Покаяние у Райских Врат

ЗеБра Гарик

И вот теперь моя душа, примостившаяся под райским кустиком, ещё не исполнившая Покаяния, не прошедшая Чистилища и не совершившая реинкарнацию, ожидала от Создателя решения о своей дальнейшей судьбе. Воспоминания, как рой пчёл кружатся у летка улья, кружились в моей душе, создавая удивительный эффект радуги. Ведь радуга на самом деле круглая, а не полукруглая как мы привыкли её видеть на Земле. Последние видео и фото, сделанные с международной космической станции, это убедительно доказывают. Сейчас же, душа моя выхватывала некоторые из них, из этого прекрасного круга, где воспоминания менялись с калейдоскопической быстротой. Отслеживала их, по мере того, как эти виртуальные картинки становились всё более чёткими, приближая воспоминания, которые в этом случае становились особенно яркими и отчётливыми. Моя душа, душа Гарика ЗеБры, решила посетить те места, которые

она считала наиболее значимыми из его многогранной жизни. Она приняла решение, совершить Покаяние в этих местах за самого Гарика, поскольку он не сделал этого при жизни, а теперь не мог совершить это физически. В её возможности и желании было совершить, что-то вроде паломничества по местам жизни Гарика, где поступки его были не всегда правильными. Побывать там. Покаяться и попросить прощения у людей и Господа, за проступки которые Гарик совершал, часто не задумываясь над тем, что творит. Его главными грехами, как считала душа, были гордыня, гнев, похоть.

Только один момент, при его жизни, по мнению самого Гарика ЗеБры и его душе сейчас, не давал покоя – Почему хулиганство, не встало в один ряд с семью смертными грехами? Ведь от этого зла погибло, было покалечено множество людей, включая детей, женщин, стариков? Причём это были, в основном, безвинные люди. В этом необходимо было разобраться.

The Hughligans {Хулиганы.}

Откуда же всё началось, хотя бы в первом приближении? А может быть это, были какие-то особенные люди? Почти неприкасаемые, с «голубой» кровью? А содеянное этими людьми было не столь опасно и трагично? Не было столь пагубно для человека, как остальные семь?

Название представляет собой каламбур, от Хью и хулиган, по словам лорда Хью Сесила (позже лорда Квиксвуда), одного из лидеров фракции консерваторов. Хьюлиганы были группой депутатов, недовольных руководством лидера консерваторов Артура Бальфура. Сесил был младшим сыном предшественника Бальфура на посту лидера консерваторов, маркиза Солсбери.

Уинстон Черчилль был «заводилой» этой группы и другом Сесила, вплоть до своего ухода из Консервативной партии в 1904 году. В парламенте, в начале карьеры, он ассоциировался с фракцией консерваторов во главе с лордом Хью Сесилом и “the hughligans.” Во время своей первой парламентской сессии, Черчилль выступал против военных расходов правительства и предложения Премьер-министра Джозефа Чемберлена о повышения тарифов, которые предназначены для поддержания экономического господства Великобритании. Что бы спровоцировать Чемберлена, Уинстон и Хью, садились на видном месте. Не снимали котелков с головы, курили сигары, топали ногами и стучали тростью по полу, не давая, Премьер – министру сосредоточиться и спокойно произнести речь. Отец Уинстона, Рэндольф Черчилль в своей биографии отмечал – Позже они иногда проявляли возмутительность в своих парламентских манерах, и критики окрестили их Хьюлиганами или хулиганами. После падения консервативного правительства в 1905 году, выживший The Hughligans стал ожесточённым противником Бальфура (лидера консерваторов), которого они считали недостаточно воинствующим в оппозиции к Либеральному правительству Герберта Генри Асквита, Премьер-министра Великобритании. Хьюлиганы наиболее известны своим инцидентом в июле 1911 года, во время конфликта из-за реформы Палаты лордов, когда Сесил и Смит организовали разрушение Палаты общин, не давая Герберту Асквиту выступать одному в течение получаса. Этот инцидент смутил Бальфура и ускорил его уход с поста лидера Консервативной партии, что и было намерением Хью Сесила.

На других членов парламента самое сильное впечатление производило то, что «хулиганы» образовали нечто вроде «суперклуба.

Обычно группа собиралась в четверг вечером в гостиной у Хью Сесила, но случалось, что они отправлялись на уик-энды в Бленхейм или какой-то другой аристократический замок. Консуэло, графиня Мальборо, описывала эти «хулиганские ужины» в Бленхейме, которые затягивались до глубокой ночи из-за увлекательных выступлений Уинстона. «Хулиганам»» также нравилось бросать вызов наиболее реакционно настроенным представителям аристократии, и она была не прочь понаблюдать, как молодые «хулиганы» сотрясают кресла, в которых восседают члены партии тори. Чтобы заявить о своей политической независимости, молодые «хулиганы» несколько раз встречались с прежним либеральным Премьер – министром лордом Роузбери, иногда проводя уикенды в его загородных домах в Суррее и Бакингемшире.

Что касается Хью Сесила, то он всё-таки стеснялся своих приятелей – «хулиганов», достаточно вольно толкующих представление о гостеприимстве. Черчилль говорил, что их друг испытывал массу неудобств на светских вечерах из-за их выходок. Более того, щепетильный Хью очень часто вынужден был извиняться за «хулиганов» – Мои коллеги – с сожалением должен признаться – вели себя прескверно – писал он гостям. «Единственная разница между святым и грешником в том, что у всякого святого есть прошлое, а у каждого грешника будущее», писал о них Оскар Уайльд. Желая заварить кашу, покруче и как можно сильнее взбаламутить воду, Уинстон с большой гордостью распространял название кружка, который с его лёгкой руки стал называться «хулиганами». Он убеждал своих друзей в группе, что они должны развивать в себе «бесценные для политика качества – жажду набедокурить».

Оказалось всё просто. Так шалят и развлекаются аристократы. Никаких насильственных действий начиная от рукоприкладства, или чего похуже мы не наблюдаем. Правильно пел незабвенный В. В.Высоцкий – Это всё придумал Черчилль в восемнадцатом году. Да, именно Уинстон Черчилль, был «энерджайзером» этой группы. Его смелость, воля и напор, в купе с именем своего друга дали возможность образоваться этому слову – The Hughligans. Только это произошло значительно раньше в 1900 году, чем слова выдернутые мной из контекста песни известного барда. А вот во что трансформировалось позже это слово, и какое значение приобрело, нам всем известно. Конечно, к семи смертным грехам оно не может иметь никакого отношения.

Что касается, Гарика ЗеБры, то моя «карьера» начиналась маменькиным сынком. Моя мама пыталась вырастить из меня «плюшевого мишку» – отличника, любителя классической музыки, театра и балета. Это соответствовало её представлению об аристократах и джентльменах, всегда совершающие правильные поступки. Ей удалось это лишь наполовину. Музыкальную школу я бросил под надуманным предлогом – я сломал стопу в дворовых хоккейных баталиях. Стопу, а не руку и бросил нелюбимую мной «музыкалку» на четвёртом году обучения. Эх, родная моя мама! Хулиганы зародились именно от аристократов и джентльменов с их обходительностью и утончёнными манерами.

Мой отец, хулиган, сын деревенского сапожника, был грозой колхоза Булаево, что в Казахстане, и всегда меня наставлял – Сынок, бей сразу с правой. Первым. Никогда не жди. Батя был для меня непререкаемым авторитетом. В семнадцать лет он ушёл добровольцем на фронт. Вернулся тяжело раненым и контуженным. Контузия сказалась. Мама рассказывала, что он ставил рядом с кроватью топор и среди ночи будил её – Гала, смотри он опять там стоит! После этого вскакивал с кровати, хватал топор и крушил абсолютно пустой угол комнаты. Жильцы архангельской коммуналки, конечно, всё слышали и сторонились его. Он был награждён многими орденами и медалями, но больше всего гордился только медалью «За Отвагу», которую получил за ликвидацию немецкого снайпера. На фронте их называли «кукушками», так как чаще всего они занимали позицию на деревьях, устроив там «гнездо».

С первого класса, в семь лет, мама мне строго-настрого запретила драться с дворовыми пацанами. Сказала – Если позовут один на один, говори – мама не разрешает! Надо мной все смеялись. Дразнили. Так продолжалось до одиннадцати лет. Я частенько ходил с «фингалом» под глазом. Мне «навешают», а я не отвечал. Потом я попал на стадион в городе Павлодаре, в Казахстане. Шли соревнования по боксу, и я записался в секцию. Мне очень повезло. Я ведь Везунчик. Я попал в руки мудрого наставника Рафаэля Гашевича Вахитова.

Было тогда такое общество «Трудовые резервы». Тренировались мы в зале профтехучилища. Оказалось, что папа передал мне по генетике – чувство дистанции и координацию. А также феноменальную реакцию. В секции, во время спаррингов, ребята мне говорили – Гарик, у тебя реакция как у кобры. В тебя хрен попадёшь, ты мелькаешь. Это приучило меня бить из не стандартных положений и посылать кулак под разными неожиданными углами. В секции мне поставили удар. Лучше всего получался левый боковой. Тренер меня год не выпускал на ринг. Мудрый был человек. Боялся за меня. Рафаэль Гашевич, позже, возглавил сборную общества «Трудовые резервы» Казахстана. Я тоже достиг определённых высот и вышел в «большую» жизнь через дворы, кое с каким опытом. Я намеренно, не буду останавливаться на вопросах, как пригодились мне в дальнейшем эти навыки. Кому интересно, о некоторых случаях я подробно писал в своей книге «Фрактал. Осколки». Здесь же остановлюсь на одном происшествии, да и то, по другой причине.