Покоритель Африки
Шрифт:
— А ты все еще веришь, что Джордж погиб из-за Алека?
— Да.
Люси откинулась на спинку кресла и подперла голову рукой, словно над чем-то серьезно задумалась.
— А ты? — спросил Бобби.
— Нет, — твердо заявила она.
— Но почему?
— Потому что люблю его.
— И что ты собираешься делать?
— Не знаю.
Бобби встал, нежно поцеловал Люси и вышел. Больше они не виделись, а через пару дней девушка узнала, что Бобби куда-то уехал.
Люси решила, что должна увидеть Алека до его отъезда, однако из робости не решалась
Однако время шло и приближался тот день, на который, по словам сиявшей от собственного счастья Джулии, был назначен его отъезд.
Джулия тоже много размышляла. После разговора с Алеком она не могла просить его увидеться с Люси, поскольку заранее знала ответ. Его ничто не убедит. Он не сомневался, что разговор причинит и ему, и Люси одни лишь страдания, и не желал рисковать, поскольку его душевные раны едва зажили. Джулия решила взять дело в собственные руки. Алек уезжал на следующий день и обещал заглянуть к ним ближе к вечеру, чтобы попрощаться. Джулия пригласила и Люси.
Дик был в ужасе.
— Это чудовищно! — воскликнул он. — Нельзя так поступать с человеком.
— Я знаю, что чудовищно, — ответила она. — У американки в Англии есть одно преимущество: иногда можно совершать чудовищные поступки. Мы для вас вроде индейцев, от нас всего можно ожидать. В Америке я подчиняюсь строгим правилам. Нельзя курить на публике, нельзя обедать с мужчиной в ресторане. Там благопристойное общество, и я в нем — образец благопристойности. Англичане же уверены, что в Нью-Йорке нет ни запретов, ни условностей, а американские женщины делают что хотят, поэтому здесь я могу пускаться во все тяжкие — никто и бровью не поведет.
— Но, дорогая, есть же еще приличия.
— Бывают случаи, когда нужно отбросить приличия, — возразила она.
— Алек тебя никогда не простит.
— Мне все равно. Я думаю, ему обязательно нужно увидеться с Люси. Если я попрошу, он откажет — значит, нечего давать ему такую возможность.
— А что, если он просто откланяется и уйдет?
— Он обещал вести себя безукоризненно.
— Я умываю руки, — заявил Дик. — По-моему, это совершенно недостойно.
— Не спорю, — согласилась она. — Но я — слабая женщина — понятия не имею, что достойно, что уместно. Так что позволь мне воспользоваться преимуществами слабого пола.
Дик с улыбкой пожал плечами:
— Кровь твоя на главе твоей.
— Если погибнуть — погибну[10].
Так и получилось, что о приходе Люси объявили минут через десять после появления Алека в уютной гостиной Джулии. Чтобы сгладить неловкость, хозяйка бурно приветствовала девушку. Алек сильно побледнел, но ничем не выказал смущения. Один Дик был в замешательстве — он не мог подобрать нужных слов и был явно рассержен.
— Как замечательно, что ты пришла, —
Люси бросила на него быстрый взгляд и покраснела. Алек поднялся и шагнул к ней, протягивая руку для приветствия.
— Добрый вечер, — сказал он. — Как поживает леди Келси?
— Спасибо, ей гораздо лучше. Она ведь ездила со мной в Спа поправить здоровье.
У Джулии перехватило дыхание. Взволнованная их встречей, она находила особую романтику, знак современной цивилизации в том, что эти двое, охваченные пламенем страсти, вынуждены обмениваться принятыми в обществе банальностями. Оправившийся от минутного замешательства Алек был крайне вежлив.
— Кто-то говорил мне, что вы уезжали за границу, — сказал он. — Случайно, не ты, Дик? Дик поразительный человек — ходячий справочник светских сплетен.
Дик суетливо придвинул Люси стул и помог ей снять пальто.
— Прошу прощения, я не зашел к леди Келси перед отъездом, — сказал Алек. — Так много дел.
— Ничего страшного, — ответила Люси.
Джулия следила за Алеком. Он собирался и дальше поддерживать ничего не значащую беседу, словно Люси ему просто знакомая. Добродушные нотки в его голосе отлично скрывали любые проявления чувств. Она была в замешательстве.
— Лондон помогает человеку понять свое место в мире. Занимаешь определенное положение, считаешь себя важной персоной — но стоит только уехать и вернуться, как с удивлением обнаруживаешь, что твоего отсутствия никто и не заметил.
Люси слабо улыбнулась. Дик наконец успокоился и пришел на помощь.
— Алек, если бы ты не скромничал, то уже был бы великим человеком. Вот я всегда напоминаю друзьям о собственной незаменимости, и они любят поймать меня на слове.
— На твоем легкомыслии, как на дрожжах, поднимается густое тесто британской праведности, — улыбнулся Алек.
— Говорят, мудр тот, кто принимает серьезно лишь несущественное.
— Конечно, ведь гораздо мудрее предаваться утонченному безделью, чем быть министром, — заметил Алек.
— Вот это комплимент, Алек! — воскликнул Дик. — Ты повторяешь мои любимые слова.
Джулия перевела на него спокойный взгляд.
— Разве ты не говорил, что лишь невозможное стоит усилий?
— Боже правый! — воскликнул Дик. — Наверное, я просто цитировал изречение из школьной прописи.
Люси чувствовала, что надо что-то сказать. Она смотрела на Алека, и ее сердце обливалось кровью.
— Ты едешь в Саутгемптон? — спросила она Дика.
— Да, — ответил тот. — Поплачу горючими слезами, припав к груди Алека. Выйдет очень трогательная сцена, ведь в моменты душевного волнения я всегда срываюсь на эпиграммы.
Алек вскочил на ноги. Его мрачный вид контрастировал с веселой болтовней Дика.
— Ненавижу торжественные проводы, — заявил он. — Мне больше нравится прощаться с человеком кивком головы или улыбкой — не важно, уезжаю я навсегда или на денек в Брайтон.
— Я всегда говорил, что ты бесчеловечное чудовище, — сказал мистер Ломас и невесело рассмеялся.