Покоритель Африки

Моэм Сомерсет Уильям

Подали чай, и миссис Кроули спросила Люси о брате, который уже два года учился в Оксфорде.

— Вчера я получила от него письмо, — ответила девушка. — Кажется, у Джорджа все отлично, и в следующем году он закончит университет.

Глаза девушки весело сверкнули, и она, покраснев, извинилась за свою несдержанность.

— Знаете, я ведь с десяти лет воспитывала Джорджа и стала ему как мать. Меня так подмывает выложить вам, как он перенес корь и сколь мужественно вытерпел прививку.

Люси очень гордилась братом, обожала его миловидное лицо и открытую улыбку.

Она изо всех сил пыталась оградить его от невзгод, которые сносила сама, и делала все возможное, чтобы ничто не мешало ему безмятежно наслаждаться жизнью. Люси временами корила себя за то, что потакает желанию Джорджа во всем на нее полагаться, и в то же время не могла отказать себе в таком удовольствии. Мальчик скоро возмужает — не страшно, если она пока о нем позаботится. Девушка наслаждалась пылкой любовью брата, гордилась его безграничным доверием и уверенностью в правоте ее суждений, черпая в них силы справляться с трудностями. Люси все время думала о будущем и потому очень радовалась, видя, как обожают Джорджа его друзья. Каждый стремился ему помочь — отличное предзнаменование для уже намеченной карьеры.

Люси вдруг вспомнила последнюю встречу с братом. Летом они жили у леди Келси, на берегу Темзы. В тот день Джордж отправлялся к друзьям в Шотландию, а Люси уезжала раньше, с утра, и он пошел ее проводить. Тоскуя от предстоящей разлуки, она была тронута его печалью. На платформе Джордж поцеловал сестру, а в глазах его стояли слезы. Поезд устремился к Лондону, а он стоял и махал ей на прощанье — такой стройный и милый, совсем еще мальчик в белом костюме для крикета. Люси вдруг ощутила горячую благодарность: несмотря на все беды и несчастья, у нее есть Джордж.

— Вот бы он вырос хорошим стрелком, — невпопад добавила девушка, принимая от миссис Кроули чашку. — У нас в семье все отлично стреляли.

— Та еще семейка! — усмехнулся Дик. — Лучше бы он как следует считать научился.

— Да, считать тоже, — согласилась она.

Предполагалось, что Джордж займется делами фирмы, немалая часть которой все еще принадлежала леди Келси. Люси рассчитывала, что он заработает много денег, расплатится по долгам отца и, возможно, сумеет выкупить семейные угодья.

— Мне хочется, чтобы он был успешен в делах — ведь для Джорджа это теперь единственный путь — и стал превосходным охотником.

Люси стеснялась подробно описывать свои планы, однако в мечтах уже определила Джорджу славное будущее. В их семье все тяготели к вещам изысканным и утонченным — того же девушка желала и брату. Она представляла его преуспевающим дельцом — наподобие флорентийских купцов, благодаря которым ремесло торговца на многие века приобрело благородный ореол в глазах просвещенного человека. Джордж, как и они, будет заключать сложные сделки и богатеть, ведь богатство — самый верный путь к власти; при этом, как и они, будет ценить искусство и литературу, будет развиваться духовно, обладать безупречным вкусом и блистать в физических упражнениях. Его жизнь будет полна всем, что ценят мужчины, а обширные интересы привнесут в нее красоту и великолепие.

— Вот бы мне родиться

мужчиной! — с улыбкой воскликнула Люси. — Мне остается только сидеть дома и понукать других, а так хочется чего-то добиться самой!

Миссис Кроули откинулась на спинку кресла и чуть одернула юбку, чтобы та лучше подчеркивала фигуру.

— А я рада, что родилась женщиной, — проворковала она. — Мне незачем привилегии пола, который я сама же с радостью называю «сильным». Пусть мужчины проявляют храбрость и благородство, защищают меня от тягот этого мира, заботятся и ухаживают за мной. Я безответственное создание, на мою требовательность невозможно злиться. Я легкомысленна и мила — как я могу кого-то раздражать? Пустое, это все нервы… Нет уж, лучше я останусь женщиной — слабой и беззащитной.

— Поразительный цинизм! — воскликнул Дик. — За мнимой беззащитностью прячется жестокость флибустьера, а ваша непосредственность — как пистолет, приставленный ко лбу со словами: «Кошелек или жизнь?»

— А вы удобно устроились, мистер Ломас, — перешла в наступление миссис Кроули. — Вас не затруднит подать мне скамеечку для ног?

— Весьма затруднит. — Он, улыбаясь, не двигался с места.

— Прошу вас, — жалобно взмолилась она. — Мне так неудобно, и нога уже онемела. Не будьте столь жестоки.

— Не думал, что вы это серьезно. — Дик послушно встал и выполнил ее просьбу.

— Разумеется, не серьезно, — ответила хозяйка, едва он передал скамеечку. — Просто, зная вашу лень, я решила проверить, сумею ли поднять вас с места при том, что секунду назад предупредила: я женщина до мозга костей.

— А смогли бы вы проделать такое с Алеком Маккензи? — добродушно рассмеялся Дик.

— Боже, я и пытаться не буду. Помните, женщины инстинктивно знают, каких мужчин можно дурачить, и применяют свои уловки только к ним. Молва о всемогуществе женщины зиждется на здравом смысле, который подсказывает ей атаковать лишь ту крепость, чьи стены пришли в негодность.

— Выходит, во всякой женщине кроется жена Потифара, но не во всяком мужчине — Иосиф^[4].

— Для остроумного ответа грубовато, — не осталась в долгу миссис Кроули, — хотя доля истины тут есть.

Девушка с улыбкой слушала шутливую перепалку. В их обществе она утрачивала чувство реальности: миссис Кроули была чересчур изящна, а Дик — слишком эксцентричен, чтобы их можно было воспринимать как обычных людей. Люси чувствовала себя взрослой, вовлеченной в игру, где дети перекидываются сумасбродными репликами, словно строками в буриме.

— Вы вечно уклоняетесь от темы! — возмутилась девушка. — Не могу понять, как мистер Маккензи, который не подаст Джулии скамеечку, связан с женским сумасбродством.

— Не судите нас строго, — отозвалась миссис Кроули. — До его появления я буду легкомысленна, а потом сменю тон на подобающе величественный.

— Когда приезжает Алек? — осведомился Дик.

— С минуты на минуту. Я отправила за ним на станцию экипаж. Вы ведь не дадите ему нагнать на меня тоску?

— Тогда зачем вы его пригласили? — расхохоталась Люси.