Покинуть Париж и уцелеть

Белозерская Алена

С гневом обернувшись, Полина увидела, что он уже находится у двери, бросилась за ним, но только успела заметить, как перед входом остановился черный Mercedes представительского класса и Перес быстро исчез на его заднем сиденье. Все еще находясь под впечатлением от этого странного знакомства, она уставилась на горящую огнем руку и скривилась от неприятных ощущений, будто кто-то опалил ей кожу кипятком.

– Девочка моя!

Полина кинулась к мсье Гуэну, но тут же остановилась. Чей-то настойчивый взгляд прожег спину, и она беспокойно огляделась вокруг, не понимая, кто так пристально ее рассматривает. Не обнаружив никого подозрительного, понимая, что нервы окончательно расшатались, Полина подошла к Гуэну и устало проговорила:

– Сколько нужно выпить, чтобы случилась полная амнезия?

– Боюсь, дорогая, я умру, если мы попробуем установить это экспериментальным путем.

Глава 12

До

самого последнего момента, пока самолет не взмыл в небо, Полине казалось, что за ней следят, выжидая подходящий момент, чтобы напомнить о каком-то ключе, который ей якобы передала Марина, а затем, видя искреннее непонимание, о чем идет речь, причинить боль. Как затравленный зверек с бешено колотящимся сердцем, Полина постоянно оборачивалась, пытаясь обнаружить в толпе пассажиров аэропорта холодные глаза Переса, чудовищно испугавшего ее накануне вечером. После того как они с Гуэном «по-взрослому» посидели в баре, напряжение, сковавшее душу, несколько спало. Неизвестно, то ли алкоголь подействовал, сделав ее более смелой, то ли Гуэн напитал уверенностью. Одно остается фактом: в свой номер Полина шла, как мушкетер, наглая и смелая. Если бы в ту минуту ей на глаза попался Перес, то получил бы пинок под зад в ответ на свои угрозы. Романа бы Полина дерзко отхлестала по лицу за безразличие, которым он мучил ее последние два дня, а Люку беззастенчиво подставила бы под нос кукиш. Вот, мол, что ты получишь, а не меня. К сожалению, в тот момент, когда она была в ярком запале, ни одного из этих мужчин не оказалось рядом. Наутро весь пыл угас, оставив после себя головную боль и ощущение помойной ямы во рту. К тому же душа отчаянно стонала от обиды, как старая избитая проститутка, вышедшая на пенсию и неудачно решившая подработать. Уныло улыбнувшись столь нелестному сравнению, Полина посмотрела на себя в зеркало и хмыкнула, заметив под глазами черные круги от осыпавшегося макияжа, который она поленилась смыть вечером. Проведя ладошкой по растрепанным волосам, она увидела крупный синяк на запястье. Воспоминания о Пересе и его обещании найти ее в Москве быстро всплыли в памяти, Полина тревожно оглядела номер, словно испугалась, что любовник Марины прячется где-нибудь за плотной шторой в гостиной, и громко выругалась.

А после, собирая вещи, Полина думала только о том, какой именно ключ могла ей передать Марина и почему она забыла об этом. Попыталась детально восстановить в памяти их последнюю встречу и вспомнила о нетбуке, который Марина оставила в квартире Романа. Но это был компьютер, не ключ. И Марина вовсе не отдавала его, а забыла забрать. К тому же в нем не было ничего интересного, кроме папки с фотографиями и нескольких фильмов. Также в памяти всплыл момент прощания в тот вечер, когда в поместье Шемесов был прием. Марина хотела что-то сказать Полине, но передумала. О чем она собиралась поговорить? Этот вопрос долго не давал покоя, как и постоянное ощущение преследования. Полине казалось, что каждый прохожий, встреченный на пути, следит за ней. Что консьерж как-то странно улыбается, прощаясь с ней и приглашая в следующий раз остановиться именно в их отеле. Словно водитель такси везет ее не в аэропорт, а в неизвестное место, правда, дорога при этом была знакомой и не внушала опасений. У всех сотрудников аэропорта были злые лица, а стюардессы в самолете криво усмехались. Чувствуя, что нервы окончательно расшатались, Полина решила, что необходимо принять лекарство, иначе она сорвется и начнет дико визжать от страха. Сделав несколько глубоких вдохов, она подозвала наименее страшную, по ее мнению, стюардессу, ту, которая не так безобразно улыбалась, как остальные, и, с испугом сглатывая слюну, будто перед ней стоит Змей Горыныч, попросила принести виски. Горгулья удалилась, через минуту вернулась, и Полина быстро начала «лечение». После нескольких глотков зрение заметно улучшилось, девушка уже не казалась страшной. А стоило ей принести еще две порции относительно неплохого виски, то стала выглядеть в глазах Полины «мисс воздушное пространство Польши», похоже, именно над этой страной самолет пролетал в ту минуту, когда мадам Матуа пила за здоровье красавицы-стюардессы. Затем она уснула и проснулась от легкого прикосновения спасительницы, сообщившей, что самолет скоро пойдет на посадку.

Ожидая багаж, Полина задумалась над тем, не из-за этого ли таинственного ключа, который так желал получить Перес, убили Марину. Теперь она уже однозначно верила словам Шемеса о том, что самоубийство ее подруги было инсценировано. Следом возник новый вопрос. Кто отравил Шемеса и, главное, для чего? Явно, что живой он кому-то мешал. Но кому и почему?

Мысли, на которые не было ответа, как дикие осы, безжалостно атаковали со всех сторон, заставляя сжиматься всем телом. Полина спрятала лицо в пушистый ворс воротника короткого пальто и прикусила губу, внезапно подумав о том, что в ее жизни все полетело кувырком с тех пор, как она встретила Романа. Конечно, Роман

не был виновен в разрушенном браке Полины и к смерти Марины и Шемеса не имел никакого отношения. Но все же он представлялся средоточием всего того негатива, с которым Полина столкнулась в последние месяцы, являясь черной дырой, высасывающей все хорошее, чем была наполнена ее жизнь. Не в буквальном смысле, разумеется, но все-таки нельзя было не провести параллель между его появлением и тем ураганом, который прошел следом, оставив в душе обломки страха и сожаления.

Мысли снова вернулись к Пересу. Вспоминая его лицо, фигуру, Полина понимала, отчего Марина воспылала страстью. Безусловно, мужчина был красив и вызывал большее желание, нежели Андрей Шемес, муж Марины, – он явно проигрывал Пересу внешне. Однако для Полины было очевидным, что Шемес искренне любил Марину, а Перес ее использовал. Осталось выяснить, для чего именно. Этим она и собралась заняться, так как понимала, что, только обнаружив истинную причину их связи, сможет обезопасить себя. В отсутствии любви между Пересом и Мариной, во всяком случае со стороны Переса, уже не было сомнений. Конечно, все по-разному переживают потери: одни убиваются, другие пьют, а кто-то и вовсе погружается с головой в работу, лишь бы не думать об ушедшем любимом. Но чем бы люди ни занимались, пытаясь жить дальше, всех их объединяет боль в глазах. А Переса, похоже, не волновала смерть Марины, во всяком случае, такое создавалось впечатление, глядя в его бесстрастное лицо. К тому же Полина искренне не понимала, чем таким важным могла обладать подруга, что он непременно хотел получить. И кто такой этот Перес? Почему Марина ничего не рассказала о нем?

Глубоко задумавшись, Полина вздрогнула от неожиданности, почувствовав, как чьи-то руки крепко обняли ее. Она резко повернулась и с облегчением вздохнула, увидев перед собой Романа.

– Знал, что ты прилетишь сегодня, – объяснил он свое неожиданное появление в зале аэропорта. – Правда, был не в курсе, каким рейсом. Поэтому приехал сюда ранним утром. Боялся, что пропущу твое появление, – и, видя недоверие в глазах Полины, усмехнулся. – Ладно, не с самого утра. Позвонил в Lancaster Paris, попросил тебя, но мне сказали, что ты уже уехала в аэропорт. Тогда я сверился с расписанием, прибавил четыре часа и приехал в аэропорт.

– А если бы я прилетела в Шереметьево или Домодедово?

– Ты не стала бы кружить по Европе с целью сэкономить деньги, поэтому я отмел все рейсы с пересадками и оставил лишь прямые. Таких осталось только два, и оба с посадкой во Внуково.

Роман обнял Полину за плечи и прижал себе. Она не сопротивлялась, как и не предприняла попытки ответить на объятия. Просто стояла, не двигаясь, как мраморная статуя, холодная и равнодушная.

– Как отметила развод? – пошутил Роман. – Надеюсь, весело?

– Это не то событие, которое следует праздновать, – ответила Полина и, пошевелив плечами, отстранилась.

Одновременно она вспомнила, как год назад устраивала вечеринку для одной клиентки компании, решившей отметить в кругу друзей окончание тридцатилетнего заключения, так она окрестила свой брак. Это было грандиозное празднество, стоившее даме кругленькой суммы, которую хмельная от счастья мадам назвала самой разумной тратой за последние три десятилетия. Вилла на побережье, шампанское, подруги и симпатичные мальчики из элитного эскорта, которые скрасили досуг веселящихся особ, – таким было оформление торжества по случаю развода. Полина рассказала о той истории Роману, который долго смеялся, слушая интимные подробности столь необычного заказа.

– Говоришь, старушки вызвали на виллу стриптизеров?

– И оставили им такие щедрые чаевые, что агентство, приславшее ребят, до сих пор меня благодарит.

– Каким образом? – снова рассмеялся Роман, подхватил чемодан Полины и, обняв ее за талию, повел к выходу.

– Каждые выходные дают мне в личное распоряжение мальчика с умелыми руками, – она застенчиво замолчала и покраснела.

– Мне неприятно думать о том, что к тебе прикасается посторонний мужчина.

Еще несколько дней назад Полину обрадовала бы ревность, прозвучавшая в голосе Романа, но сейчас она была настолько поглощена своими переживаниями, что не заметила ее. Однако это безразличие задело Романа, который безошибочно почувствовал изменения, произошедшие в характере Полины за последнее время. Она вернулась в Москву другой: задумчивой и с огромным багажом вины за плечами.

– Что случилось в Париже?

– Ничего, – быстро ответила Полина, вспомнив о том, что едва не произошло между ней и Люком.

Однако это воспоминание мгновенно померкло перед мыслью об Ашере Пересе. Полина постаралась, чтобы волнение, которое она испытывала внутри себя, никак не отразилось на ее лице. Она порывисто обняла Романа, демонстрируя радость и прекрасное настроение по случаю возвращения. Подобная резкая перемена в настроении не ввела Романа в заблуждение, но все же он решил не устраивать допрос, понимая, что этим только оттолкнет Полину, которая и без того вела себя странным образом.