Покоренный "атаман"
Шрифт:
Как и его друг Костя, Андрей намеревался в санатории работать, привез много книг, но охоты заниматься не было. Москвич поражал Андрея силой воли: каждый день он неизменно вставал в четыре часа утра. Шел на море, делал физзарядку, купался. Затем читал.
После обеда на берегу было жарко, Костя опять уединялся на балконе.
Андрей не имел такого жесткого распорядка да и не пытался его завести; он читал тогда, когда читалось, и отбрасывал книгу, если пропадала к ней охота.
— Костя! Пойдем к морю!
Пивень посмотрел на друга укоризненно:
— Бездельник ты!
Андрей махнул рукой, направляясь к выходу. На лестничной площадке было много отдыхающих, преимущественно женщин. Самарин неловко поклонился в одну сторону, потом в другую, что–то проговорил смущенно и, не задерживаясь, направился в сад: оттуда открывался вид на море. Завернул сюда с тайной мыслью встретить женинщу с мальчиком. Вчера вечером он здесь ее видел — мимолетно, в толпе отдыхающих.
Андрею повезло: в саду возле фонтанчика он увидел мальчика. Подошел к нему:
— Здорово, приятель! Как ты загорел! Ты, наверное, давно тут?
— И вовсе недавно. Мы с мамой в понедельник приехали.
— О, да нам с тобой целый месяц жить вместе. Скучновато тут.
— Мне с мамой хорошо.
— А ты не хочешь поиграть в кораблики? — предложил Андрей.
— В настоящие?
— Ну, не совсем настоящие, однако и парус будет, и руль.
— А кто нам даст такой кораблик? — Сами сделаем. Вот видишь — газета. Из нее смастерим. Хочешь?
В этот момент к нему подошла мать.
Кивнув Самарину, наклонилась над малышом:
— У тебя новый друг, Василек?
— Да, мы будем играть в кораблики. Дядя умеет делать настоящие кораблики.
— Нет, нет, мы пойдем на пляж. Скажи дяде «До свидания».
— Я хочу играть в кораблики, — запротивился Василек.
— Позвольте мальчику поиграть. Я действительно умею делать кораблики, — вступился Андрей.
С минуту женщина колебалась. Потом сжалилась. Обращаясь к сыну, проговорила:
— А куда ты меня денешь? Ты меня возьмешь на кораблик?
Василек вопросительно посмотрел на Андрея, тог согласно кивнул головой.
Втроем они пошли к морю.
Андрей мастерит кораблики, а сам украдкой бросает на соседку взгляд. Черты лица ее правильны, в них заметна классическая строгость — не та, которую за образец почитали древние греки, а строгость русская, с оттенком румяной полноты и лучезарной северной свежести.
Самарин чувствовал себя неловко. За все это время, пока он шел по саду, спускался к морю, делал из газеты кораблики, он не познакомился с женщиной. А надо бы. Но как преодолеть робость?
— Да, вы славно умеете мастерить, — сказала женщина, глядя на руки Андрея: они ловко сгибали бумагу в нужных местах, разглаживали борта очередных «боевых» судов флотилии. — Вы, наверное, техник или инженер?
— Угадали. То есть не совсем, конечно, но работаю, как говорят, по механической части. А вы чем занимаетесь?.. Голос у вас музыкальный. Такой у певиц бывает… Извините за нескромность, но мы уже битый час, как рядом, а незнакомы. Как–то нехорошо, неловко…
Хотел сказать: «Я где–то вас видел», но тут же раздумал, посчитал такой ход избитым, банальным. А что он действительно ее видел — он убеждался все более и втайне бранил свою забывчивость.
— Меня зовут Мария. — Она улыбнулась. — За певицу меня приняли?.. Ну, положим, певицей я не была, но к искусству отношение имею.
Самарин сделал горку из камней и стал бросать в нее голыши. Он теперь боялся показаться в глазах Марии неучем и думал, о чем бы завести разговор. Он почему–то решил, что Мария художница, или скульптор, или, по крайней мере, архитектор.
— Вам не приходилось заезжать в Степнянск? — спросил он с тайной надеждой, что Мария бывала в его городе.
Мария засмеялась: — А я живу там.
Андрей резко повернулся к ней и с минуту стоял с зажатым в руке голышом. Она степнянская!.. Значит, он действительно ее видел. Может быть, на улице или в театре, а может, в институте?.. Вот здорово, если и она работает в институте. Но тут же он вспомнил: «…певицей я не была, но к искусству отношение имею».
— Странно, что я вас не встретил в Степнянске. Я бы вас приметил.
— Это почему же? Я чем–нибудь выделяюсь?..
Она задавала вопросы, на которые не нужно было отвечать. Андрей и не пытался этого делать.
Василек извлек из воды «флагманский крейсер», подошел к Самарину.
— Дяденька, а почему нет пушки?
Андрей посадил мальчика на колени, провел ладонью по белым кудряшкам.
— Где твоя панамка? — спросила мать.
Андрей кивнул на белую шляпку, лежащую между камней: — Какой же ты капитан без головного убора? Ну!..
Мальчик стремглав побежал за панамкой. А когда вернулся, по бокам крейсера уже торчали стволы четырех пушек. Андрей сделал их из лежавшего у его ног тоненького прутика.
— Орудия дальнего боя, — пояснил Васильку.
— Атомные? — спросил малыш.
— Пока нет. Завтра сделаем атомные.
— А подводную лодку сделаем?
— Будет у нас целый подводный флот.
Мальчик, сияя от счастья, побежал к воде.
Самарин бросал камешки в пирамиду голышей; ждал, когда Мария заговорит с ним, но Мария молчала. И тогда он первым пустился в рассуждения:
— Иные говорят: нет ничего однообразнее моря. Мне кажется, наоборот — море никогда не бывает одинаковым: утром оно зеленое, днем — серебристое, вечером… Как вы думаете, каким бывает море вечером?..