Пока не погаснут звезды
Шрифт:
Полет длился десять земных дней. Всё это время я никого к себе не подпускала, даже Эла. Почти весь полет я находилась в одиночестве, изредка выбираясь из своей каюты. Что было не так? Вроде всё, как обычно. Я села на кровати и потерла лоб. Что-то должно быть, и я это вспомню. Незаметно вколоть иглу не могли, это бред. Значит, я должна была находиться в отключке. Черт! Хоть опять иди к ину Фрерику, чтобы вытаскивал мои воспоминания.
– Ну же… - я повалилась обратно на подушку.
Так. Стоп! Новые лица. Нужно вспомнить, кого я увидела на лайнере впервые. Всё это время я искала знакомые черты среди членов экипажа, не лица, так хотя бы фигуру. Но
«Здравствуйте, госпожа Джонсон».
«Вы новенькая?»
«Да, госпожа Джонсон, лечу в первый рейс. Невероятная удача попасть сюда на работу».
Удача, конечно, удача… Девушка из персонала, медсестра. Точно! Черт… Черт, черт!!! Ну, конечно! Шестой день перелета. Мне было плохо, я еще ругалась с Элом из-за поваров. Он тогда поднял на ноги весь персонал, велел проверить приготовленные блюда и продукты, даже что-то нашли. Я отправилась в медицинский блок, там-то и встретила эту девицу. Черноволосая, коротко стриженная, а глаза синие-синие, пронзительные такие. Словоохотливая. Болтала много, не по делу, я еще почувствовала раздражение. Она предложила мне сесть в кресло для полного обследования.
Что было, после этого? Я снова села и потерла подбородок. Подсознание упорно кричало, что я что-то почувствовала. М-м-м… Легкий укол. Да! Точно. Я укололась, когда села и накрыла ладонями специальные выемки. Еще подумала, что она взяла кровь на анализ… Усыпила, тварь! Но это не всё. Было что-то еще, что я, кажется, успела ухватить перед полной отключкой. И? Дверь! Да, я слышала звук открываемой двери, только не наружной, а внутренней. Кто-то вошел в смотровой кабинет. Дальше вспоминать бесполезно. Потом я открыла глаза. Было легкое головокружение, но я списала его на слабость от отравления. Эта змея стояла у приборной панели и приветливо скалилась.
«Всё в порядке, госпожа Джонсон. Легкое отравление, только и всего. Сейчас мы вам поможем».
Всё в порядке… Разумеется, в порядке, имплант уже был подсоединен к моему сендеру, и Брато изучал его содержимое.
– Убью, - мрачно произнесла я вслух. – Обоих.
И синеглазую гадину и Брато. Брато убью с особым удовольствием. За всё! И ведь всё предусмотрели мерзавцы, и повод явиться прямо к ним в лапы, и подтверждение отравления не только медсестрой, но и проверкой. Меня даже не дернуло, что это может быть связано с подсадкой импланта.
– Стареешь, Лисонька, - усмехнулась я и вернулась на подушку. – Бдительность теряешь. Самоуверенность до добра не доводит, детка.
Да-а, именно так говорил Егор, когда я, почувствовав свою безнаказанность, всё чаще и смелей начала сбегать из дома на свидания с ним…
– Да, брось, - легкомысленно отмахиваюсь я. – Они не видят дальше собственного носа. Я весь день хорошая девочка, папочка мне верит.
– Генерал не сопливый мальчишка, лисенок, - Егор поддевает пальцем кончик моего носа. – Будь осторожна. Я готов видеться реже, пока ты не достигнешь совершеннолетия и не выйдешь из-под опеки отца, потому что иначе…
– Иначе? – меня обижают его слова, но я не спешу показывать этого.
– Иначе я боюсь
Мне это кажется глупостью. Ну как он может меня потерять, если я люблю его больше жизни? Ну, поругает отец, ну, может, придумает какое-то наказание для нас обоих, что еще он может сделать? Не убьет ведь! Разве что-то сможет нас разлучить?
– Глупый, - отвечаю я, крепко прижимаясь к нему. – Куда я денусь?
– Мой наивный маленький лисенок, - с улыбкой отвечает Брато и целует меня в уголок рта.
Других пояснений он не дает, и я не требую их, потому что по-прежнему не вижу причины, которая могла бы разлучить нас. Мы бредем между деревьями за полигоном. Недалеко слышен плеск речных волн. Лед уже сошел, и река снова радостно несет свои воды. Мы выходим на берег и ненадолго задерживаемся здесь. Я смотрю на воду и улыбаюсь своим воспоминаниям. Егор останавливается позади меня. Он обнимает меня, прижимает к своей груди.
Я продолжаю смотреть на неспешный бег речных вод и думаю, как быстро промчалось время. Кажется, еще недавно на меня с берега смотрел неизвестный курсант, а сейчас я принадлежу ему и душой и телом. Моя первая любовь, мой первый мужчина. Мой единственный мужчина, и так хочется в это верить, но легкая тревога закрадывается в сердце, и я порывисто оборачиваюсь к нему. Заглядываю в необычные глаза и задаю вопрос, который, наверное, задают влюбленные всех времен:
– Ты будешь долго любить меня?
– Пока не погаснут звезды, - отвечает он без тени веселья, словно открывает свою маленькую тайну.
– Они еще вечность не погаснут, - я улыбаюсь, мне нравится то, что сказал Егор.
– Значит, я буду любить тебя вечность, - говорит он и ловит мою улыбку своими губами…
Очередной сон-воспоминание схлынул, оставив в душе щемящую тоску по ушедшему кратковременному счастью. И злость на себя за то, что еще помню. За то, что всё еще переживаю те мгновения глупой веры в сказки. Я распахнула глаза и… встретилась со взглядом Гротера, нависшего сверху.
– Доброй ночи, милая, - улыбнулся еще один мой должник. – Ты такая трогательная во сне, беззащитная. И не скажешь, что циничная сука, которая может вскружить голову, а затем ее откусить по самую задницу.
– Какие-то странные у тебя представления о строении тела, - усмехнулась я и попыталась встать. – Какого?..
Тело не слушалось меня. Руки, закинутые наверх, казались чужими, мне не удалось шевельнуть даже пальцем. Впрочем, ноги были таким же чужими и неподвижными. Я перевела полный ярости взгляд на аривейца, вытянувшегося рядом. Он подпер голову раскрытой ладонью и с добродушной усмешкой следил за мной.
– Гр-ротер-р-р, - прорычала я его имя.
– Да, милая? – он подвинулся ближе и опустил подбородок мне на грудь. – Тебя что-то смущает?
– Какого черта ты творишь?!
– Поговори со мной, Ильса, - и глаза чистые, невинные.
– Что еще тебе от меня надо? – я задохнулась от ярости. В это мгновение я поняла, что еще ни разу не мечтала о чьей-то смерти с таким яростным извращенным упоением.
– Только честные ответы, больше ничего, - аривеец приподнялся на локте. – За нежелание разговаривать или вранье я буду… - глаза его сверкнули предвкушением, - целовать тебя. Куда и как хочу. Ты ведь не хочешь, чтобы я прикасался к тебе, да, Ильса? Значит, ты быстренько ответишь на мои вопросы, и я уйду спать, обиженный и обманутый в своих ожиданиях. Тебе ведь нравится видеть меня недовольным?