Пока сияют звезды
Шрифт:
Теперь, воочию увидев все это, я, кажется, стала понимать причины его, как бы это сказать, не очень уравновешенного характера. Приходя из этого жуткого дома в престижную школу, а потом отправляясь на работу в чистенький и навороченный офис, постоянно наблюдая такие резкие контрасты, неудивительно, что он частенько должен был испытывать приступы желчного раздражения. Я бы даже не удивилась, если бы выяснилось, что сам Вадим втайне вынашивал планы кого-нибудь грохнуть. В сердцах, так сказать. Но ведь убили-то его.
Да, нестыковочка. Или кто-нибудь, да хотя бы тот же отчим, узнал про такие его намерения и решил опередить?
Эта моя шутливая и, в сущности, ни на чем не основанная догадка так же
Поднявшись на четвертый этаж, я хотела было позвонить в квартиру номер тридцать два, но вдруг увидела, что дверь прикрыта неплотно и, совершенно очевидно, не заперта.
Первой моей мыслью было, что напрасно я не захватила с собой пистолет. Квартира, в которой никто не живет и на которую из известных мне родственников бывшего владельца никто не претендует, явно в данный момент не пустовала. Изнутри доносились звуки шагов и стук передвигаемой мебели. Кто же там ходит? Замок не взломан… Может, отчим?
Однако, постучав в дверь и, не дожидаясь приглашения, отворив ее, я увидела перед собой женщину.
Какое-то время мы молча стояли, уставившись друг на друга, и не знали, что сказать. Что думала обо мне женщина, которая находилась в квартире, одному богу известно, сама же я мысленно ругала себя за легкомыслие и непредусмотрительность.
Вот что, спрашивается, сейчас ей скажу? Она-то, по крайней мере, дверь ключом открыла…
— Здрасте?.. — между тем произнесла женщина, причем интонация ее была скорее вопросительной, чем утвердительной.
Иногда в стрессовых ситуациях на меня находит настоящий ступор, а иногда именно стресс как-то подстегивает, и без малейшей предварительной подготовки я могу принять оптимальное решение или выбрать наиболее выгодную линию поведения в той или иной ситуации. Так случилось и теперь. Еще секунду назад я не знала, куда деваться, и вдруг меня понесло:
— Ой! Добрый день! А тут, оказывается, хозяева. А мне сказали, что, кроме Вадима, в квартире никто не жил. А я с работы. Мы там дискету одну потеряли, вроде у Вадима в столе была, а искали-искали, ничего не нашли. Ну вот мне начальник и говорит, сходи, говорит, узнай, может, соседи что скажут… Ну, в смысле, в квартире у него поискать. Может, хоть дома найдем. А я говорю, но как же в квартиру-то попасть, ключа-то ведь нет. А он говорит, спроси у соседей, может, они что посоветуют, может, родственники остались или что… дискета-то важная. А вы соседка?
Мой бойкий монолог хотя и не отличался особым глубокомыслием, но нужный эффект произвел, и если у женщины, находившейся в квартире, и возникли при моем появлении какие-то вопросы, то теперь, оглушенная потоком моего красноречия, она наверняка все их позабыла и инициатива осталась в моих руках.
— Я? Я… нет, я… мы родственники.
— Родственники? Странно… а мне говорили, что у Вадима нет родственников.
— Ну как же… как же нету. Я родная сестра его отца.
На мгновение я потеряла ощущение реальности. Родная сестра Сарычева? Я внимательно осмотрела стоящую передо мной женщину. Какой-то ситцевый сарафан, уже порядком поизношенный, растоптанные джинсовые тапочки… Быть этого не может! Чтобы эта колхозная тетка была родной сестрой Сарычева?! Да достаточно вспомнить его жену… Не говоря уже о квартире.
И тут до меня дошло, что отцом она называет Лагутина. Да, конечно! С какой стати кому-нибудь здесь могла бы прийти в голову мысль, что отец Вадима успешный бизнесмен и богатей Дмитрий Евгеньевич Сарычев? Уловив новое направление в беседе, я сориентировалась моментально.
— Ах… Да? А мне говорили, что отец давно не живет с ними…
— Да, он не живет, но квартира-то… Квартира-то осталась, что, бросать, что ли? Квартира-то
— А-а… ну да… Ну да, это конечно. Если ваша, зачем же бросать. А его отец, он что же, сам не захотел прийти?
— Ах, девушка… не захотел. Его теперь не знаю где и искать-то. Совсем от рук отбился.
— Правда? А что случилось?
— Да случилось-то давно уже. Вот и пошло все наперекосяк с этого… случая. Ох-хо-хо… Больно уж любил он ее, Иринку-то эту.
— Это мать Вадима?
— Ну да… мать Вадима, — говоря это, женщина как-то по-особому посмотрела на меня. — А вы что, знаете, что ли, что Вадим ему не родной?
Ого! Прокол, Татьяна Александровна! Один — ноль в пользу дамы.
— Ну… так… мы ведь работали вместе, — попыталась отбиться я от неожиданной проницательности моей собеседницы. Но женщина не стала ничего уточнять. Было видно, что у нее давно наболело и хотелось хоть с кем-то поговорить, отвести душу.
— Он-то, Валерка, знал, что от другого у нее ребенок. Да и как не знать, когда она уже беременная была, когда за него выходила. Но — ничего. Пускай, говорит. Будет наш. И сколько жили — ни словом он ее никогда не попрекнул. Ну и она, грех жаловаться, тихая была, старательная. Здоровьем вот, правда, слабовата была. А так — ничего. Ухаживала за ним, стирала, готовила… В общем, все как у людей. Своих-то детей у Валерки от нее не было, но он и этого мальчонку, ну, что родился-то, он и его как родного принимал. Ну и так, ничего вроде жили. Вадька потихоньку подрастал, пошел в школу, потом у него там способности какие-то проявились, сказали, что нужно в специальную школу его отдавать. А специальная-то школа не простая, а платная. А у них какие деньги? Она учительница, он мастер простой на стройке. А потом как-то прихожу к ним и узнаю, мальчишку-то в школу все— таки определили. Спрашиваю у Валерки: чем, мол, платить-то будете? А он — ничего, Ирина договорилась. С кем договорилась, о чем договорилась — ничего этого нам никто не объяснил. А между тем стал Валерка замечать, что у мальчишки и вещи новые, и книжки появляются, какие там для школы нужно. Ну, поначалу говорить-то ей не стал, решил посмотреть, что дальше будет. А дальше — больше. Закончил школу, поступил в институт, там тоже все платно. Да и не так уже, как в школе, а все вдвое и втрое. Откуда, спрашивается, такие деньги? Ну и за тем да за сем догадался он, что она деньги у Вадькиного отца берет. У настоящего, в смысле, отца. Ну и что, спросил у нее, она отказываться не стала, да, говорит, беру, но беру только для мальчонки, чтобы, мол, образование дать да чтоб нужды ни в чем не знал. Он, отец-то его настоящий, какой-то там крутой уж больно да богатый, ему это не в тягость, он даже сам предложил.
— Наверное, брат ваш… простите, как имя-отчество?
— Наталья Степановна.
— Брат ваш, Наталья Степановна, наверное, ревновал ее к прежнему возлюбленному?
— И про это тоже Валерка у нее спрашивал: крутишь, мол, шашни с ним? Но она сказала, что ничего такого нету, на свидания к нему не ходит, только деньги берет, и то не из рук, а в банке со счета снимает. Так что они и виделись редко. Да нет, так-то она девчонка ничего, правильная была… Да и ребенку своему как не помочь, сами подумайте. Любая мать…
— Да, конечно, это очень понятно.
— Ну вот. Вам-то понятно, а Валерке не очень понятно оказалось. Говорить-то он ничего не говорил, тоже, чай, думал, что понятно ему будет, но с того времени стал как-то задумываться, а потом и попивать. Видать, не смог переварить, что Ирина все еще с этим самым, как вы сказали, прежним своим возлюбленным встречается. Да и другое тоже… Каково мужику думать, что он семью обеспечить не умеет? Что одного ребенка прокормить не может, что жена должна у чужого человека деньги брать? А? Тоже невесело было ему об этом думать.