Покойники в доле
Шрифт:
Однако ответного залпа не последовало. Пушечные порты «Долорес» были открыты, но пушки молчали. Больше корвет не двигался с места. Он замер, как подбитая птица, покачиваясь на низкой волне, поднятой залпом «Королевы». Он стоял на выходе из бухты, как безмолвный призрак, утратив даже то подобие жизни, которое только что заставляло его двигаться. Паруса, изорванные выстрелом, слабо шевелились на ветру.
Волк, не отрываясь, смотрел в черноту ночи. На палубе корвета, где давно погасли фонари, явно что-то происходило, но темень мешала Волку разглядеть подробности, он мог лишь напряженно
– Дай сигнал на «Королеву», чтоб больше не стреляли, – вполголоса приказал он. – Если корвет затонет на выходе, он запрет нас в этой бухте лучше, чем мамаша Мадлон запирает свои запасы канарского.
– Спустить шлюпку? – предположил помощник.
– Пожалуй. Стоит поглядеть, что за черти развлекаются на моем корвете. И как пленники. Особенно эта итальянка. Но скажи Ханслоу, пусть возьмет побольше людей. И пусть вооружатся, как следует. Тревожно мне что-то, – пояснил корсар, словно оправдываясь.
Две шлюпки, битком набитые пиратами, отошли от фрегата, когда на востоке уже засветлел край неба, и покалеченные мачты корвета обрисовались четко, словно прописанные в небе черной тушью. Пушки «Долорес» по-прежнему смотрели в борт «Сан-Фелипе», но по-прежнему молчали. В этом молчании было что-то зловещее.
– Эй, вахтенный! – надсадно завопил Том Ханслоу, сложив ладони рупором. – Вы живы там, на «Долорес»? Что у вас происходит?
Ничто на борту корвета не отозвалось на этот крик. Том первый вскарабкался на борт по лопнувшим и упавшим вантам. Он проделал это с обезьяньей ловкостью, мягко спрыгнул на палубу, держа руки на пистолетах и по-звериному озираясь. Вокруг стояла тишина. Том подал знак, и остальные пираты быстро последовали за ним. Оглядев свою команду, Том осторожно двинулся вдоль разбитого борта к юту корвета. Его длинные ноги были чуть согнуты в коленях и Ханслоу «стелился» по палубе «Долорес» подобно дыму.
Но эта предосторожность, особенно после поднятого шума, была явно лишней. Прислушиваться к его шагам было некому. Том совершенно потерялся в догадках, куда делись парни, которые еще вечером веселились на шкафуте, и, главное, кто снял «Долорес» с якоря. Вспомнив о приказе Волка разузнать о пленниках, Том спустился в трюм, держа в вытянутой руке зажженный фонарь. Длинная тень метнулась вперед хозяина и, раздвоившись, мелко задрожала, словно от испуга. Надо сказать, эта жуткая тишина могла испугать не только тень. Том раздумывал, не позвать ли кого-нибудь из ребят с палубы, когда слуха его коснулся слабый, совсем не страшный звук. В следующую секунду он понял, что это такое. Палуба корвета дернулась под ногами, и Том едва не полетел головой вниз в черную воду, быстро заполнявшую трюм…
Спасать тут было уже нечего и некого. Оставалось только спасаться самим. И, сто чертей, следовало поторопиться!
Рыжее, продолговатое яйцо, вынырнувшее из-за горизонта, в белесом тумане осветило лишь торчащие над водой накренившиеся верхушки мачт.
Глава восьмая
План в действие
Карибское море, Золотой остров, июль 1686 года
Джордж Эльсвик проснулся поздно. Солнечный свет бил в распахнутые окна. В каюте стояла жара. Он
– С добрым утром, – улыбнулся Джордж.
Он подвинул тяжелый кривоногий стул и сел напротив. Ирис улыбнулась в ответ, но улыбка не вышла. Девушка перевела взгляд на окно и напряженно прислушалась.
– Что случилось, дорогая? Кто тебя испугал? – мягко спросил граф, пытаясь понять, что в этой девушке, давно и хорошо знакомой, так странно настораживает его. Она не изменилась… почти. Немного похудела. Светлая кожа лица и рук потемнела от яростного карибского солнца. Русые волосы выгорели и приобрели беловатый оттенок. Нет, не то. Черты милого, нежного лица заострились и отвердели, а серые глаза… в них появилось что-то незнакомое, чужое.
– Я не испугана, – ответила она, наконец. – Я просто волнуюсь. Вчера ночью, после вашего появления, капитан Рик решил сделать вылазку и попытаться отбить пленников. Он рассчитывал на то, что пираты Волка не ждут его ответа так скоро. Вы молодец, Джордж. Вчера вы совершили настоящий подвиг. Я горжусь вами.
Эльсвик смутился.
– Вы заставляете меня краснеть, Ирис. Право, я не совершил ничего выдающегося. Я действовал так, как должен был действовать любой дворянин и британец.
Девушка тепло улыбнулась.
– Я была уверена, что только так вы и могли действовать, Джордж. Я ни на секунду не сомневалась в вашей храбрости. И горю желанием послушать вашу одиссею. С той самой минуты, как мы расстались. Когда взорвалась «Полярная Звезда».
– Моя одиссея? – Эльсвик скривился, как от зубной боли. – Моя одиссея – это испанский плен, Ирис. Голод, грязь, унижения, отчаяние… право, там не было ничего геройского. И ничего, что я хотел бы удержать в памяти. Я буду благодарен вам, дорогая, если вы не будете настаивать на своей просьбе.
– Она уже забыта, – отмахнулась Ирис.
Повисло молчание. Джордж Эльсвик почувствовал странную неловкость, будто своим отказом обидел ее…, но в серых глазах не было и тени досады, только участие.
– Может быть, вы? – предложил он. – Вам ведь тоже есть что рассказать.
– Я? – она слегка пожала плечами. – Я искала вас. Вас всех, – торопливо пояснила она, увидев, как вспыхнул его взгляд. – Харди Мак-Кента, Дика Вольнера, Мэри. Я искала вас на Санта-Катарине. На берегах Испанского Мэйна. Я получила сведения, что вы, Джордж, находитесь на Эспаньоле, и спешила туда, но Богу было угодно, чтобы мы встретились раньше, на этом острове.
Граф порывисто вскочил, шагнул к ней, опустился на одно колено и поцеловал кружевной манжет белого платья над тонкой кистью.
– Ирис, вы святая! Знайте, я дал обет посвятить свою жизнь вам, помочь залечить душевные раны. Хранить и оберегать вас, чтоб вы никогда не узнали печали. Больше мы не расстанемся ни на миг, я так решил. Когда вернется капитан Рик, я попрошу его сделать запись в вахтенном журнале. Мы станем мужем и женой еще до вечера. Зачем откладывать? Мы и так ждали слишком долго.