Покаяние
Шрифт:
ДЕДУШКИН. Вы про Игоря Тамерлановича, Гоценька?
ГОЦЛИБЕРДАН. Естественно. Про кого же еще?
ТОЛЬ. Надо что-то делать.
ГОЦЛИБЕРДАН. Гениальная мысль. Надо что-то делать. Что, Боря? Если я тебе еще чего-то расскажу, ты под стол упадешь. Блядь.
ДЕДУШКИН. Гоценька, не надо так ругаться.
ГОЦЛИБЕРДАН. Да разве я ругаюсь, Евгений Волкович? Интеллигентские присказки одни сплошные.
ДЕДУШКИН. Вы думаете, Игорь Тамерланович начал серьезно пить?
ГОЦЛИБЕРДАН. Начал он лет десять назад. А сейчас продолжает. И очень
ДЕДУШКИН. Как-как?
ГОЦЛИБЕРДАН. Слышите, Евгений Волкович, я уже не ругаюсь?! Не ругаюсь, еб вашу мать.
ТОЛЬ. А почему я должен под стол упасть? Что там еще?
ГОЦЛИБЕРДАН. Потому что Игорь решил участок в Серебряном бору отдать под собачий приют.
ТОЛЬ. В каком смысле?
ГОЦЛИБЕРДАН. В прямом, ебаный в рот. Построить там приют для бездомных тварей. На полгектара в Сербору.
ТОЛЬ. Что, в нашем посёлке?
ГОЦЛИБЕРДАН. А в чьем же, ёптыть? Другого участка у него нет.
ДЕДУШКИН. Молодые люди, где будет собачий приют? Я не расслышал.
ТОЛЬ. Где угодно, но только не у нас в посёлке. Я рядом с собачьим приютом жить не собираюсь.
ГОЦЛИБЕРДАН. Ты хочешь сказать об этом Игорю?
ТОЛЬ. Нам нужно вместе к нему поехать. Договоримся, может, на выходные?
Пауза.
Это всё поп?
ГОЦЛИБЕРДАН. Судя по всему, он. Машка точно не знает. Но Игорь-то от попа не вылезает. Керосинят прямо в церкви.
ДЕДУШКИН. Как это – керосинят?
ТОЛЬ. Евгений Волкович, может, вы позвоните Игорю Тамерланычу? Вам удобнее всего. Он вас слишком уж уважает. Можно договориться, что мы подъедем в субботу. Переговорим. Всё обсудим. Мы все втроем вместе. Вы же не любите священников?
ДЕДУШКИН. В каком смысле?
ГОЦЛИБЕРДАН. В прямом, профессор. В прямом. Вы же говорили как-то, что против попов. Против поповского засилья говорили. Что, дескать, в этом смысле вы большевик.
ДЕДУШКИН. А что значит дескать?
ГОЦЛИБЕРДАН. Дескать – это значит блядь, только поприличнее.
ТОЛЬ. Ну Гоц!..
ГОЦЛИБЕРДАН. Замолкаю, мой группенфюрер. Говори теперь ты.
ТОЛЬ. Понимаете, Евгений Волкович, наш Игорь попал под влияние одного священника. Некто отец Гавриил. Гавриил Сирин. Молодой парень лет тридцати.
ГОЦЛИБЕРДАН. Если для точности – тридцати семи. Галимый аферист. Жулик. Увидел богатого и знаменитого человека первый раз в жизни. И – давай охмурять. Тамерланыч ему уже обещал церквуху отстроить новую. Жди, Боря, придет к тебе за деньгами.
ТОЛЬ. Это ты от Маши узнал?
ГОЦЛИБЕРДАН. Ясный перец, от неё.
ДЕДУШКИН. Простите, а что, Сирин – это такая фамилия? Или псевдоним?
ГОЦЛИБЕРДАН. Фамилия, блин. Видите, Евгений Волкович, как для вас стараюсь. Он сам из Якутии вроде. Поп этот. А у них там фамилии все через третью жопу. Вроде русские, а на самом деле кривые, как член пигмея. Вот так и получается. Поп
ДЕДУШКИН. Вы знаете, я, конечно, когда познакомился с Игорем Тамерлановичем лет уж двадцать – нет двадцать пять почти назад, никогда бы не подумал, что он станет пить. Он был всегда такой рафинированный. Такой ухоженный был.
ГОЦЛИБЕРДАН. Рафинированный у него теперь спирт. Спиритус вини ректификати, итить его мать.
ТОЛЬ. Гоц, перестань перебарщивать.
ГОЦЛИБЕРДАН. Перестаю, мой повелитель.
ТОЛЬ. Ну так Евгений Волкович, вы же действительно всегда выступали против клерикалов.
ДЕДУШКИН. Как вы сказали – клевретов? Клеветников?
ТОЛЬ. Клерикалов. Лиц, агрессивно ратующих за религиозные ценности.
ДЕДУШКИН. Ах да, агрессивно. За религию. Да, я против. Но я не против священников. Среди них попадаются очень милые люди. Стали попадаться в последнее время. Мой ученик с кафедры восточной экономики стал священником. Три года назад. Крестился и стал.
ГОЦЛИБЕРДАН. Так не бывает, чтобы сразу крестился и стал. Крестился, наверное, давно. А стал – недавно. Это называется – рукоположен. А не крестился.
ДЕДУШКИН. А рукоположен – это разве не самоубийство?
ГОЦЛИБЕРДАН. Нет, это совсем другое. Хотя в каком-то смысле – самоубийство. Ебись оно конем.
ДЕДУШКИН. Как вы сказали?
ТОЛЬ. Гоц у нас стал слишком образованный.
ДЕДУШКИН. Вы думаете, он крестился еще у нас в университете?
ГОЦЛИБЕРДАН. Почему бы и нет?
ТОЛЬ. Видите ли, Евгений Волкович, мы с Гоцем читали Ваше интервью. Еще позапрошлой весной. В «Аргументах и фактах». И вы там ясно сказали, что против клерикализации общества. И что в этом смысле вы большевик. Вы помните это?
ДЕДУШКИН. Я – большевик? Вы действительно думаете, что я большевик? В каком смысле?
Пауза. Напряженно всматриваются в зал.
ГОЦЛИБЕРДАН. В том смысле, что вы хотите, чтобы безграмотный якутский поп тянул бабло из нашего Игоря Тамерланыча Кочубея? Средства тянул, понимаете? Деньги, блядь? Или вы за то, чтобы Игорь перестал пить, бросил заниматься хернёй и построил, наконец, у нас дом в Сербору? И переехал из своих Больших Сумерек раз и навсегда?
ДЕДУШКИН. Вы знаете, я всегда очень симпатизировал Игорю Тамерлановичу. И когда он был премьером, и до, и после. Он мне ведь почти как сын.
ТОЛЬ. Ну, так вот, Евгений Волкович. Надо вытащить сына. Это от вас прежде всего зависит.
ДЕДУШКИН. Какого сына, Боренька?
ТОЛЬ. Вашего. Вы только что сказали.
ДЕДУШКИН. Ой, вы, видимо, ослышались. У меня же одна дочь, Татьяна, вы знаете. И внучка Алисочка. Учится в нашей Академии. Почти на все пятерки учится. Радует деда. И маму радует. Танечку то есть. Вот на Новый год поедет, наконец, на Гавайи. Отдохнет как следует. Сами понимаете. В таком возрасте надо отдыхать.