Пока не пробил час
Шрифт:
– Меня зовут Викентий Павлович, – представился он старику, открывшему дверь.
– Заходьте, барин, прошу! Юлиан казав, що вы прийдете.
Худенький, сутуловатый старик говорил весело, приветливо и двигался быстро, хотя и пришаркивал ногами. Он ввел Петрусенко в чистую комнату, заставил сесть. Это была, как понял Викентий Павлович, и жилая комната, и мастерская одновременно, потому что в одной части стоял верстак, лежали кожи разных сортов. Подобное он уже видел в доме Синцова.
– Юлиан что-то оставил для меня? – сразу спросил Викентий Павлович.
– А як же! – воскликнул дед Богдан радостно. –
Дед пошарил в углу, за иконой, и протянул следователю листок.
– Извините, – сказал Петрусенко. – Я сразу и прочту.
«Милостивый государь Викентий Павлович, – писал Юлиан. – Очень надеюсь, что моя записка попадет Вам в руки еще сегодня. Потому что времени мало. Мы с А. В. встретимся сегодня в час после полуночи (вернее, это будет уже завтра) и отправимся вместе в известное Вам место на поиски известной Вам вещи. Верю, что мои усилия не пропадут даром и Вы тоже окажетесь там». Дальше следовал витиеватый росчерк.
Дед, внимательно следивший за гостем, увидел, что записка прочтена, и сразу же предложил «попотчевать пана». Но Викентий Павлович, стараясь не обидеть старика, отказался.
– Очень мало времени у меня. Вот, – слегка потряс запиской, – Юлиан просит меня о важном деле, нужно торопиться…
Однако еще минут десять он посидел, послушал рассуждения деда Богдана про то, «який гарный хлопець отой Юлиан!». Оказалось, Юлиан с Надей после свадьбы намерены переселить деда и бабку в свое имение. Там они смогут делать, что сами захотят: помогать по саду или дворовому хозяйству, в доме, или сторожить, но так, чтобы не надрываться, а в свое удовольствие. Юлиан сказал: «Хватит вам, дед Богдан, орудовать ножом и шилом! Вон уже пальцы какие скрюченные, силы в них нет! Будете с бабушкой жить на покое…»
Викентий Павлович порадовался за стариков: он верил, что молодой Кокуль-Яснобранский свое обещание выполнит. Он ведь знал из следственных материалов, что этот старик единственный на суде горячо отстаивал невиновность Юлиана – без всяких, правда, к тому доказательств. Конечно, он его не выручил, да и не мог этого сделать. Но добрые, бескорыстные порывы не должны пропадать втуне. Прекрасно, когда именно так и случается…
Из осторожности Викентий Павлович все же не подъехал прямо к гостинице, прошел переулком снова к черному ходу. Нужно было серьезно подготовиться к ночной вылазке. Жаль, он не знал, как именно сумел добиться своего Юлиан, как ему удалось переиграть Макарова – опытного и осторожного! Ведь от этого во многом зависел успех «ловушки».
Только после того, как все было окончено, Викентий Павлович узнал подробности последней встречи Кокуль-Яснобранского и Макарова в доме Кондратьевых.
На следующий день после разговора Юлиана со следователем Анатолий Викторович пришел к Кондратьевым обедать. Юлик же был в доме своей невесты еще с утра. Он теперь жил неподалеку – снимал хорошую меблированную квартиру в доходном доме. Переехал туда Юлик совсем недавно – посчитал, что долгое пребывание в доме Кондратьевых в какой-то степени компрометирует Надю. Хотя уже всем известно было, что они обручены, жить под одной крышей с невестой – вызывать ненужные кривотолки. Он нашел себе квартиру, но у Кондратьевых, в
Обед у Кондратьевых проходил попросту, без излишних церемоний, тем более что собрались только свои. Шла обычная застольная беседа – полковник всегда любил поговорить за обедом. Юлик сразу сказал себе: «Непременно найду зацепку, поверну разговор на свое…» Он еще не знал, как это сделает, но был уверен, что сумеет. Но еще раньше он сделал отличный тактический ход: в самом начале, когда они только рассаживались на свои места за столом, он сказал девушке:
– Помнишь, Наденька, когда мы были последний раз у деда Богдана, я обещал старику книгу Фенимора Купера «Последний из могикан»? Сергей Сергеевич позволил мне взять ее из своей библиотеки.
– Верно, был разговор! – подхватил полковник. – Поражаюсь: простой старик, сапожник, а какой любитель чтения!
– Да, дедушка Богдан очень любит читать приключенческие книги. Давай, Юлик, съездим к ним сегодня, мне так у них нравится!
Юлику именно того и нужно было – чтобы Надя сама предложила. Но он как будто бы с сомнением спросил:
– А у тебя нет никаких других планов на вечер?
– Ничего особенного. Поедем после обеда?
– Если ты хочешь, Наденька, то конечно…
Теперь Юлик был уверен: даже если у них с Макаровым произойдет острый, откровенный разговор, у исправника не будет никаких оснований связать этот разговор с поездкой к Лялюку…
Когда подавали горячее, Юлик наконец уловил нужную ему тему. Он потихоньку переговаривался с Надей, но незаметно прислушивался к разговору на другом конце стола. Полковник как раз говорил жене и Макарову:
– Я решил вырубить тот самый участок, у реки. Лес продам – там хороший ясень и осина. А на вырубке станет мельница…
– Может, и мне поработать у вас лесорубом? – вклинился в разговор Юлик. – Поразмяться, вспомнить молодость!
– А тебе разве приходилось рубить лес? – удивилась Надя и захлопала в ладоши. – Ой, Юлик, расскажи!
– Да, дорогая, – он засмеялся. – Чем я только не занимался в своей жизни! Рубил, да только это был не простой лес – тайга!
Ираида Артемьевна, точно как дочка, хлопнула в ладоши:
– Неужели вы были в тайге, Юлик? Это ведь так далеко!
– Три года назад один мой товарищ, тоже студент, предложил поехать с экспедицией военных топографов. Экспедиция готовилась из Санкт-Петербурга. Я тоже был как раз там – проездом. Вот и поехал – в Зейскую долину.
– Где это, Юлик?
– В краю эвенков, Наденька. Красивейшие места – лиственная тайга, хребты, озера, распадки… Вот как-то однажды нужно было переправиться через речку Зею в широком и бурном месте. Мы делали два больших плота, чтоб самим переплыть, перевезти лошадей и снаряжение. Валили лиственницы, а это очень прочное дерево, топор от него отскакивает. Только пила может взять, да и то не всякая.
– Очень большая?
– Нет, не обязательно. – Юлик улыбнулся Наденьке и перевел взгляд на Макарова. – У меня была маленькая пила, но очень острая… Я сохранил ее – на память…