Покойники всегда безопасней. Дело тяжеловеса
Шрифт:
Я обвел глазами помещение. Во мне крепла уверенность, что интерес, проявленный мною к делу Фей Бенсон, вызвал в городе переполох. Хессон явно поддался панике. В разговоре со мной он сказал, что был знаком с танцовщицей. Наверняка, мой вопрос застал его врасплох, и он ответил первое, что пришло в голову. Поняв, что совершил ошибку, он собрал пожитки и исчез.
Его комнату я обыскал методично и тщательно. Мне не встретилось ничего интересного, пока я не отодвинул кровать и не увидел небольшой блестящий предмет, лежавший на полу в густой пыли. Я поднял его и, подойдя к окну, стал рассматривать.
Это было
Ф.Б. — Фей Бенсон?
Я задумчиво смотрел на золотую безделушку, когда заскрипела дверь и в комнату вошел коренастый мужчина средних лет. Его свирепое лицо не предвещало ничего хорошего.
— Кого тебе надо? — злобно прошипел он.
— Хессона, — ответил я, сообразив, что имею дело с хозяином лавки — отцом молоденькой продавщицы. Характер у него, по-видимому, не из приятных. — Не знаешь, куда он запропастился?
— Его нет. Убирайся, пока я тебя не вышвырнул!
У него было лицо уголовника и телосложение буйвола. Связываться с ним не имело смысла. Поэтому я предпочел отступить на шаг к двери.
— Мне нужен Хессон. Я заплачу пять монет за его адрес.
Выражение его лица изменилось.
— Двадцать.
Я покачал головой:
— Десять и ни центом больше.
— Хорошо, выкладывай деньги.
Не доставая из кармана бумажника, я вытащил на ощупь две пятидолларовые купюры:
— Где он сейчас?
— У Сэма Харди. Сан-Франциско, Леннокс-стрит, три.
— Не врешь?
— Туда он велел пересылать письма. — Мой собеседник протянул руку за деньгами. — Если он не там, то скоро прибудет.
Я отдал деньги. Конечно, у меня не было гарантии, что адрес правильный, но я, в конце концов, рисковал деньгами Файетта.
Был уже второй час, когда я вернулся в отель.
Берни с опухшим лицом и провалившимися глазами ждал меня в вестибюле. На столике перед ним стояла бутылка виски.
От еды он категорически отказался, и мне пришлось тащить его в ресторан силой. Во время ланча я подробно рассказал ему о событиях минувшего вечера и сегодняшнего утра. Мой рассказ, видимо, заинтересовал его, так как он перестал жаловаться на головную боль.
— Поздравим друг друга с успешным стартом, — сказал я в заключение. — Уже сейчас мы знаем больше, чем любой полицейский Уэлдена. Нам известно, что Фей Бенсон встречалась с мужчиной, носившим пальто из верблюжьей шерсти. Возможно, конечно, что и полиция до него докопалась, но не сочла достойным внимания. Мы же не будем от него отмахиваться. Меня всегда интересовали люди, которые не снимают по ночам черных очков. Дальше: кто такая Джоун Николс? Какую роль она играла в деле Бенсон? Она заходит в эту дыру, называемую отелем «Шед», через три дня после исчезновения танцовщицы и справляется о ней. Вскоре она падает с лестницы и ломает шею. Как выбралась из клуба Фей Бенсон, знал один Фармер, но он тоже гибнет в результате несчастного случая. Думается мне, все это неспроста. Кому-то очень хотелось избавиться от свидетелей — они знали, наверное, чересчур много.
Берни испуганно поглядел на меня:
— Эй! А не приходило в твою гениальную голову, что и мы чересчур много знаем? — Понизив голос, он продолжил: — Предположим, кто-нибудь
— Не болтай глупостей! Разве ты читал, чтобы частные сыщики когда-нибудь гибли?
— Я говорю серьезно, Чет. Мне не нравится эта затея. Лучше нам потихонечку упаковаться и отправиться восвояси. Мне не улыбается перспектива окончить дни в этом поганом городишке.
— Оставь! — ответил я. — Наша статья станет украшением журнала. Я займусь Хессоном, а ты выясни все, что сможешь, о загадочной личности в темных очках. Попробуй отыскать его. Вряд ли он дожидается тебя в Уэлдене, но пройдись по отелям, может, его там вспомнят. Не забывай упоминать о его машине.
Берни нехотя кивнул:
— Хорошо. Надеюсь, здесь не так много отелей.
Я поднялся:
— Для Сан-Франциско мне потребуется машина. Постараюсь вернуться сегодня же вечером. Прощай!
Берни тоже встал и поплелся за мной в вестибюль.
— Подожди минутку, — сказал я и вошел в телефонную будку. — Мне надо позвонить!
Я набрал номер клуба «Флориана» и попросил Спенсера. Минуты через две послышался его голос:
— Спенсер у телефона. Это вы, мистер Слейден?
— Да. Ты не припомнишь, был ли у мисс Бенсон золотой браслет с брелоками? Представляешь, что я имею в виду?
— Конечно, мистер Слейден. Я много раз видел у нее такой браслет. Она мне сама показывала его.
— Один из брелков был золотым яблоком?
— Да, мистер Слейден, золотым яблоком.
— Чудесно! Большое тебе спасибо!
Я положил трубку и вышел из будки.
— Мы не ошиблись, — сказал я Берни. — Брелок от ее браслета. Спенсер видел его. Интересно послушать, как Хессон объяснит, что брелок нашли у него в доме.
Уже смеркалось, когда я приехал в Сан-Франциско.
Спросив у полицейского дорогу, я двинулся через город и спустя некоторое время добрался до Леннокс-стрит. Оставив машину на пустыре, я направился пешком к большому кирпичному дому, темный силуэт которого четко выделялся на фоне заката. Потрескавшиеся стены здания были обезображены ржавыми железными лестницами, спускавшимися до земли. Они служили запасным выходом на случай пожара.
На ступенях возле подъезда сидела стайка оборванных мальчишек. Подталкивая друг друга локтями, они в упор разглядывали меня.
— Сэм Харди здесь живет?
— Здесь, но сейчас его нет дома, — ответил один из оборвышей.
Чуть подвинувшись в сторону, он уступил мне дорогу. Потом, будто по команде, мальчишки, повернув головы, уставились мне вслед.
Парадная дверь оказалась незапертой и, открыв ее, я очутился в пустынном и грязном холле. На опрокинутом ящике около стены сидел худой негр с изможденным лицом и потухшими глазами. В руках он держал бюллетень предстоящих скачек.
— Как найти Джейка Хессона? — обратился я к нему, показывая серебряный доллар.
На изможденном лице появились слабые признаки жизни.
— Если это тот, который вчера приехал, тогда идите на четвертый этаж, босс. Комната десять.
Я протянул ему доллар, и монета мгновенно исчезла в его черной руке.
— Он у себя?
— Должен быть. С утра не появлялся.
Поднявшись на четвертый этаж, я прошел по коридору и остановился перед дверью с номером десять. Некоторое время я стоял, прислушиваясь, потом, не услышав ничего, постучал.