Поколение одиночек

Бондаренко Владимир Григорьевич

Уже более двух с половиной столетий существует русская литературная пародия, немало известных поэтов и в девятнадцатом, и в двадцатом столетии вздрагивали, когда попадали под прицел блестящих пародистов. Как говорят, на то и щука в озере, чтобы карась не дремал. Острой пародии боятся больше, чем обширного критического разгрома. Да и разгромы быстрее забываются, а вот блестящая пародия остается на века. И сейчас вспоминают знаменитую книгу пародий Архангельского, удачно отметившего все стилистические пристрастия многих именитых поэтов двадцатых годов. В позднее советское время царил в этом жанре Александр Иванов. Откровенно жаль, что в последние годы он скатился к дешевым политическим эпиграммам на своих идейных противников, забыв о достоинстве литературы. Он же, увы, первым пародию и опошлил, сведя к чисто эстрадному

развлечению, к шоу-бизнесу. Как автор лучших литературных пародий он и запомнится, а все его эстрадные шутки и злобные эпиграммы забылись сразу же после его смерти. Его беда в том, что самобытный вид критики он превратил в чисто развлекательный жанр, а уже вослед ему пошли всевозможные Петросяны и Галкины.

Евгений Нефёдов вернул пародии серьезность и значимость, отнюдь не в ущерб веселости и остроумию. Он демонстрирует нам всю галерею современной поэзии, сквозь увеличительное стекло показывая и читателю и герою его досадные промахи. Пародийное осмысливание текста всегда несет в себе комизм и смех. Не может быть несмешного пародиста. Не случайно, кумирами и героями для самого Евгения Нефёдова были и есть бравый солдат Швейк, Василий Тёркин, весёлые, но отнюдь не пошлые герои мировой литературы. Потому и он в дружеской пародии на Эдуарда Лимонова переходит от обыгрывания стихов Лимонова «Люблю я Крым и не люблю Одессы…» к злой сатире против неприемлемых Нефёдовым явлений общественно-политического характера.

Со мною не повесы, не черкесы,А те, кто кол берёт наперевес,Братва национального замеса,Влетающая в завтрашний экспресс.Пока мы не имеем перевеса.И мне в глазок гримасы корчит бес —Но мы вернёмся. И звездой над лесомВзойдет Россия, как Христос воскрес!

Это скорее не пародия уже, а народно-политическая сатира. Не случайно исследователь жанра пародии Владимир Новиков, автор серьезной книги, но, увы, оголтелый либерал и демократ, уже не в состоянии был подняться поверх барьеров, отказавшись от объективного анализа его острых и метких пародий, изрёк: «Нечего сегодня делать пародистам школы Александра Иванова. Остался, правда, один музейный экземпляр – Евгений Нефёдов, публикующий в газете „День литературы“ очень советские пародии на новых поэтов…». Он не хочет видеть ни гротескно-пародийного стиля, ни пародийно-сатирической линии в творчестве Нефёдова, не хочет видеть в нём мастера умного смеха. Видит лишь некую советскую музейность. Уж чего-чего, а музейности в нефёдовских пародиях днем с огнём не найдешь. Не случайно ссылками на его пародии полон нынешний Интернет, следят и читают. Да и как пройти мимо искрящих остроумием пародий, точно воспроизводящих авторскую манеру и стиль, вскрывающих внутреннюю слабость того или иного пусть и известного стихотворца, хотя бы и Евгения Евтушенко. Нефёдов вышучивает его переменчивую натуру, всегда готовую обслужить новые власти. Вот Евтушенко в ранней редакции одного из стихотворений воспевает революцию и её творцов:

А любил я Россию – всею кровью, хребтом.Её реки в разливе и когда подо льдом.Дух её пятистенок, дух её кедрача,Её Пушкина, Стеньку и её Ильича…

Проходит время, Ильича любить стало не модно, наш пострел срочно приспосабливается:

Дух её пятистенок, дух её сосняков.Её Пушкина, Стеньку и её стариков…

Думаю, со временем этот оральный поэт заменит в своих стихах и Стеньку, а, может, и самого Пушкина. А пока он попал на острое перо Нефёдова:

Заплутал я, похоже, в кедрачах-сосняках…Я любил – но кого же в этих пылких стихах?И я думаю снова, ужасаясь подчас:Ильича – так какого? Их же двое у нас!..А любил я все годы, то борясь, то скорбя,Ни

того, ни другого – а родного себя!

Мне кажется, в лучших своих пародиях Евгений Нефедов явно превосходит былого популярного пародиста Александра Иванова. Пародист замечает все особенности поэтики своих героев, все языковые неточности и погрешности. Пародист фиксирует увлеченность модной темой, смысловую направленность стиха. Пародист всегда прост и общедоступен для своего читателя, за какую бы сложную тему он не брался. Не понятый пародист – это не пародист. Правда нынче иная поэзия, к примеру, Игоря Иртеньева или Дмитрия Быкова во многом пародийна изначально, но это уже явно бессмысленная пародия, игра на занижение, осознанная скабрезность.

Настоящая пародия, какой бы острой ни была, лишена пошлости. В русской традиции пародии смехом стих очищается, жертва пародии не унижается. Есть и дружеская шутка, есть и беспощадное разоблачение графомании, есть и едкая полемика с оппонентами, но конкретный ли человек со своими особенностями, конкретный ли жанр литературы никогда не обрекаются талантливым пародистом на унижение и уничтожение.

Вот и у Евгения Нефёдова, нашего ведущего русского пародиста, мы найдем дружескую иронию по отношению к огрехам известных поэтов, высмеивание беспомощных графоманов, нахально рвущихся на поэтический пьедестал, едкое неприятие разнообразных цветов зла, засеянных в годы перестройки в русской литературе, но нет ни обывательской пошлости, ни эстрадной скабрезности, ни унижения литературы, как таковой.

Я бы выделил в пародиях Евгения Нефёдова три основных направления.

Первое – это осмеивание языковых небрежностей и неудачных строк, стиховых оплошностей, случающихся даже у известных поэтов. Вторым планом такой пародии служит авторский стиль. Нефедов помогает поэту избавиться от стереотипности мышления, от унылой повторяемости и зашоренности и в тематике, и в поэтике. Своим смехом он заставляет поэта идти дорогой обновления. Смеясь и иронизируя, он заставляет поэта думать о величии поэзии… или же отказываться от своей судьбы поэта.

Второе – это сатирическая публицистика, пародии на священные лозунги новоявленных демократов. От Коха до того же Евтушенко.

Третье – это принципиальное неприятие новых направлений в поэзии, будь то уже продемонстрированные примеры эротической поэзии, будь то бессмысленное жонглирование словами, и осознанное принижение поэзии как таковой.

Как сам автор в зарифмованной прозе размышляет над своими пародиями:

«Да не верят скептики упрямо, кто растерян, кто и возмущен: подражанье, шарж и эпиграмма, смешанные вместе – скажем прямо, странный, как частушка и реклама, жанр… Уж не пародия ли он?!

Может, и пародия – не знаю. Знаю только, что немало лет перлы у собратьев собираю. Времена идут, иных уж нет… Кто творит для славы и успеха, кто – лишь для пародии, смотрю. Вот и я тут нынче – ради смеха – ВАШИМИ УСТАМИ говорю…»

Конечно, критик может жестко и ядовито пройтись по безграмотным и небрежным строчкам стихотворцев, не знающих даже законов русского языка. Но, уверен, такому стихотворцу на всю жизнь запомнится хлесткая пародия Евгения Нефёдова. Вот он находит среди стихов Валерия Меркурьева строчки: «Я в этом старом лесе / Ищу уже не первый год / Слова для светлых песен…» и пишет пародию «Случай в лесе»:

Я в лесе был. Искал словаДля песен о подруге.Сидел на береге сперва,Потом лежал на луге.Остановился на мостеИ думал: неспроста ведьСлова приходят – да не те.Чтоб их в стихе поставить…Тут критик вдруг из камышовПодплыл ко мне на плотеИ говорит: – Вы падежовДавно не признаёте?

Такую критику поэт Меркурьев, уверен, запомнил на всю свою жизнь. А как обыгрывает весело и шутливо пародист любовь к тем или иным словам у своих коллег-поэтов. Скажем, свечную любовь Ивана Голубничего: «Свеча, сгорая, тонет…», «Свечной огарок на столе…», «Свечи мистическое пламя…», «И капли тающей свечи…», и так далее. Не много ли свечей для одного сборника стихов?