Покемон. Реальный мир
Шрифт:
Скелет, среагировав на этот шепот, перестал изучать свою руку, подняв «взгляд» на профессора, и начал медленно брести в его сторону. Шаг, и трещины начали еще стремительней закрываться, еще шаг, и они полностью пропали с костей, оставив гладкий черный скелет, третий и под ребрами начали формироваться органы, что просто висели в воздухе, ни к чему не прикрепленные, через пару шагов к драгонайту приближался уже почти человек — органы, мышцы, сухожилия, суставы, нервная ткань… почти все было восстановлено. Вот перед драконом стоит голый красноволосый мужчина, что пустыми безжизненными
— Алекс? — Профессор, взволнованно рассматривал своего помощника, который, кажется, стал выше? — Алекс?! — Его взгляд не на шутку пугал Оука. Будто мертвец, что стоит, дышит, моргает… Но взгляд его все также мертв.
Ответа не последовало. Профессор, глядя в глаза своему ассистенту, увидел, как в них появилась осознанность, появилась жизнь. Сразу после чего они плавно закатились, и красноволосый юноша свалился на землю.
— ТВОЮ МАТЬ! АЛЕКС, НЕ УМИРАЙ! — Выйдя наконец из ступора, профессор, оббежав драгонайта, попытался поднять парня, но тот оказался значительно тяжелее, чем выглядел. — Драгонайт! Подними его, и неси в лазарет! БЫСТРЕЕ!
* * *
В палате, что находится в лазарете особняка профессора Оука, лежал красноволосый юноша, который не просыпался уже третий день. Никто из медперсонала, что обследовал его, так и не смог понять, почему он не просыпается, ведь его здоровье было в идеальном состоянии, и даже лучше. Единственная аномалия, что выбивалась из общего состояния пациента — повышенная плотность всех тканей его тела, по сравнению с обычным человеком. Это привело к увеличению его «прочности»: сломать ему конечность теперь может лишь чистый силовой покемон, вроде снорлакса, приложив при этом не малые усилия. Пробить кожу обычный иглой теперь не представлялось возможным — обычные медицинские иглы слишком мягкие, и их наконечники попросту гнулись при попытке взять кровь для анализов. Из-за этой аномалии, вес пациента также сильно увеличился, для его роста в два с лишним метра, и его атлетичного телосложения, юноша весил ненормальные двести двадцать кило.
Писк оборудования, что измерял разные показатели спящего человека, пропал, а на смену ему пришел иной, однообразный протяжный звук, из-за которого в палату вбежали несколько врачей: в данный момент главный помощник профессора — единственный пациент в лазарете, и для наблюдения за ним одним задействован практически весь штат.
— Ха-а-а-а-ах… Доброе утро… А что тут происходит? — Спросил юноша, что очнулся и в попытке зевнуть и потянуться, отсоединил от себя часть проводов.
— Доброе, мистер Скар. Вы провели в коме три дня, сейчас вечер третьего. Скажите, что последние вы помните? — Врач в солидном возрасте, что быстрее всех справился с новостью о неожиданном пробуждении пациента, приступил к опросу.
— Хм-м-м… Боль?
— Вот как? Опишите ее.
— Скажите, профессор объяснял, при каких условиях я оказался здесь?
Врач слегка посмурнел, понимая к чему ведет юноша, но на вопрос ответил.
— Он сказал, что вы сильно пострадали во время эксперимента.
—
— Позвольте! Это уже не вам решать, угрожает что-то вашему здоровью, или нет! — Доктор сильно вспылил из-за самоуправства пациента. — Милк! Позови сюда профессора, остальные на выход! А вы, мистер Скар, ответьте мне на те вопросы, на которые сможете ответить. Нельзя терять времени.
— Хорошо, вы здесь врач.
— Я рад, что вы решили сотрудничать. — Доктор, успокоившись, дождался пока все покинут палату, продолжил опрос пациента.
— Опишите характер боли, что вы ощущали.
— Я не могу…
— Я не прошу у вас описывает причины возникновения, а лишь ее характер: что болело, как болело, отдавало-ли куда-то.
— Нет, вы не поняли. Я не могу описать характер боли, потому что сам его не понимаю. Боль была сначала физической, словно кто-то вытащил из меня скелет, и заливал вместо него расплавленный металл. А после боль перешла на другой уровень, и я уже не могу ее описать. Она была сильной, была везде, но… Не могу выразить это словами. Ее источник будто не был частью моего тела, и в тоже время был внутри него.
— Ладно. Вы попали сюда без сознания. Осмотр не выявил каких-либо отклонений от норм, профессор отказался рассказывать, что именно с вами произошло, но рекомендовал сделать рентген, посмотреть содержимое крови и регулярно мониторить активность мозга. Собственно…
Доктор не успел договорить, так как его прервала распахнувшаяся дверь палаты.
— Алекс! Как ты?! — Обеспокоенное, слегка осунувшееся лицо профессора вызвало легкий укол стыда: человек очень сильно за меня переживал. Иррациональное чувство, ведь не мог я знать последствия наперед?
— Все в норме, профессор. Я чувствую себя отлично! Мне кажется, что даже лучше, чем было.
— Отлично! Пошли, тебе надо поесть и отдохнуть.
— Но мистер Оук! Мы не закончили опрос! — Доктор был сильно возмущен, что ему не дают работать.
— И не нужно, он полностью здоров. К тому-же, я сильно сомневаюсь, что наша медицина способно понять, что с ним случилось, даже если я расскажу абсолютно все, что знаю…
— Ладно! Но если вы, мистер Скар, вновь впадете в кому, то можете меня в этом не винить!
— Бесспорно, доктор. Где мне расписаться об отказе от претензий?
— Нигде. Я работаю на профессора, и все вопросы вашего лечения обсуждайте с ним. А если захотите обратиться в суд, когда вам станет хуже, то можете сразу подавать иск на профессора! — Злобно проворчал врач, покидая палату.
— Какой-то он нервный у вас…
— Он очень сильно заботится о пациентах… и, возможно, я немного перегнул палку, когда общался с ним в прошлый раз…
— Вы же не угрожали ему? — Профессор отвел взгляд в сторону, делая вид что вопрос был задан не ему. — Ла-а-адно… Я действительно проголодался, но сначала хотелось-бы помыться и переодеться. — Впервые испытываю голод, попав в этот мир.