Поколение солнца

Спящий Сергей Николаевич

Почти никто не хотел войны, и всё же она была так близко. Как странно.

Как странно. Практически никто не хотел войны, но она была готова вот-вот разразиться вспышками ядерных взрывов.

Неизбежность.

Неизбежность ли?

Завыла тревога. Не противно и не резко, как её иногда показывают в игровых голофильмах, даже в чём-то мелодично. Но проспать или пропустить тревогу не оставалось никакой возможности.

Кто со сна, кто из своей каюты, а кто-то прямо из душа, побежали занимать места согласно боевому расписанию.

На видеопокрытии стола осталась нарисованная шахматная доска

с фигурами. Король в окружении пешек, ладьи и пары коней. Семь ходов до того как можно было бы объявить мат, но у защищающегося короля оставалась лазейка. Не доигранная партия.

Разобранный кибер со снятым корпусом. Разбросанные вокруг инструменты. Отлетевший в угол программатор. Отвёртка-детектор и вовсе под столом. Неоконченный ремонт.

На кухне дымится и исходит паром остывающий ужин. Кухонный биопринтер недовольно мигает зелёными и жёлтыми огоньками, но никто не спешит достать из печатающей камеры готовое блюдо. Биопринтер не может начать печать следующего, пока в печатающей камере находится предыдущее. И выражает возмущение от прерванной программы яростным миганием зелёных и жёлтых огоньков на управляющей панели. Так и не начавшийся ужин.

Тревога! Её трубный глас раскатом летит по пустым коридорам, над разбросанными тут и там вещами и предметами. Над разобранным кибером, со снятым корпусом. Над отброшенным в угол программатором и над столом с незаконченной шахматной партией.

— Ребята, выключайте наконец сигнал. Все давно на посту.

— Выключаем, — согласился Мих.

— Сергей, что там?

— Четыре лёгких корабля, один средний. Идут в боевом построении.

— Сейчас все ходят исключительно в боевых построениях. На запрос ответили?

— Ответили «следуем своим курсом». Никаких пояснений.

— Приказы?

— Ждём.

Ждём. Мих улыбнулся Ане. Наверное, со стороны улыбка выглядела нервной, но что тут поделаешь.

Извечная проблема ударных огневых точек. Сильная атака. Слабая защита. Можно уничтожить противника, если выстрелить первым, но при этом невозможно выдержать его удар. И приходится ждать. Слишком часто приходится ждать. Но может быть и на этот раз обойдётся?

Секунды падали как песчинки в поле сверхслабой гравитации — неохотно и медленно. Минуты, казалось, длились целую вечность. А часы так и вовсе представлялись настолько протяжённым периодом времени, что ни осознать его, ни осмыслить, не получалось.

Вот пятёрка кораблей условного противника вышла на дистанцию уверенного удара. Вот они подошли ещё ближе. И… прошли мимо.

Следуя своим курсом, который не потрудились озвучить в ответ на входящий запрос.

— Играют на нервах, — подумал Мих. Но подумал уже с облегчением.

— Отбой тревоги, — приказал капитан «Солнечного луча».
– Все, кроме дежурной группы, свободны. «Лучу» и «Рассвету» вернуться на устойчивую орбиту вокруг планетолёта.

Аня продублировала: — Отбой тревоги.

Отбой.

Мих потянулся, разминаясь. С некоторой поспешностью вылез из тяжёлого скафандра, оставшись в полётном комбинезоне.

— Снова пустышка.

Аня нахмурилась: — Ты, как будто, расстраиваешься.

— Нет, вовсе нет. Не хотелось бы мне быть одним из тех, кто начнёт войну, — поёжился Мих.

— Одним из тех с кого начнётся война, — поправила Аня.

— Верно. С кого начнётся.

Помолчали.

— Зачем они шли в боевом построении?

— А зачем мы объявили тревогу и вывели гразеры из режима консервации?

— Так… на всякий случай.

Аня вздохнула: — И они на всякий. Нам теперь обратно, вручную переводить гразеры в режим консервации.

— Уже четвёртый раз.

— Да, уже четвёртый. Но ребята помогут.

— Конечно, помогут. Куда они денутся с подводной лодки. С астероида.

Остался месяц неспешного полёта до того как планетолёт войдёт в область действия оборонительных сооружений в районе Фобоса. Дальше астероиду-планетолёту имени одной девчонки из экипажа «Солнечного луча» предписывалось перейти под командование марсианского оборонительного штаба. Ими планировали укрепить систему обороны первого искусственного солнца, но этого так и не произошло потому, что…

Потому, что откуда-то из-за пределов солнечной системы. Из глубин огромного, ох, какого огромного, космоса, в ответ на посылаемые шарами-артефактами сигналы, пришёл ответный сигнал.

Его зарегистрировали полсотни наблюдательных станций и сотни кораблей принадлежавших десятку разных стран. Изучавшие инопланетные артефакты ученые отметили изменение их поведения и их свойств, что в принципе было одним и тем же. Шары как будто впали в спячку, из которой их прежде выдернули любопытные люди. Больше они не пытались слать никаких сигналов и в принципе перестали излучать и поглощать любое из известных излучений. Они просто уснули, как если бы… выполнили свою неизвестную функцию. Или всего лишь начался второй этап непонятной для людей программы?

Как-то очень быстро дипломаты нашли общий язык. Все обнаруженные шары были найдены, выкопаны и выковыряны из каменного плена пояса астероидов. Их разместили на трёх научных станциях, расположенных вдали от Земли, Луны и пока ещё неосвоенного людьми, дикого Марса. Доступ к изучению артефактов был открыт учёным всех стран и государств. Советский Союз и Соединённые Штаты образовали международную комиссию по изучению артефактов, но толку вышло не много.

После получения сигнала извне, шары перестали реагировать на входящие воздействия. Один из них таки попытались расколоть, чтобы посмотреть, что находится там, внутри. Приложив очень серьёзные усилия, учёные сумели пробить внешнюю оболочку пучком заряженных частиц. Меры безопасности во время проводимого эксперимента были установлены просто беспрецедентные. Всё через удалённое управление. Ни одного человека на расстоянии в миллион километров от места проведения эксперимента. Думали, рванёт. По крайней мере, энергии потратили столько, что начнись реакция и от станции не осталось бы и обломков крупнее человеческого ногтя.

Не рвануло.

Исследовательский модуль всё равно пострадал, так как учёные постепенно повышали мощность пучка и когда он наконец сумел пробить оболочку шара, он заодно пробил навылет станцию и ушёл в пустоту. Когда советские и американские светила физики осторожно причалили к исследовательскому модулю, они увидели пустую деградировавшую оболочку. Шар лопнул. Удалось показать, что внутри находилось что-то и оно, возможно, имело биологическое происхождение. Состав остатков допускал такую возможность. Но что именно это было, сказать не мог никто. Дальнейших экспериментов проводить не решились и оставшиеся шары заперил на трёх научных станциях превратившихся в хранилища неизвестных и непонятных артефактов. Их обвесили датчиками, окружили системой максимальной защиты и оставили в покое. Но не забыли.