Покрывало Майи, или Сказки для Невротиков
Шрифт:
Логика человека анахаты тоньше, чем строгая логика манипурного уровня. Он умеет увидеть щели и дефекты этой логики и, в целом признавая ее там, где она справедлива, умеет подняться над ней и сделать чуть-чуть другие, но несравненно более точные, чем те, что подсказывает логика манипуры, выводы. Иногда эти выводы оказываются прямо противоположными тем, что подсказывает последняя, но последующее развитие событий показывает, что его логика выше, тоньше и точнее; дефекты манипурной логики, которая есть не более, чем грубое моделирование более тонких ментальных слоев, иногда приводит ее к совершенной бессмыслице; с анахатной логикой такого не случается. Она более интуитивна, но и более чиста, более тонка, более точна. Это не значит, что она игнорирует логику манипуры, скорее она на нее опирается, но лишь в тех случаях, когда это необходимо и полезно, но она к ней не привязана.
Любимые роли, герои и сюжеты. Любимый герой человека анахаты — это добрый волшебник, появляющийся в сказке лишь изредка и воздействующий на окружающий
Вообще, случайность в глазах мира анахаты — это прямое проявление Божественной воли. Бог анахаты тонок, он стоит за очевидно видимым планом происходящего, вмешиваясь очень деликатно и ненавязчиво, всегда предоставляя человеку манипуры возможность интерпретаций и сомнений в том, действительно ли это Его прямое участие или же это случайно сложившиеся обстоятельства. Для человека анахаты, однако, сомнений нет, вся его жизнь как бы устлана соломкой, и особенно толстым ее слоем в тех местах, где он падает. Когда он волей судьбы темной ночью идет по лесу, то буря, которая ломает деревья, никогда не повалит дерево прямо ему на голову — скорее дерево упадет на его пути незадолго до того, как он по нему пройдет — и ляжет точно через глубокую пропасть, которую ему нужно преодолеть. Если человек анахаты психолог, то в ночь перед приходом особенно трудного пациента ему приснится сон, в котором основная проблема этого пациента вместе с ее решением будет представлена в символическом, но достаточно ясном для него виде. Если человек анахаты администратор, то эффективность его работы всегда будет немного выше, чем это было бы естественно для человека манипуры, поскольку обстоятельства, как правило, будут у него складываться чуть более удачным способом, чем можно было бы предполагать.
Удача, или счастье, — естественные для человека анахаты понятия, он на них твердо рассчитывает и в тех случаях, когда они ему изменяют, не пытается обойтись без них, а прислушивается к своим тонким ощущениям и размышляет на тему о том, что же он неправильно понимает или делает, и каким именно образом ему следует изменить свое понимание и деятельность так, чтобы остаться верным своему благодатному потоку. Например, если вы пожалуетесь ему, что у вас где-то болит, он вам посочувствует, может быть, погладит по больному месту; если вам этого мало, и вы от этого не утешились, а боль не прошла — ну что ж, значит, помочь вам не в его силах, и бросив вам на прощание сочувствующую улыбку, человек анахаты отправляется утешать других. Со стороны его поведение может выглядеть как скрытая жестокость, но это не так: с этого человека действительно не возьмешь больше, чем он может вам предложить, и если вы попытаетесь выжать его до последней капли, вы можете ощутить на себе, как работает защита его благодати: в вашей жизни начнут происходить немотивированные, но весьма неприятные события, которые заставят вас отвести свое потребляющее внимание от этого человека, и он получит возможность уйти восвояси без всякой борьбы с вами.
Мироощущение и мировоззрение. Человек анахаты считает, что мир, такой, какой он есть, совершенен и исполнен благодати; при этом ему не вполне понятно, что означает слово «совершенство», он ощущает это интуитивно. В действительности он чувствует сильный поток благодати, который преображает для него мир так, что понятия совершенства и несовершенства как бы перестают быть актуальными и противоположными. С его точки зрения, можно считать несовершенство низшей ступенью совершенства; можно сказать, что страдание — необходимая часть жизни, делающая ее полной и глубокой. Для кого-то эти мысли могут прозвучать как издевательство, но для человека анахаты они представляют несомненную и очевидную реальность и истину. Не то чтобы он был чужд страданиям или чувству несовершенства, но количество благодати, идущее через него, настолько велико, что его страдания и несовершенство не становятся существенными в его жизни; основным ее фактом является Божественная благодать, равно присущая миру во всех его качествах и частях.
Особенным центром благодати он считает (и чувствует) самого себя. Он ощущает себя отделенным от мира и в то же время его неотъемлемой частью; однако это его чувство достаточно туманно и, как сказал бы человек манипуры, и не основано ни на каком конкретном содержании; тем не менее, это обстоятельство для него совершенно очевидно и в доказательствах не нуждается.
Человеку анахаты свойственен особый тип эгоцентризма: он ощущает себя носителем совершенно особого вида благодати и особого типа восприятия мира, которое свойственно ему и только ему; поэтому для него отнюдь не безразлично, в какой части мира он находится, какой аспект мира он воспринимает и на какую часть мира направлены его внимание и благодать. Он ощущает особую ответственность и за первое, и за второе, и за третье, и для него очень важна свобода перемещения в мире, свобода перемещения внимания и управления им. Теряя эту свободу, привязываясь к тем или иным объектам или формам, человек анахаты чувствует, как его временно покидает его благодать и старается сделать так, чтобы она вернулась. Если он чувствует, что это не зависит от его воли, он будет смиренно ждать, подчиняясь обстоятельствам, если же поток благодати шепнет ему, что ему нужно изменить положение в пространстве или способ мышления или мировосприятия, он это безусловно сделает.
С анахатой часто связывают или даже отождествляют любовь-жалость; однако это следует правильно понимать. Жалость в обычном человеческом понимании — это не совсем та эмоция, которую испытывает человек анахаты; скорее он может чувствовать со-жаление, но и эта эмоция не воспринимается им как негативная, а скорее как указывающая на объект, нуждающийся в его внимании и благодати.
Его энергия — это милость, сочувствие, благодать, сопереживание. Со стороны может показаться, что это очень мало, но это и очень много, если иметь в виду, что эти энергии человек излучает не какой-либо своей частью, а всем своим существом, то есть он полностью переживает и проживает ситуацию внутри себя и лишь после этого способен ощутить ее благодать или, наоборот, дать ей часть своей благодати. Это тотальная открытость миру находится в противоречии с непривязанностью, которую человек анахаты демонстрирует по отношению к проявленному, предметному и к качественному мирам, однако в действительности это две грани одного и того же явления.
Инстинкт самосохранения у человека анахаты очень своеобразен. Он включается задолго до того, как жизни этого человека начинает угрожать какая-то реальная опасность. Прежде всего он чувствует утрату своего потока благодати, и эта утрата воспринимается им чрезвычайно болезненно. В поисках своего Бога, своей любви он может предпринимать отчаянные усилия, жертвуя тем, что, с его точки зрения, малосущественно, а именно, основными ценностями, представленными на первых трех эволюционных уровнях: он может жертвовать своими частями, своей структурой, своими качествами, даже рисковать своим целостным бытием и именем, лишь бы снова обрести свою благодать. Если же ее поток устойчив, то у человека анахаты нет страха и привязанности к тем защитным механизмам, которые свойственны, например, манипуре. Он может спокойно уйти из дома, не заперев за собой дверь, или отправиться в поход, не захватив с собой ни палатки, ни спального мешка, рассчитывая на помощь добрых людей и счастливых обстоятельств, и обычно эти его надежды оправдываются. Впрочем, на слишком рискованную авантюру или сверхнапряженную ситуацию он обычно не пойдет: анахата не склонна прямо включаться в ситуации, свойственные муладхаре, и если человек анахаты в этих ситуациях и появляется, то, как правило, ненадолго и включается в них не слишком глубоко.
Работа. Деятельность человека анахаты, как правило, служит как бы ширмой для его истинных целей, и в первую очередь для восприятия мировой благодати и трансляции своей благодати в мир — туда, где он в ней нуждается. При этом сама его деятельность социальными глазами, например, глазами человека свадхистханы или манипуры, может быть любой — но, как правило, это не слишком жесткие и жестокие занятия. Например, вряд ли человек анахаты будет работать на скотобойне — скорее он будет садоводом, акушером, школьным учителем или воспитателем детского сада. Такие люди редко становятся участниками манипурных форм познания и управления действительностью; для них характерно пассивно-созерцательное отношение к миру и склонность активно реагировать лишь в ситуациях, когда мир ставит их в совсем уже безвыходное положение — так, по крайней мере, может показаться внешнему наблюдателю. Дело в том, что основная работа (если можно так выразиться) человека анахаты — это максимально полное восприятие любой ситуации, в которой он оказывается, ее внутреннее переживание и ответ — но ответ не столько делом или словом, которые исправят эту ситуацию, сколько любовью и благодатью, которая начинает исходить от этого человека, и качество этой любви должно быть точно тем, которое необходимо для того, чтобы смягчить данную ситуацию и гармонизировать ее. Слово «гармония» в данном случае не означает отсутствие конфликтов и острых углов: человек анахаты понимает гармонию глобально, то есть не в рамках данной ситуации, а в пределах всей жизни объекта и мира. Периодические грозы и камнепады так же необходимы горам, как идиллические овцы и коровы — заливным равнинным лугам, поэтому благодать в горных условиях смотрится и переживается совсем иначе, чем на равнине, и человек анахаты это хорошо понимает.
Ответственность человека анахаты сильно отличается от ответственности человека манипуры. Если человек манипуры склонен отвечать по конкретным пунктам, которые заранее оговорены, то человек анахаты отвечает в первую очередь за ту благодать, которую, как он ощущает, он должен нести в данную ситуацию, и если она теряется, он считает, что своей функции не выполнил, если же она сохранилась, то несмотря на то, какие конкретные обстоятельства сопровождали жизнь объекта, он считает, что его функция выполнена. С ним может быть даже труднее договориться, чем с человеком свадхистханы, поскольку человек анахаты не привязан даже к конкретным качествам — но если он берется за некоторое дело, и его судьба, его Бог потребуют его устойчивого присутствия и исполнения определенных обязанностей, он выполнит их лучше и точнее, чем даже человек манипуры на профессиональном уровне.