Пока падали звёзды
Шрифт:
Если бы только люди понимали, что они делают со своими жизнями… скольких бы трагедий удалось избежать, но, с другой стороны, если человек не испытывал боль, значит его сердце никогда не было разбито, а значит ему не доступен путь обновления.
Как бы то ни было – я смогла видеть всё, обучив «Тесея» взламывать любые сайты, приложения и базы данных, сортировать информацию, создавая «истории», описывающие события жизней людей буквально с момента их рождения.
Здесь в очередной раз раскрывалась неповторимая грань слияния… слияния с другими. Для меня эти «истории» не просто набор данных, но эмоциональный отпечаток, свидетельство того, что человек по-настоящему существовал, а не был выдуман кем-то в книге или фильме. Каждый человек – реален, к любому из них – можно прикоснуться, не прикасаясь при этом физически. Ведь слияние открывает путь прикосновения к Душе.
Эти переживания можно сравнить всё с тем же сексом. Кода стираются границы между «ты» и «не ты», когда волновая активность мозга меняется, подстраиваясь под волновую активность партнёра, создавая чистейший звук, вызывая гармонические колебания, вырывающиеся изнури наружу в безудержном порыве, подобно приливной волне, жадно поглощающей пределы берега. Это, конечно, если секс хороший.
Помогать другим – это одна из форм слияния, способная дарить неимоверные ощущения радости. Став хакером, я пробовала разные стратегии помощи, чтобы получать подобный опыт. Поначалу на основе полученной информации, я сама решала проблемы людей в одностороннем порядке, даже без их ведома, путём хакерских атак или использования компромата, но быстро обнаружила, что такой вариант – хотя и эффективен ситуативно, но в подавляющем большинстве случаев ничего по-настоящему не менял в жизни человека надолго. Отдельная проблема уходила, но сам человек – оставался прежним и через какое-то время вновь оказывался в плену неприятностей. Пусть и не сразу, но я поняла, что без проживания прямого опыта преодоления, без столкновения с тем, что человека когда-то разрушило – ему не удастся понять смысл помощи, а значит не удастся исцелиться.
Если кто-то когда-нибудь будет спрашивать, какое право я имею делать всё это, то… моё право сформировано – знанием о том, что происходит и возможностью на это повлиять. Чёрт, звучит банально и пафосно, но на удивление точно.
Считаю слабаками и трусами тех, кто знает, может влиять, но проходит мимо. Не важен масштаб, важно лишь – безразличие. К незнанию претензий нет, но игнорирование разрушения, пусть даже речь о незнакомых людях, это то самое лицемерие, ведь… случись что с этим же человеком, который знал о чужой беде и мог что-то сделать, но… не сделал, он же первый встанет на колени, возденет руки к небу и будет умолять о помощи, о счастливом случае, да о чём угодно, лишь бы избавиться от того, что с ним произошло. Контакт собственной плотью с процессом разрушения, быстро отрезвляет, жаль только, что это мало кого меняет в лучшую сторону затем. Потому что вскоре у таких людей безразличие вновь чаще всего занимает прежнее, доминирующее место в системе восприятия Мира.
Что ж, я и сама не идеал, пусть так, но лицемерие в себе я признаю и прикладываю усилия к тому, чтобы его преодолевать. Не всем придётся по вкусу как я это сделаю, но это уже не моя проблема.
А начался этот путь задолго до того, как я могла понять, что он начался, но сейчас мне это известно наверняка. В тот год мне исполнилось 7 лет, Осенью я должна была пойти в первый класс, кто бы знал тогда, что это было не просто очередное Лето. А последнее Лето моего детства.
Янтарными красками переливался вечер 24 июля, мой отец, который был тогда преподавателем истории в одном из городских Вузов, повёз меня смотреть на первый в моей жизни – звездопад. До этого я лишь слышала о нём, видела репортажи по телевизору, но, уж не знаю почему, родители никогда мне его не показывали вживую.
Мы выехали из дома ещё засветло, не помню точно, который был час, наверное, около 6 вечера. Буквально за 10 минут до этого, в мою комнату вошёл отец, прервав мою болтовню к подружкой по телефону и с присущей ему доброй, широкой улыбкой во всё лицо сказал:
– Пришло время отвезти тебя на звездопад. Собирайся…
Услышав папины слова, я испытала чувство эйфории и волнения, мне казалось, что вскоре я увижу нечто поистине волшебное, грандиозное. Кто-то мечтает про Новый год, кто-то про День рождения, ну, а моя мечта была – взглянуть в лицо Вселенной, пусть тогда я и весьма приблизительно понимала, что это такое, но точно знала, что это нечто очень таинственное, интересное и большое.
Быстро попрощавшись с подругой, я мгновенно собралась и побежала к машине, в которой уже сидел папа и слушал свой любимый классический рок по радио.
– Это группа Van Halen. Надеюсь, что когда ты вырастишь, то тоже будешь слушать эту музыку. Сказал он, сажая меня к себе на колени.
Мне нравилось, когда он так делает, ощущала себя самым важны человеком на свете в такие моменты. Папа обычно подпевал песням, покачивал меня на коленях и гладил мои волосы, так было и в этот раз. Когда же песня закончилась, я перебралась на пассажирское сиденье, пристегнулась и мы отправились в путь. Отец не сказал, долго ли нам ехать и куда мы вообще едем, но мне было не важно, важно было, что мы едем смотреть на звездопад и что едем мы вместе.
Являясь историком и этнографом, во время совместных поездок, которые я обожала, отец всегда рассказывал про ту местность, по которой мы проезжали. Иногда это были истории городов, иногда какие-то подробности о растениях и животных, порой, о традициях и культурах. Казалось, его историям никогда не будет конца, так много он их знал.
На тот момент я ещё ни дня не провела в школе, но думала, что если школа – это что-то вроде папиных рассказов о Мире, то я точно буду обожать её. Ведь то, что он знал, как он рассказывал – вызывало восторг, интерес и желание чтобы он никогда не останавливался. Тогда мне казалось, что если и не все взрослые, то уж все учителя точно должны быть как мой папа – очень много знать и постоянно рассказывать что-то захватывающее.
Итак, мы ехали, я увлечённо слушала отца и смотрела из окна машины на калейдоскопом сменяющие друг друга картинки окружающего Мира. Когда-нибудь я узнаю, как всё это работает, думала я и улыбалась.
В какой-то момент мы свернули с большой асфальтовой дороги на узкую грунтовую почти что тропинку, скорость движения заметно упала, машина стала покачиваться из стороны в сторону, переваливаясь по колеям. Папа повернулся ко мне и сказал:
– Облачко моё, скоро мы уже приедем.
Да, папа называл меня Облачком, никогда не знала почему, но мне нравилось. Постепенно мы выехали в просторное поле, которое показалось мне сначала морем, но потом я поняла, что это не вода, а трава, поскольку всё вокруг было зелёным. Перед моим взором очутилось просторное летнее поле, которому не видно было ни конца, ни края, лишь несколько деревьев виднелось за спиной, по направлению, откуда мы приехали.
Папа остановил машину, заглушил двигатель и сказал:
– Именно отсюда мы с тобой и будем сегодня смотреть на звездопад. Обещаю, тебе понравится.
Дорога заняла у нас около двух часов, постепенно начинало смеркаться, и я отчётливо помню тот первый момент, когда, взглянув вверх, я увидела на уже изрядно потемневшем небе первый сверкнувший огонёк.
– Папа, я вижу его, я вижу его, буквально завизжала я, радостно подпрыгивая. Потом подбежала к отцу, который сидел на траве и обняла его, пока он смотрел на меня. Его взгляд… такое невозможно забыть, взгляд полный любви, спокойствия и радости.
Впоследствии мне доведётся видеть великое множество несчастных детей, и я знаю, что многим из них не хватает вовсе не игрушек или сладостей, а одного лишь любящего взгляда, который дарует покой и связывает тебя со всем живым Миром, давая понять, что надежда есть и всё будет хорошо.