Покидая мегаполис. Возвращение в русскую деревню. Как уехать из города и не пожалеть?
Шрифт:
Прохладно там было, что ли?
В общем, походив немного в первый класс в деревне, я решила, что пока могу в школу не ходить – не буду, несмотря на то, что мне было очень грустно из-за того, что моя подруга учиться все-таки стала. А у меня из-за того, что я ноябрьская, была путаница – в этот год в классе я была бы самой младшей, а в следующий – когда уже пошла в первый класс в городе, я была одной из самых старших.
Так или иначе, время шло и пришло – я окончательно уехала в город. И пошла в первый класс.
Но уже не в первый раз. У меня был второй раз в первый класс.
2.1.
Город, где я родилась и училась в школе, был провинциальным, хотя по общепринятым меркам – не таким уж маленьким – население составляло около 700 тысяч человек. Почти миллионник!
Кстати, именно моему родному городу посвящено одно из стихотворений Маяковского, заканчивающееся знаменитыми строками:
«..Я знаю – город будет,
я знаю – саду цвесть,
когда такие люди
в стране в советской есть!».
Новокузнецк строили работящие, самоотверженные люди. Многие приезжали, чтобы устроить свою жизнь, получив стабильную работу на стройке, а, затем, так и оставались здесь жить. Вот и моя бабушка по маминой линии выбрала такой путь. Она приехала сюда из Курской области с моей маленькой тётей на руках на заработки, когда ей не было и 20 лет. И осталась навсегда.
Но это уже совсем другая история, невероятно интересная и когда-нибудь я её, может быть, расскажу.
Моя же история продолжилась тем, что я привыкала к городской жизни. Тогда мне казалось, что теперь в моей судьбе начинается что-то совсем другое, что-то грандиозное – я ведь теперь, наконец, в городе!
Несмотря на свершившееся чудо – когда, к своей огромной радости, я, наконец, примкнула к маминому – большому городскому миру, я не чувствовала, что теперь всё как надо.
Мама очень много работала – после развода с отцом только этим она и занималась, чтобы я могла учиться в гимназическом классе, пусть и обычной школы, чтобы я была хорошо одета и обута, с приличными школьными принадлежностями, чтобы ходила в кружки – в общем, чтобы ничем не была обделена и не чувствовала себя ребенком из неполной или, что еще хуже – малоимущей семьи.
Поэтому маму я видела только по вечерам, когда она возвращалась с работы. И мне довольно быстро пришлось научиться заботиться о себе самой – готовить себе, организовываться с уроками и кружками, а для мамы мне очень хотелось поддерживать аккуратный быт.
К счастью, этому благодаря необъяснимому происшествию я научилась практически сразу.
Дело было днем после школы, когда я впервые осталась одна дома. Меня обуял необъяснимый, животный страх. Было ощущение, что за мной кто-то следит. Я чувствовала на себе взгляд, хотя в квартире была совершенно одна.
Забравшись с ногами на антикварный письменный стол, купленный для меня мамой у подруги-поэтессы, я расплакалась.
Всё вокруг казалось мне очень мрачным.
Надо сказать, не безосновательно: после перепланировки нашей 2-комнатной хрущёвки путь в мою комнату проходил через очень тёмный, довольно длинный – метра в 3, коридор. Обои в ней были тоже не из светлых – классические бумажные с вензелями темно-коричневого цвета на терракотовом фоне. И много всего коричневого в комнате. Мрачно и монотонно. Не так как было в деревне в нашем маленьком домике.
В прихожей возле входной двери было и того мрачнее, ведь там ещё и окна не было, а стены были обклеены такими розовато-коричневатыми поролоновыми мягкими объемными обоями с выпуклыми квадратиками, на которые можно было нажимать пальцами. И висели две страшные африканские маски – керамические, покрытые краской под античное золото с патиной, которые маме подарил кто-то.
В общем, от входа и до самой моей комнаты, включая её саму – сплошной мрак.
Причем, в кухне и маминой комнате было уже посветлее в силу использования светлых обоев и мебели.
Но я почему-то решила остаться бояться именно в своей комнате.
И вот так села я и заплакала. Но не на берегу Рио-Пьедра [3] , а в квартире с холодными железобетонными стенами, пронзенными маленькими окошками, дававшими явно недостаточно – слишком мало света.
В деревенском доме бабушки и дедушки окна были ещё меньше. Но почему-то это не воспринималось так критически как в городе.
Дом в деревне, несмотря на малюсенькие окна, не был отделен от того, что из них виднелось. Не был от этого отгорожен невидимой стеной, сквозь которую, казалось, не пробиться природе. Напротив. Он был как будто частью этой природы. Его деревянные стены, пусть и сложенные человеком, казались просто отдельным видом деревенского ландшафта. Органичного. Естественного.
3
Отсылка к роману Пауло Коэльо «На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала»
В городе же дома будто врезаны, воткнуты, насильно помещены в природную среду. А во многих местах, казалось, этой естественной среды будто никогда и не было вовсе.
Особенно сильно я переживала это ощущение, когда видела большие здания, которые нависали надо мной, теснили мое ощущение связи с каждой травинкой и пылинкой, такое естественное для меня, сдавливали невидимой силой эту связь своей массой.
Железобетонной массой, тяжесть которой я чувствовала будто на себе.
Несмотря на то, что вид из окон квартиры открывался на вполне приятную для города картину – сплошную стену тополей, высаженных как заслон от протянувшейся параллельно дому довольно оживленной дороги. Я всё равно ощущала это городское давление, хоть и смягчали его эти великолепные, уже тогда очень могучие тополя. Там – за дорогой, стояло именно такое высокое здание, этажей в 10. В нем, как я позже узнала, были разные организации, фирмы и даже редакция какой-то газеты. И я видела в холодное время года, когда обзор не закрывали тополя, что туда-сюда постоянно заходят и выходят из этого здания люди, деловые такие. Они много курили, стоя у здания. Вечно были чем-то озабочены. Странные.
И как будто какого-то серого цвета они мне казались. Эти люди. Все. Каждый из них был серого цвета.
Но вернемся к тому ярко запомнившемуся мне необъяснимым страхом дню. Как развивались события дальше?
Мне вдруг пришло осознание – делать надо что-то, а не реветь. Просто встать и начать делать дела. Активное что-то, физически шевелиться. И я взяла себя в руки: превозмогая страх, с трясущимися коленками, озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху, пошла в ванную комнату за инвентарем для уборки.