Пока сияют звезды
Шрифт:
— А этот… пропанол, его где можно достать?
— Ай-яй-яй, Татьяна, ты машину сколько лет водишь? — засмеялся Андрей Геннадьевич.
— Ну и… — не могла врубиться я.
— Ну вот, антифриза налей — вот тебе и пропанол.
И тут все сходится. И ходить никуда не надо, и к людям подозрительным обращаться нет нужды. Сел в машину — и весь сервис тебе тут.
Поблагодарив эксперта и оставив на столе бутылку коньяка, я направилась к двери — пора было ехать к Кире, везти ему заключение и узнавать, как продвигается дело.
— Это
— На дегустацию, — уточнила я.
— А пропанол?
— Что пропанол? — не поняла я.
— Доливала?
— Ну разве что так, чуть-чуть… для запаха.
Я помахала на прощание рукой и закрыла за собой дверь.
Приехав к Кире, я первым делом набросилась на него с вопросами о том, как продвигаются дела.
— Да так как-то… пятьдесят на пятьдесят. Один говорит, другой молчит.
— Сарычев молчит?
— Ну да.
— А Лагутин что говорит?
— Да то же приблизительно, что и ты. Нашел его Сарычев в один прекрасный день на кладбище, посочувствовал, водочкой угостил…
— Не отравленной?
— Нет, не отравленной. Ну вот. А потом, слово за слово, и давай ему на мозги капать: вот, мол, это Вадька все виноват, он мать до ручки довел. Сколько раз, мол, сам ему рассказывал, что он, дескать, ей напоет, что бедные они и что из-за этого его все дразнят да жизни ему никакой нет. Она и бежит к его отцу за деньгами. Ну, мол, типа того, что гонял-гонял ее так-то, да и загонял. А у той, вишь, сердце слабое было, вот и не выдержало.
— То есть убедил Лагутина в том, что это Вадим мать в могилу свел?
— Ну да. А тот и поверил. Да и, с другой стороны, проверить-то ему как? Она в могиле уже, не скажет, а сам он в последнее время с ними не жил. А Сергей этот и работал с Вадимом вместе, да и дружили они… Конечно, поверил.
— И согласился на убийство?
— Ну, в общем, да. Тот ему сказал еще, что боится, что Вадим будет отца шантажировать и требовать денег. Что, мол, он ему в этом духе уже намекал. То есть и у самого Сергея есть причина недолюбливать Вадима, поэтому он всегда будет с ним, Валерием, заодно. И зачем, спрашивается, ходить по земле такому человеку, который другим жить не дает и даже свою родную мать довел до гроба… ну и все прочее в таком роде. И потом, он ему пообещал, что устроит все так, что ни на кого не упадет подозрение.
— А про автокатастрофу что говорит?
— А про катастрофу говорит, что незадолго до этого Сергей ему сотовый телефон дал и сказал, что будет ему на эту трубку звонить, если что. А сам Валерий чтобы никуда с нее не звонил. Ну и в тот день позвонил он ему часов около шести вечера, сказал, чтобы он ехал на тот участок, где дорожная техника стояла, да и сидел бы там тише воды ниже травы до тех пор, пока ему не позвонят и не скажут, что пора. А как аварию устроить, они заранее договорились.
— Выкатить
— Ну да. Сидел он там, сидел, время уже ночь, а выпить не взял — ответственное мероприятие все-таки, — да и Сергей запретил. И только уже часов около трех, когда уже засыпать начал, Сергей позвонил и сказал, чтобы Лагутин готовил каток, а телефон чтобы выкинул подальше. Ну тот так и сделал. На трассе, говорит, в этот момент вообще никого не было, вот бы, говорит, когда ремонтировать-то… черт-те знает… сам человека убил и про ремонт думает…
— Да… загадочная русская душа.
— Не то слово. А Сарычев вообще заявил, что ни в чем не виноват. И Лагутин все врет, и бутылку ему подбросили…
— А насчет моей записи их разговора с Лагутиным у памятника?
— Сфабрикована, говорит.
— Н-да-а… Признаться, а я надеялась, что предъявлю Сергею Дмитриевичу неопровержимые доказательства, он и расколется. Поймет, что сопротивление бесполезно.
— Кстати, а что в лаборатории?
— Да вот возьми почитай.
— Ага… угу… — бубнил Киря, пробегая глазами заключение, а я в это время все пыталась придумать, как же мне пробить это железобетонное упорство Сергея.
Что он скрывает? Возможно, Вадим поплатился не за какое-то действие, а за обладание некой неудобной для Сергея информацией. Возможно, он что-то знал и мог эти знания обнародовать, а Сергею этого совсем не хотелось. Из-за этого он не остановился перед тем, чтобы убить человека. Неужели теперь, после всего сделанного, как дурак расскажет все сам?
Да об этом нечего и думать.
Но мой профессионализм не позволял мне смириться с поражением. Все ли рычаги я использовала? Неужели нет такого способа воздействия, перед которым Сергей бы не устоял? Ведь у каждого человека есть слабое место.
И тут я вспомнила о его отце. Мне было известно, что Сергей относится к отцу хорошо, хотя и несколько снисходительно. Может, хоть мнение отца для него не безразлично? Что, если устроить им что-то вроде очной ставки? Будет ли Сергей и при отце так упорствовать?
А что, пожалуй, способ стоит попробовать.
Я договорилась с Кирей, что привезу Сарычева-старшего, и попросила к этому времени подготовить камеру, мою запись на диктофоне и заключение из лаборатории. После этого я отправилась в «Сарсан».
— Татьяна! Что? Что происходит?! Сережа не ночевал дома… мы места себе не находим! Ведь вы обещали сегодня все выяснить?
— Именно так и произошло, Дмитрий Евгеньевич, все выяснилось. И ваш сын задержан по подозрению в убийстве.
— Но этого быть не может! Вы слышите, быть не может! Он же говорил мне…
— Думаю, нам лучше обсудить все эти вопросы в присутствии самого Сергея. Я договорилась о свидании для вас, и мы сейчас можем поехать к нему. Там на месте и разберемся, кто что говорил и кто что делал. Как вы на это смотрите?