Покровитель
Шрифт:
— Мне уже пора, — говорю, посматривая на часы.
— Да время еще детское. Давай потанцуем, — он не ждёт моего разрешения, берет за руку и вытягивает в центр зала, дергает на себя, прижимает к телу и начинает вести в танце.
— Лен, я похож на маньяка?
— Нет.
— Тогда расслабься. Мы просто танцуем и отдыхаем. Ничего не будет, пока ты этого сама не захочешь, — довольно убедительно говорит Дмитрий.
— Ты же понимаешь, что мы так и останемся друзьями, — уже расслаблено говорю я.
— Я настолько плох? — Дмитрий пытается сделать эффектный разворот в танце, но меня заносит, и я падаю на него. Слава богу, мы не падаем, Дмитрий удерживает меня.
— Нет, ты хорош, особенно сейчас, — продолжаю смеяться.
— Вот видишь, со мной еще не все потеряно, — медленная музыка заканчивается, и мы возвращаемся к столику. Выпиваем ещё по бокалу вина. Дмитрий начинает сыпать шутками и анекдотами, заставляя меня постоянно смеяться. Мне становится легко, хорошо и весело. Я впервые за полгода отпускаю внутреннюю боль и пытаюсь насладиться моментом.
Под конец вечера я ухожу в туалет, чтобы привести себя в порядок и немного освежиться. Я пьяна и поэтому меня немного заносит в коридоре, спотыкаюсь на каблуках, и смеюсь сама с собой. Почти дохожу до нужной двери, слышу позади себя быстрые уверенные шаги, но не обращаю на них внимания. Прохожу в туалет, хочу запереться, но кто-то резко дёргает дверь, не позволяя мне этого. С испугом отскакиваю от двери, и вижу, как в туалет проходит Виталий и сам запирается. И все, весь мир уже плывет, сердце колотится как сумасшедшее, а в нос бьет запах холодного парфюма. Аронов поворачивается, и я по инерции отступаю назад, натыкаясь на раковину. Дыхание спирает, и мы оба на мгновение застываем, рассматривая друг друга. Виталий такой же статный, в стильном костюме с воротником-стойкой и закатанными рукавами, обнажающими его сильные руки с выступающими венами. Массивные часы на запястье акцентируют внимание на его шрамах, но ему, похоже, все равно. Такой любимый, такой близкий, что хочется зарыдать и кинуться в его объятья и одновременно такой далекий, чужой и холодный. Он напряжён, зол и даже в ярости. Сжимает челюсть и рассматривает меня горящими темными глазами. А мне кажется, я чувствую его взгляд каждой клеточкой тела. Он всего лишь смотрит, возвышаясь надо мной, а меня кидает в жар и сбивается дыхание. И голова уже кружится не от алкоголя, а от близости этого мужчины.
Аронов делает шаг, приближаясь, а у меня внутри все сжимается. Это что-то ненормальное. Если раньше я думала, что люблю этого мужчину. То сейчас мне кажется, что одержима им, я схожу с ума по Виталию. Один его взгляд, его глубокий вдох, его запах, и я растворяюсь в нем, вновь внутренне сгорая.
Еще один шаг и Аронов встает вплотную ко мне. И все, я теряю себя. Меня больше нет. В голове кучу вопросов. Что он здесь делает? Как меня нашел? Зачем? Почему он так напряжен и зол?! Но я не могу вымолвить и слова. Виталий молча хватает меня за шею, фиксирует, вынуждая смотреть в глаза. Одно его прикосновение и, кажется, я лечу в пропасть.
— Что у тебя с этим мужиком? — я не понимаю смысла его слов. Слышу его голос и меня разрывает на ошмётки. Господи, как давно я не слышала этот глубокий, немного грубоватый голос.
— С каким мужиком? — спрашиваю, забывая обо всем на свете.
— Не зли меня, Леночка! Отвечай на вопрос?! Он тебя трахает?!
Я ненормальная, совершенно не понимаю, о чем говорит Виталий, я смотрю на его губы и облизываю свои. Я хочу его прикосновений и грубых ласк. Я хочу, чтобы он ворвался в меня и растерзал до мучительной боли, наполняя собой. Прямо сейчас. Немедленно. Иначе я умру.
ГЛАВА 29
Виталий
Оказалось, чтобы избавиться от мучений, мало ампутации, фантомные боли все равно мучают и не дают покоя. В моей жизни присутствовали разные женщины, и никто из них так не въедался мне в голову. Жена не в счёт, с ней у нас особая история, которая будет сжирать меня изнутри всю жизнь.
Я устроил жизнь Елены — дал ей все для того, чтобы она жила легко и почувствовала себя беззаботной женщиной. Мне так хотелось. Мне было важно знать, что Елена не испытывает нужды и трудностей. Поэтому я следил за ней. Не лично — через своих ребят.
Каждый раз, получая отчеты о Елене, я сам себя пытался убедить, что это просто забота и ничего более… А потом поймал себя на мысли, что мне необходимо знать, как она провела время, чем занята и с кем общается. Это стало своеобразным отвлечением от моей далеко не радужной реальности. Были моменты, когда я злился на себя, прекращал следить за ЕЕ жизнью. Уходил в работу, в общественную жизнь, но через какое-то время наступал момент, когда начинало ломать. Мне нужна была доза этой женщины. И слежка за Еленой возобновлялась.
Мне стало мало отчетов о ее передвижениях, я стал требовать фото. И рассматривал их с маниакальной внимательностью, не упуская малейшие детали.
Вот Елена спешит на работу, начинается дождь, а она забыла зонт. Промокла, испортила прическу, хмурится, трогая влажные волосы. Вот уже она с сыном в торговом центре, смеются, беззаботные, едят мороженое в детском кафе. Мальчишка, похожий на маму. Маленький еще, всего семь лет, а уже заботливый мужик — несет пакеты, не отдавая их Елене. Хороший сын, достойное воспитание. А вот Елена с подругой в небольшом баре, пьют вино, болтают, улыбаются, и все вроде хорошо, можно сделать вывод, что она счастлива, только потом следуют снимки, где Лена крутит в руках бокал и печально смотрит в окно, словно не слышит, что ей щебечет подруга.
Она часто гуляет в одиночестве — просто идет с работы пешком через парк, ветер треплет ей волосы, но Елена не торопится. Задумчивая, осматривает деревья и весенние цветы. И моя любимая фотография в профиль, с лиловым шелковым шарфиком… На улице весна, а в ее глазах февраль. О чем ты грустишь, моя хорошая? В такие моменты мне хотелось знать, о чем она думает, что творится у Елены в голове?
Потом я сгребал чертовы фото и отчеты, и выкидывал их в урну. Потому что это походило на сумасшествие, на одержимость, а мне совершенно не нужен еще один повод сойти с ума. Ну не умею я больше любить! Не способен! Я умею лишь уничтожать все, что люблю. Сколько продлится наше совместное существование? До моего очередного приступа? Где меня вывернет наизнанку от больной любви к Милане, и Елене в очередной раз станет больно?! Нет, не этого она заслуживает.
Я пытался найти новую женщину. Просто куклу, для секса, чтобы удовлетворять потребности и окончательно не сойти с ума. Но все женщины вдруг стали безвкусны и невзрачны. Казалось бы, это то, что мне нужно. Но нет, похоже я сам не знал, чего хотел. Хотя, знал… но… Я сделал вывод, что совершил ошибку, выбрав Елену. Есть проходные женщины — повстречались и забыли. Их имена и лица очень быстро стираются из памяти. А есть роковые, незабываемые, которые разрушают жизнь мужчин, западая им в голову, оставляют очень глубокий след в сердце и душе. И неважно, как они выглядят, сколько им лет и каково их прошлое. Они наделены фатальной привлекательностью на уровне феромонов. Их чувствуешь интуитивно, неосознанно, а когда осознаешь, насколько эта женщина въелась под кожу, становится поздно.