Пока смерть нас не разлучит
Шрифт:
— Кстати, я так устала, что хочу немедленно лечь.
— Спокойной ночи, — промолвила Пейтон и с холодной улыбкой добавила: — Надеюсь, к утру ты почувствуешь себя лучше.
Наверху я тут же напустила ванну горячей воды и добрых полчаса лежала, приходя в себя и отогреваясь. Меня жутко знобило — то ли нервы, то ли начальная стадия гриппа.
Лежа в ванне, я думала о Трипе. Признал ли он себя виновным на допросе? И в чем? Сумеет ли полиция доказать его причастность к смертям подружек невесты? Сумеют ли доказать его вину по трем случаям нападения на меня? И наконец, что значил его хохот и его последняя фраза: «Милочка, да ты, оказывается, ничего не поняла!» Завтра с утра пораньше мне надо встретиться наконец с Филиппой. Надеюсь, именно она поможет окончательно пригвоздить Трипа.
Надев пижаму, я юркнула под одеяло и выключила свет. Мне вспомнились угрюмые, неприветливые лица Пейтон и Дэвида; сегодня вечером они впервые вели себя не по-светски грубо. Насколько велик будет ущерб Дэвиду после разоблачения Трипа? Не исключено, финансовые и моральные потери будут настолько велики, что даже его брак с Пейтон зашатается? Видит Бог, я этого не хотела, я действовала из самых дружеских побуждений…
Потом, уже в полудреме, мне представилось, что Трип вламывается ко мне в спальню: его отпустили под залог, и Дэвид открыл ему дверь. Позже я стала думать о Джеке — мечтать, как через какое-то время мы опять будем встречаться, но уже как друзья. Я смогу с ним советоваться по телефону по поводу своих статей и не обижаться, если фоном нашего разговора будет хихиканье какой-нибудь полуголой девицы… Пока что меня мутит от одной мысли, что он может быть с другой женщиной…
Меня разбудил стук в дверь. Я посмотрела на часы. Десять сорок пять. Какой ужас!
— Заходите!
В приоткрытую дверь заглянула Клара:
— Доброе утро, мисс Уэггинс. Извините, если разбудила, но я подумала, что у вас могут быть дела, которые вы проспите…
— Спасибо, вы правильно поступили, Клара. Пейтон уже ушла на работу?
— Не уверена. Однако она оставила вам записку. Вот.
Пейтон сообщала, что уезжает на срочную встречу со своими спецами по связям с общественностью, «ибо ситуация не терпит отлагательства». Поскольку я буду вынуждена провести в Гринвиче весь день, Пейтон предлагала во второй половине дня прогуляться где-нибудь вдвоем и побеседовать.
— Спасибо, Клара, — сказала я. — А нельзя ли мне чашечку кофе?
— В кухне вас ждет завтрак, мисс Уэггинс, — объявила Клара и величаво выплыла из комнаты. — Да, вам звонила кузина миссис Славин, Филиппа. Дважды.
После завтрака я тут же набрала номер Филиппы.
— Ты уже слышала насчет Трипа? — спросила я.
— Конечно, у нас только и разговоров, что о его аресте.
— Ты видела Трипа на ферме в день гибели Эшли?
Пауза.
— Я не могу об этом по телефону. Давай встретимся.
Достала она меня игрой в молчанку!
— Ладно, — сказала я. — Только полиция не велела мне оставлять дом — я могу понадобиться им в любой момент. Приезжай лучше сюда. Сможешь?
Филиппа явно колебалась.
— Хорошо, я улизну на время с кухни. Девочки меня прикроют. А Пейтон куда-то уехала.
Филиппа появилась через пятнадцать минут, словно гнала машину на полной скорости. На бедняжке лица не было, даже не верилось, что обычно оно кисло-надменное. В пальто почти до пят она казалась особенно толстой и низкорослой.
Сначала мы прошли в библиотеку, но там горничная мыла стекла в шкафах. Тогда Филиппа, которая хорошо ориентировалась в доме, провела меня в большую, незнакомую мне комнату на первом этаже. У этой комнаты не было видимого назначения, что бывает только в по-настоящему огромных домах.
Закрыв дверь за нами и не садясь, я приказала ей:
— А теперь быстро выкладывай, что ты знаешь.
— Трип не убивал Эшли. Точно.
Я ошарашенно уставилась на нее.
— Если ты знаешь точно, что это не Трип, ты должна знать, кто это сделал. Кто, по-твоему, убил Эшли?
Беззвучные слезы потекли у нее по лицу. Она стала вытирать их по-детски, кулаком.
— Филиппа! — строго прикрикнула я на нее.
Филиппа подняла на меня заплаканные глаза, впервые громко всхлипнула и сказала:
— Это я убила Эшли.
У меня дыхание перехватило. Невольно я покосилась на дверь. Массивная коренастая Филиппа стояла между мной и дверью. Но в доме Пейтон при десятке слуг что могло произойти?
Тем не менее я сделала инстинктивно несколько шагов назад, чтобы быть готовой к любым неожиданностям.
Она верно истолковала мой маневр:
— Ты меня не поняла! Я не совсем правильно выразилась. Я ее не хотела убивать. Так вышло. Это был несчастный случай.
Боже мой, и убийца туда же — несчастный случай!
Филиппа разрыдалась.
— Давай сядем. — Я нашла в себе силы подойти к ней, взять за руку и усадить на диван. Сама я осталась стоять. — Кончай реветь! Рассказывай!
Она только всхлипывала и хлюпала носом. И тушь на глазах, и помада на губах размазались, и лицо Филиппы напоминало картинку абстракциониста.
— В тот день, выйдя из кухни, ты пошла к силосной башне? — стала я помогать ей.
— Д-да. Пейтон сказала какую-то гадость. Я убежала. Обычно в таких случаях я плачу в дальней кладовке. Но в тот день девочки заскакивали туда каждые десять минут то за одним, то за другим. И я решила отсидеться в башне. Я помнила, что рабочие оттуда ушли. Однако забыла, что там Эшли.
— И при тебе что-то случилось с ней?
— Нет, Эшли я вообще не видела.
— То есть?
— Я попробовала открыть дверь. Она не поддавалась. Тогда я со злости разбежалась и двинула ее плечом. Дверь с жутким грохотом распахнулась, а я едва не шмякнулась на бетонный пол. И точнехонько в этот момент я услышала грохот наверху и после этого громкий удар неподалеку, где-то на первом этаже. Я страшно испугалась — ума не могла приложить, что там упало из-за меня. Если что ценное — Пейтон меня со свету сживет. Смотреть я не стала, захлопнула за собой дверь и побежала в панике прочь. Села в машину, завела мотор, но так никуда и не поехала. Посидела несколько минут с включенным мотором, сообразила, что в башне ничего ценного разбиться не могло, успокоилась и вернулась в кухню.