Покушение Аллисы
Шрифт:
Пройдя метров триста, я начал нервничать — вдруг проклятый Юй уже впился дочке в затылок и как раз сейчас подбирается к гипофизу? Нервничал я недолго.
— Па-ап! — раздался ликующий крик Аллисы. — Иди сюда! Я его держу!
Я кинулся на крик — и в то же мгновение получил чем-то тяжелым и тупым между глаз!
Но сознание я не потерял, нет! Свалившись на землю, я зажмурился и стал прислушиваться к происходящему вокруг меня. Вскоре послышался голос дочки:
— А что теперь? Можно нагребать золотишка и сваливать?
— Мозьно. Тойко чеез во-он тот пьявый ходик! Как йяз наюзу ведет, к васему коябьику. А я, есьи позвоите, наево. Там мая спасатийная капсуйка.
— Погоди, — задумчиво сказала Аллиса. — Зачем ты папашу с собой потащил? Я думала, ты только мне сказал. А потом гляжу — и он прется! Пришлось ему про тебя байки травить. Что за игру ты ведешь? Колись!
— Сьто за игьу? А вот…
Раздался мяукающий звук, стук, вопль Аллисы и шум падения. Я решил отменить данное себе слово не вмешиваться и разожмурил один глаз.
Мамочка сидел верхом на моей отчаянно сопротивляющейся дочке и разевал свою оказавшуюся неожиданно огромной пасть.
— Один укусик — и все! — уговаривал он вопившую Аллису. — Бойно не будет. А потом и твоего папаську…
Услышав про «папаську», я тут же принял единственное возможное решение — схватил валявшуюся рядом чью-то берцовую кость (именно ею меня и чмакнули по скорлупе, подумалось мне), подскочил к пожирателю дочерей и с размаху опустил кость ему на спину.
Не помогло. Плоскомордый развернулся и с быстротой молнии кинулся на меня. Все с той же пастью наперевес. Теперь она казалась еще больше, прямо-таки крокодилья!
Но все мы в детстве читали сказки. Я не оказался исключением и, не растерявшись, применил способ барона Мюнхгузена. То есть одним движением вставил кость, как распорку, между челюстей Мамочки.
— Хрусь, — сказала кость и переломилась.
— Тресь! — сказала еще одна кость, которую держала в руках Аллиса.
— Хняяя! — сообщил нам Юй свой взгляд на мощный удар по своему затылку.
И упал.
— Да-а, — только и мог сказать я.
— И не говори, — вздохнула Аллиса, внимательно разглядывая собственные ногти. — Что — «не говори»? — внезапно озлился я. — Золота ей захотелось!
— На себя посмотрел бы!
— На себя-а? А кто заигрывает с мозгососами?
— Так я же и вправду не знала, что он — мозгосос! Совпадение!
— Что-то слишком много в последнее время совпадений! Хорошо, давай, подставляй мешочки. Нагребем конкретно.
И нагребли! Золото, брильянты — все, как и обещал подлый камнеед, он же мозгосос. Так что переживать чего? Беспокоиться?
— Беспокоюсь я, что он нам всем устроит, — все же высказал опасение я, когда мы, сгибаясь под тяжестью мешков с добычей, шли прочь от валяющегося в отключке Мамочки. Впрочем, он уже начинал хрюкать и возиться.
— А ты не беспокойся, — пропыхтела дочка. — Сейчас вот за угол завернем…
Мы завернули за угол, и в тот же миг где-то невдалеке прогремел взрыв. С потолка посыпалась земля, кое-где по стенам пробежали трещины.
— Как так получилось? — напал я на неудачливую подрывницу. — Почему взорвали сзади, а обвалилось — тут?
— Пап, я не геолог! — отрезала дочка. — Не знаю! Тектоника, мать ее не так! Пошли обратно, на какое-то время нам хватит Юя, а потом нас спасут.
— …и мы будем вспоминать последнего из камнеедов только теплыми, полными благодарности словами, — закончила дочь свою речь чуть позже.
Мамочка спас нас от смерти. Не бойтесь, не от голодной. Когда Аллиса несколько раз прыгнула с размаху ему на живот, он очнулся и, к немалому нашему удивлению, тут же подтвердил свое почетное звание — вгрызсся в каменные своды пещеры так, что только хруст пошел. Нам ничего не оставалось, как последовать за ним.
— Жалко капитанов, — вздыхал я. — Жалко роботов. Жалко Голубого. Полозкова…
— Никого не жалко, никого, — рычала Аллиса, на время выплевывая один из мешков с золотом. — Папаша, подсобили бы, а? Детям вредно таскать тяжести.
И тут я наткнулся на зад почему-то прекратившего грызню Мамочки.
— Вассь, вассь, вассь! — приглушенно запищал он. — Тута ессё одна камееда, однако!
— Ну, че встал? — раздался другой, смутно знакомый голос. — Выгрызайся давай, не загораживай проход!
— Голубой! — возрадовался я. — Ты жив?
— Пока да, — было мне ответом.
— А остальные?
— Завалило.
— И Полозкова?
— Да.
— Ура-а-а! — и мы с удвоенными усилиями стали выгрызаться.
Вскоре мы оказались на поверхности и поспешили на корабль. Мы как раз грузили сокровища на борт, когда за нашими спинами раздался ликующий крик-вой-рев:
— Плевать на мой лысый череп, кого я вижу?!! Зелезнев, старина! Нет, ну это же надо? И Аллиса тут! А где же масса редких зверей? Вы же за ними летели, дорогие мои, или меня подводит моя уникальная барбаросская память? А где капитан? Кстати, вы доцента-то хоть нашли?
Мы посмотрели на Крокозябру, друг на друга и одновременно сняли шапки…
Глава 22 (оказавшаяся, надо же, еще короче, чем про бывшего сумасшедшего терминатора!). Конец всему
Как мы добрались до Земли — отдельная песня. Сначала Крокозябра, узнав о наших злоключениях, предложил вызвать спасательную робокоманду, а самим начать раскопки прямо сейчас. Порывшись в грязи и глине битых два часа, он отряхнул щупальца (мы и думали ему помогать), заявил, что никогда не питал пристрастия к земляным работам и, не слушая моих ехидных замечаний насчет великих археологов, полез назад в своего «Спиридона» (так назывался его звездолет). Вызвав робокоманду, он заботливо сопроводил нас на Землю, чтобы там уже помочь дать показания. Я не особо сопротивлялся, зная манеру моего друга убеждать судей. Мы оседлали «Беллерофонт» и, задав автопилоту программу возвращения на родную планету, отсалютовали почившим в бозе несчастным капитанам, и… Все.