Пока смерть нас не разлучит
Шрифт:
— 3 —
Я долго не могла оторвать взгляда от тела Эшли. Потом медленно подняла глаза — вверх, вверх, вверх. Пришлось далеко откинуть голову: лестница уходила до самого верха башни. Картины предполагали развесить, как я понимаю, на стенах просторных лестничных площадок. Судя по положению тела, Эшли летела с большой высоты, или долго катилась по лестнице, или выпала, перегнувшись через перила одной из лестничных площадок.
— Она мертва? — между всхлипами спросила Пейтон. Ее рыдания отдавались эхом в пустой башне.
— Да, — тихо подтвердила я.
Тем не менее, я хотела убедиться в очевидном, опустилась рядом с телом на колени и взяла правую руку Эшли. Пульс не прощупывается.
Я встала и огляделась. У стены какие-то коробки, банки с краской. Две типичные для картинных галереи лавочки — на них наброшена ткань. Сумок, которые Эшли привезла в своем «мерседесе», нигде не видно. Очевидно, она унесла их куда-то наверх… туда, откуда она упала. Или откуда ее столкнули. Неужели? Неужели кто-то действительно убил ее?
Я стояла на ватных ногах. Голова кружилась.
Тем не менее, я преодолела желание бежать. Пейтон перестала всхлипывать. Я вслушалась в тишину. Ни звука. Если в силосной башне кто и был, он затаился.
Вдруг за мной раздался странный кряк.
Это Пейтон вывернуло наизнанку. Резкий запах лимона — она тоже ела лимонный торт…
— Все, все, больше не смотри! — приказала я, хватая ее за руку. — Прочь отсюда. Надо звонить в полицию.
Пейтон, неловко вытирая рот и поскуливая, сделала несколько шагов к двери.
Когда она уже вышла, я на секунду задержалась и вновь посмотрела на Эшли, стараясь закрепить в памяти все детали. После этого я медленно покинула башню и закрыла дверь.
Пейтон стошнило еще раз. Остатки лимонного торта оказались на снегу. Я нашарила в кармане пальто бумажную салфетку и подала ей — утрись!
Мы зашагали, рука в руке, по тропинке к кухне.
Ветер швырял нам в лицо снег.
Я оглядывалась по сторонам, но вокруг не было ни души.
Единственный признак жизни — светящиеся окна амбаров и дымок из трубы красного амбара, где кухня. Тот, кто столкнул Эшли с лестницы — если ее вообще кто-либо столкнул, — тот человек (мужчина? женщина?) или работает здесь, на ферме, или следил за Эшли и прошел в башню сразу после нее. Так или иначе, если преступник существует, он давно скрылся с места преступления. Запирать башню поздно и бессмысленно…
Но что за абсурд творится здесь? С какой стати кому-то взбрело в голову педантично извести всех подружек невесты с прошлогодней свадьбы? Даже если предположить, что злодей убил Джейми и Робин, потому что они знали некий секрет, то за что убили Эшли — она-то ничего не знала! Или убийца вообразил, что она все-таки нечто знает, раз так суетится?
Но факт есть факт, стоило Эшли связаться со мной и поведать о страхах за свою жизни — и вот она лежит на бетонном полу с удивленным выражением лица, мертвая. И опять картина простого несчастного случая. Как с Джейми. Как с Робин. Теория вероятности, ау!
На кухне были три работницы и Филиппа. Пейтон крикнула с порога:
— Телефон сюда!
Девушка в клетчатом переднике мигом принесла радиотелефон.
Пейтон в отчаянии посмотрела на меня, словно не знала, что делать.
— Набирай 911, — сказала я.
Тут все девушки бросили работу и уставились на нас — как оркестранты, ждущие взмаха дирижерской палочки.
А когда Пейтон произнесла в телефонную трубку слово «труп», девушки так разволновались, что стали громко шушукаться — мне пришлось бежать к ним и успокаивать.
— Да, Эшли мертва, — сказала я. — Кто-нибудь знает, где Мэри?
Пока Пейтон в таких раздерганных чувствах, дела Должен перехватить ее администратор.
К счастью, Мэри именно в этот момент появилась в дверях.
— Что случилось?
Я быстро обрисовала ей ситуацию.
— Она действительно мертва? — недоверчиво переспросила Мэри.
— Вне всякого сомнения.
— Джинджер, — подозвала Пейтон девушку в клетчатом переднике, — возьми трубку. Полиция хочет, чтобы кто-нибудь оставался на связи, пока они едут сюда.
— Кто еще из сотрудников на ферме? — спросила я Мэри.
— В офисе секретарша. И еще несколько административных работников. Ну и продавщица в магазине. Остальные разъехались по делам.
Я посоветовала ей без промедления собрать всех здесь, на кухне. Все равно полиция потребует каждого для допроса.
Пока Мэри, Пейтон и ее секретарша, брюнетка невысокого росточка, держали совет в одном углу кухни, остальные встряхнулись и занялись неотложными кухонными делами — что-то нужно было, невзирая на ситуацию, дожарить, допарить и так далее. Работа есть работа.
Одна я сидела в сторонке, не при деле.
Наконец на меня навалилась эмоциональная сторона трагедии.
Конечно, я не очень-то любила Эшли — она мне никто. Но с тех пор, как она стала взывать к моей помощи, между нами установилась некая связь, и некая ответственность легла на мои плечи. И вот — труп на бетонном полу в луже крови. Невольно ощутишь себя виноватой.
Я исподтишка поглядывала на сотрудниц Пейтон, занятых работой или перешептыванием. Все присутствующие в кухне — из очень хороших гринвичских семей, Пейтон других не нанимает. Все безупречных англосаксонских кровей. И кто-то из них может быть убийцей.
Еще меня грызло сомнение: не стоило ли выставить охрану у силосной башни? С другой стороны, моя чрезмерная активность тоже может не понравиться полиции. Они, мол, сами с усами.
Ждать пришлось целых пятнадцать минут, которые показались вечностью. «Скорая помощь» явно не спешила. А гринвичская полиция — черно-белый автомобиль с красной полосой — прибыла через минуту после медиков.
Навстречу приехавшим выскочили Пейтон и Мэри. Они показали двум патрульным офицерам дорогу к силосной башне и тут же забежали обратно в тепло.