Покойники всегда безопасней. Дело тяжеловеса
Шрифт:
Я остановился на полуслове, увидев, что Берни со странным выражением смотрит в сторону двери. Повернув голову, я глянул назад, и сердце у меня на долю секунды перестало биться.
В дверном проеме неподвижно застыла фигура неизвестного мне человека. Грязная шинель плотно облегала его широкие плечи, черная шляпа с опущенными полями по брови закрывала лоб. На мертвенно-бледном лице, покрытом двухдневной щетиной, я прочитал выражение неистовой холодной ярости.
В правой руке незнакомец держал пистолет тридцать восьмого
С минуту мы молча смотрели друг на друга.
— Ни с места! — сказал он. Голос был гнусавый и низкий. Говоря, он едва раскрывал губы. — Который из вас Слейден?
— Я. — Изо рта у меня вырвался цыплячий писк. Я готов был провалиться от стыда, что не сумел придать своему голосу более мужественного выражения.
— Так. Теперь слушайте оба: завтра утром вы уберетесь из города. До одиннадцати часов. В Уэлдене обойдутся без вас. Если кто-нибудь думает, что я шучу, может остаться. Поняли?
Я перевел дыхание. Первый страх, вызванный неожиданностью, прошел, и теперь я чувствовал, что внутри у меня все кипит от злости.
— Ты все сказал? — с ненавистью глядя на бандита, спросил я. — Кто ты такой, чтобы нам приказывать?
— Хочешь со мной познакомиться? — Внезапно по его телу прошла дрожь, и он, согнувшись, начал трястись и шататься, как в лихорадке. С трудом восстановив равновесие, он продолжал: — Если б не босс, я прикончил бы вас на месте. С вами будет то же, что с Хессоном, если не уберетесь из Уэлдена. — Отступив назад, он взялся за ручку двери. — Не думайте, что вас защитят фараоны, в городе не хватает полиции. Собирайте манатки и сматывайтесь!
Некоторое время он продолжал оставаться в комнате, корчась, будто от нестерпимой боли, потом вышел в коридор.
Мы с Берни, затаив дыхание, прислушивались к мягким удаляющимся шагам. Когда за дверью все стихло, я медленно поднялся и посмотрел на своего компаньона.
— Проклятый наркоман! Насквозь пропитался отравой.
— Боже! — заголосил Берни. — Говорил я тебе, что легким испугом нам не отделаться? — Трясущимися руками он схватил стакан виски и осушил его одним глотком.
— Я тоже поначалу струхнул, — сказал я. — Но ненадолго. Видимо, у меня начали пошаливать нервы.
— У меня они шалят с детства! — воскликнул Берни. спрыгивая с кровати. — Какой кошмар! В меня целились из настоящего пистолета!
Он схватил чемодан и начал торопливо швырять в него свои пожитки.
— Для кого ты ломаешь комедию? — спокойно поинтересовался я.
— Комедию? — переспросил он, не прекращая своего занятия. — Я упаковываю вещи. Мы должны быть готовы чуть свет. А вообще, зачем откладывать, почему не уехать прямо сейчас? — Побросав в чемодан носки и носовые платки, он поднял с пола полуботинки. — Хватит таращиться, иди упаковывайся!
— Ты думаешь, спятивший наркоман заставит меня отказаться
Берни положил полуботинки в чемодан.
— Не знаю, и, честно говоря, мне плевать, что ты думаешь. — Он оглянулся по сторонам, проверяя, не оставил ли чего-нибудь в номере. — Ты слышал, что сказал этот гангстер? Убирайтесь, или… Он уже прикончил Фармера, эту девку Николс и Хессона. Или ты воображаешь, что он заглянул к нам пошутить? Кстати, ты обратил внимание на его глаза? Бр-р-р! У меня по всему телу гусиная кожа от его взгляда. Конечно, ты можешь оставаться и разыгрывать из себя героя. Я не возражаю. А с меня достаточно. У меня жена, я должен о ней заботиться. И собака останется без присмотра.
Я отлично чувствую, когда мое присутствие нежелательно. И ухожу.
Я добавил виски в бокал и слегка пригубил:
— Ты говорил, что тебе нравится работать со мной.
Берни захлопнул крышку чемодана:
— При чем тут работа с тобой?
— При том. Если ты удерешь и оставишь меня одного, забудь, что мы работали вместе. Забудь также, что ты сотрудничал в нашем журнале. Когда я увижу тебя на улице с протянутой рукой, напомни мне о себе — я подам тебе десятицентовик.
Берни побледнел:
— Думаешь, Файетт выгонит меня? А какой ему будет прок, если меня здесь пристрелят?
— Его не интересует, пристрелят тебя или нет. Ему нужна статья. А если ты поступишь, как последний трус, я сделаю все, чтобы он занес тебя в черный список. Не тебе объяснять, какая у него мстительная натура.
Берни в растерянности сел на кровать:
— Мы скажем ему, что не нашли подходящего материала.
— Видали! А наркоман — это разве не находка? Ты слышал, он признался, что убил Хессона. Если его поймают, считай, что статья у нас в кармане.
— Ты забыл, что не наше дело ловить преступников, — в отчаянье простонал Берни. — Мы — писатели, художники слова. Нам незачем гоняться за убийцами. Стань наконец благоразумным. Не отнимай хлеб у полиции. Да, я боюсь и не стыжусь в этом признаться. Я не застрахован, и Клер останется без гроша, если со мной что-нибудь случится. Я обязан подумать о ней.
— Без тебя ей будет спокойней, — безжалостно возразил я. — А Файетт установит ей приличную пенсию.
Берни нервно облизал губы:
— Что, если я отправлюсь в Нью-Йорк сегодня же и начну писать? У нас накопилось уже немало фактов. Зачем рисковать обоим?
— Черт побери, Берни, возьми себя наконец в руки. Никто не собирается тебя убивать.
Нас будет охранять полиция. А когда схватят этого маньяка, мы получим ответы на все вопросы.
На лице моего компаньона появилась презрительная усмешка:
— Ты так глуп, что считаешь его главным заправилой? Ха-ха! Он делает то, что ему приказывают. Так он и сказал. Поймают его — за нами явятся другие.