Покоренный кланом
Шрифт:
Он сфокусировался на первом теле перед ним. С этого момента он не знал ничего, кроме долга. Он утешал тех, кто в сознании, принимал экстренные меры, чтобы остановить кровотечение и обездвижить сломанные конечности, выполнял экстренную трахеотомию, когда раненый испытывал аллергическую реакцию на лекарства, и отвечал на вопросы своей команды.
Он смутно сознавал, сколько прошло времени. До него доносились обрывки разговоров, слова, которые нужно было запомнить и обдумать позже.
— …какой-то боевой беспилотник, мы никогда раньше таких не видели…
Во время работы ему приходилось полагаться на сильные, но тонкие лучи фонариков и слабое аварийное освещение. Дегорску казалось, что он уже целую вечность находится в полутьме, когда на его плечо легла чья-то рука. Он оторвал взгляд от лежащего без сознания мужчины, которого только что поместил во временное стазисное поле, и увидел склонившегося над ним Траниса.
— Завал разобрали, — сказал драмок. — Носилки уже тут. Ты в порядке?
Тревога, с которой Транис смотрел на него, заставила Дегорска обратить внимание на окружение. Носилки действительно плавали в воздухе, и его команда в бешеном темпе загружала их ранеными.
— Я в порядке. Какие-то проблемы, командор?
Транис бросил на него странный взгляд.
Дегорск поднялся на ноги.
— Я имею в виду мою работу.
— Никаких проблем. Ты работал, как демон, имдико. У меня есть все основания предполагать, что капитан Пирас выразит тебе благодарность. — Транис всё ещё выглядел обеспокоенным, но в его голосе звучало восхищение.
Дегорск сглотнул. Благодарность? Он думал, что, по крайней мере, двое умерли с тех пор, как они прибыли. Он уже сделал так много, но для некоторых мужчин этого всё же было чертовски недостаточно. Выживут они или нет, больше будет зависеть от их собственных сил, чем от его жалких умений.
Он умудрился выразить какую-то признательность за одобрение Траниса:
— Благодарю вас, командор.
Вслед за этим он заметил мужчину, у которого была только сломана нога и которого укладывали на носилки впереди некоторых из наиболее тяжело раненых. Включая парня в критическом состоянии, которого он только что поместил в стазис. Гнев подогревал его настроение.
— Стандартная процедура загрузки носилок, черт побери! Ты же знаешь порядок. И проследите, чтобы самые тяжелые раненые попали в шаттл последними, чтобы мы могли снять их первыми. Я хочу, чтобы те, кто нуждается в операции, были в операционных, как только мы доберемся до корабля. Любая задержка не допускается! По дороге подготовь столько, сколько сможешь, и не облажайся.
Теперь Дегорск бегал повсюду, наводя порядок, ругаясь из-за ошибок там, где замечал их. На кону стояли жизни. Он терпеть не мог разгильдяйства и безжалостно распекал свой персонал.
Когда он бежал, сопровождая самых тяжелых пациентов, которые
— Осторожно, медики. У вас под ногами много мусора. — Когда подошел имдико, он пристально посмотрел на него. — С вами всё в порядке, доктор Дегорск?
Настроение у Дегорска было отвратительным. Он чувствовал себя так, словно отвечал за первокурсников-медиков, а не за дипломированных врачей. Теперь, помимо всего прочего, к нему пристал Лидон.
— Какого черта все меня об этом спрашивают? — разбушевался он, поравнявшись с нобэком.
Лидон поднял бровь:
— Хотя ваша работа здесь была образцовой, я заметил, что вы много ругаетесь, когда находитесь в стрессе. У вас отличный словарный запас, когда дело доходит до ненормативной лексики.
Дегорск скривился в усмешке:
— Я в порядке.
Лидон слегка кивнул ему, но его пронзительный взгляд не дрогнул.
— Хорошо. — Больше он ничего не сказал.
Дегорск продолжал двигаться, радуясь возможности уйти подальше от угнетающей шахты и её ужасов, воображаемых и реальных. Он продолжал бормотать ругательства себе под нос, в основном в адрес одного пронырливого нобэка.
* * * * *
Прошло несколько часов, прежде чем Дегорск наконец смог пойти в каюту и принять душ. После этого он сидел на краю спального коврика, одетый только в коричневое полотенце вокруг пояса. Мягкая впитывающая ткань заканчивалась на середине бедра.
Он уставился на свои руки, лежащие на коленях ладонями вверх. Они были слегка покрасневшими от того, что их мыли и погружали в антисептик несколько раз в течение долгих часов латания раненых. Они не подвели его сегодня, по крайней мере, после того, как раненых доставили на борт эсминца. Все те, кто ещё дышал, когда они добрались до медицинского отсека, остались живы. Он полагал, что они все могут выкарабкаться. Это был хороший день.
И всё же на периферии его сознания были давно умершие. Те, кто в один миг бывшие живыми и сильными, в следующий — оказавшиеся мертвыми или умирающими. Дегорск знал, что если он приглушит свет и залезет на кровать под простыни, то покойники окружат его, явившись в кошмарных снах.
Не обвиняя. Они придут просто напомнить Дегорску о его беспомощности перед лицом разрушения. Он сделал для них всё, что мог, об этом имдико знал слишком хорошо. Беда в том, что даже максимальных стараний недостаточно. Как бы ни были велики его способности, воины всегда будут умирать. И он будет вынужден смотреть, как их глаза остекленеют, слышать, как вырываются из легких их последние вздохи.
Он так устал. Но он боялся спать.
Дверной звонок сообщил о посетителе. Это так поразило Дегорска, что он вскочил на ноги. На мгновение ему показалось, что мертвые пришли в гости, слишком нетерпеливые, чтобы ждать, пока он уснет. Он разразился усталым смехом. Прародители видят, он был полной развалиной.