Покушение Аллисы
Шрифт:
— Бум! — сказали хором все и уселись на землю.
— То-то, — я откашлялся, поправил воображаемый галстук и заговорил.
Раньше мы семьей ездили в Крым. Это такой полуостров, бывшая колония Украинской империи. После войны 2012 года Крым полностью отошел под юрисдикцию России: Украина, которой мы помогли отбиться от полчищ коварных захватчиков-циклопов, полностью подтвердила права русских на этот райский уголок. Подключив свои связи, я сумел выбить небольшой клочок земли в личное пользование, и теперь каждое лето мы нежились в лучах желтого солнышка на теплой гальке, слушая ласковое урчание волн, накатывающих на берег. Даже Аллиса в такие дни смирела, и проказы, которые в остальное время сыпались, как горох, исчислялись единицами.
Вот об одной такой единице я и хочу рассказать. Однажды вечером Аллиса поднялась из-за стола, за которой вся семья ужинала, и ушла в свою комнату. Появилась она оттуда уже полностью одетая, с сумкой наперевес.
— Куда это? — строго спросила мама.
— Мам, не бей! — привычно заныла дочка. — Мне некогда! Я не по мужикам!
— Если бы, — хмыкнула мама. — Они от тебя шарахаются, как от чумы!
— Это я знаю, — гордо сказала Аллиса. — Нет, мам, мне надо покормить привидение.
— Какое еще Привидение? — удивился я. — Насколько я знаю, в нашем дворе нет собаки с таким именем. И кошки тоже.
— Я про настоящее привидение говорю. Фантом. Призрак. У-у-у! — Аллиса помахала руками в воздухе и скроила жуткую рожу. — Оно живет у нас на заднем дворе, в старом лодочном сарае. Я с ним встречалась уже три раза. Теперь вот кормить иду.
— Прости, конечно, за назойливость, но чем питается твое привидение?
— Я еще не знаю, — сказала Аллиса. — Но, когда мы с ним последний раз виделись, оно гладило себя по животу и тыкало пальцем в рот. Видимо, жрать хочет. Я взяла банку шпрот, огурцов килограммчик, два яблока и шоколадку.
— Я бы на твоем месте взял бы мяса, — посоветовал я. — Ногу курячью. Или фарш.
— Я сначала попробую это, — помахала сумкой дочка. — А потом уже и мяса можно.
— Иди, — благословила ее мама. — Но если не вернешься до девяти — убью.
— А если я уже буду съедена кровожадным призраком?
— Призрак, если он не настолько глуп, тебя есть не станет. Побоится отравиться.
Аллиса поморщилась, пробормотала что-то о «некоторых умниках, которые сами в жизни ни одного привидения не выкормили, а туда же», после чего исчезла, провожаемая маминой ластой, летящей ей в голову.
Но она не вернулась к девяти. И в десять входная дверь оставалась неоскверненной. Я, зевая, поплелся было спать, но жена треснула меня по спине, обозвала бесчувственной ботанизиркой, после чего мне пришлось брать со стены старый дедов лучемет, оставшийся еще с Клонических войн, и идти выручать свою непутевую дочь.
Аллису я увидел сразу, как только завернул за угол. Дочка стояла под старым вязом, растущем у стены сарая, и что-то говорила, оживленно размахивая руками. Рядом с деревом в воздухе висело нечто зеленоватое, смутно напоминающее человека, сидящего на корточках. Человек за обе щеки уписывал огурец.
— Эй! — сказал я. — Домой не пора?
— Папа! — Аллиса повернулась ко мне. — Иди сюда!
— Кавабанга! — прорычало привидение. — Гаолян!
Оно выпрямилось во весь рост, и обнаружилось, что призрак около двух метров ростом, к тому же упакован в доспехи и вооружен двумя острыми мечами.
— Пап! — крикнула Аллиса. — Не бойся!
Почему не надо бояться, я, честно говоря, не понял, потому что привидение, зарычав: «Банзай!», кинулось на меня, размахивая обоими мечами сразу. Влупив сразу три заряда в призрака и поняв, что тому от них ни горячо, ни холодно, я бросился домой, вопя, как последний самурай, кидающийся на толпу врагов.
И первым делом получил полновесную пощечину от супруги.
— Где наша девочка? — шумела она. — Где она? Наверное, эта негодная бесплотная тварь уже сожрала нашу бестолковую Аллису и сейчас ковыряется в зубах, извлекая обрывки ее новенькой курточки!
— Ошибаешься, — пропыхтел я, захлопывая дверь, — наша бестолочь цела и невредима, зато бесплотная тварь скоро придет к нам в гости!
— И ты молчал! Я же ненакрашенная! — и мне была отвешена еще одна оплеуха. — Скотина! Где он?
И «он» тут же появился, выпрыгнув прямо из двери и взмахнув над нашими головами мечом (второй он, видимо, за ненадобностью, спрятал в ножны).
— Хатториханзо! — изрыгнул он, по всей вероятности, ужасное ругательство. — Сонничиба!
— Конничива! — заорал вдруг я, приняв единственно, как оказалось, верное решение. — Домо! Аригато! Ми каса эс су каса!
— Ю лайк джапаниз? — медленно сказал призрак в доспехах.
Не зная, как по-японски будет «да», я бешено закивал.
— Лайк ё… дося? — уточнило японское приведение.
— Дося! Дося! — подтвердил я.
— Домо, — кивнул японец. — Кэрихироюки тагава?
— Э-э-э, — я неопределенно повращал в воздухе пальцами — что, мол, поделать, раз такая тагава.
— У-у-у, — пробасил призрак. — Такешикитано.
Он церемонно поклонился, развернулся и бесшумно исчез в двери. Спустя минуту в дверь постучали.
— Стучится теперь, — пояснил я жене. — Стыдно стало, небось? Чем это я его пронял?
— Папа, это я! — послышался снаружи голос Аллисы.
Я загремел замком и впустил дочку. Которая немедленно получила по затылку от мамы.
— За что? — изумилась дочка. — Я же ничего не сделала?
— А кто натравил на нас чудовищного японца?
— Но я же не знала, что он такой чудовищный! — оправдывалась Аллиса. — Я просто разговорилась с ним еще в первый день. Он самый настоящий призрак. Пап, тебе имя «Нобунага» ничего не говорит?
— Что-то из древней истории, — неуверенно сказал я. — Я тебе не археолог, доча. Космобиолог я пока еще. А что?
— А то, что его зовут Нобунага, и он какой-то известный в прошлом воин. И он признал во мне свою пра-пра-пра-правнучку. Я ему рассказала про тебя, и он непременно захотел с тобой познакомиться и выразить свое почтение, а равно и удовольствие, что знаком со своими потомками.
— Не знаю насчет почтения, — проворчал я, — но то, что он был готов мне башку нахрен снести, это я догадался и без перевода.
— Просто в Японии другие нравы, — пояснила Аллиса. — А современные космобиологи слишком пугливы. Ой!
Наша мама была начеку. Не удовлетворившись, впрочем, подзатыльником, полученным Аллисой, она отвесила мне уже третью на сегодня пощечину и, произнеся несколько нелицеприятных высказываний в наш адрес, удалилась в спальню.
— Довольна? — спросил я дочку. — Оба схлопотали. Надеюсь, твой Нобунага больше не придет?
— Я тоже надеюсь, — сказала Аллиса. — Потому что он сметелил все огурцы и шпроты. Но, по-моему, он хочет еще. Слышишь, мам?
Мама, судя по всему, подслушивала, потому что оказалось, что собрать вещи и погрузиться во флаер можно всего за какие-то пятнадцать минут. Да и в Крым мы с тех пор не ездили. А жаль…
— Неть, — неожиданно высунулась из дыры в стене желтолицая башка. — Неть Айиси. Пьёпала. Или сбизяла.
— Это ты? — пристал с ножом к моему горлу доцент. — Ты ее надоумил, чтобы спряталась?
— Или сбизяла, — напомнил Юй.
— Или сбизяла! ТЫ?
— А если я, что будет?
— Зарежу!
— Тогда не я.
— Плохо, — Ползучий опустил нож и растерянно посмотрел на фикса. — Че делать-то? Не он, говорит.
— Зато смотьити, сьто я насел! — и вылезший наружу полностью Мамочка помахал в воздухе трендуном. — Вот! Тепей мы фсе узнаим пье девсеноську!
— Точно! — подскочил к нему доцент. — Это же Трендун! Давай, благородная птица! Поведай нам, о чем договаривались эти негодяи? А то шеи посворачиваю.
— Хорошо, — покладисто согласился птиц.
Я заскрипел зубами. Сейчас эта сволочь все расскажет! Хотя что он расскажет-то? Я же и сам не знал, куда подевалась моя дочь! Мне даже захотелось захихикать, но я связал эмоции узлом, крепко наступив сам себе на ногу, укусив губу и с разбегу жахнувшись башкой об выступающий кусок скалы. Эмоции тут же вырвались, и я огласил внутренность грота криком, заглушившим даже взявшего верхнее «си» Второго.
— Заткните его кто-нибудь! — попросил Ползучий. — Мешает сосредоточиться. Говори, птичка, говори!
— Слушайте, — охотно сказал трендун. — «Где же эта негодная птица? А! Вот она! Ой! Это не птица! А кто же это? Дядя Полозков, вы? Ой! Не надо! Я папе расскажу! Ай-я-яй! Хрясь! Бац! Шлеп! Что ж ты так со старшим-то? Иди-иди, а то все будет сказано!» Все, — и трендун театрально откланялся.
Я страшно посмотрел на Полозкова. Так вот откуда эти царапины на морде? Покрасневший же капитан отворачивался и заслонялся руками.
— Это все чепуха, — и Ползучий затряс завопившую птицу. — Где секретный договор о сбежавшей дочке? Куда она спряталась? Говори! Говори! Говори!
— Не знаю ничего! — трендун орал в две глотки. — Отпуститя! Хулиганы головы сворачивают! Эге-е-ей!
— Это чей это голос я там слышу? — гулко из корабля спросил Второй капитан. — Неужели это наш отвратительный двухголовый болтун?
— Это я, шеф! — пропищала птица. — Скажите им, чтобы отпустили!
— Не скажу, — ответствовал Второй. — Ты мне и раньше никогда не нравился. Чтобы я сейчас из-за какого-то тебя терял драгоценный камень?! Не бывать этому!
— А это мысль! — и доцент указал на нас. — Ну-ка, слуги мои верные, придайте этим почтенным господам кашеобразное состояние! Может, хотя бы вид их мотающихся на сталактитах кишок заставит смягчиться суровое сердце узника?
— Узника, — звучал непокорный голос, — не заставит смягчиться ничто. Разве что рассмеяться — это когда его бывший соратник с планеты Фикс от отчаяния рассадит себе пузо ножом и вывалит свой ливер на пол пещеры!
Фиксианец молча кинулся на дверь и принялся яростно грызть ее под заливистый хохот, раздававшийся изнутри.
— Я знаю, — медленно сказал доцент, — что надо сделать.
Он уселся прямо на трап, ведущий к запертому люку «Зимородка» и медленно, протяжно и с надрывом, но главное — ужасно ФАЛЬШИВО запел:
— Жи-ил-бы-ыл худо-ожник оди-и-ин!
До-омик име-ел и холсты-ы-ы!
— Прекрати! — отчаянно крикнул Второй капитан.
— Но-о о-он актри-и-ису люби-и-ил! — не унимался Ползучий.
— Нет! Не надо!
— Ту-у-у, что-о-о люби-и-ила цветы-ы-ы-ы-ы! — немилосердно фальшивил доцент. Надо сказать, что особенно удавались ему «ы-ы-ы» — даже я, обладающий нимало не музыкальным слухом, зажал себе уши и покатился по земле, скрежеща и взлягивая.
— Ну, держись, подлец! — проревел Второй капитан. — Не жди пощады!
Люк «Зимородка» распахнулся, и черной молнии подобный, наружу вылетел Второй капитан. Он вцепился в глотку доценту и вместе с ним покатился по земле. Мы тут же окружили дерущихся и стали азартно болеть.
Драка вышла знатная! Сначала Второй молотил башкой Ползучего по камням, затем доцент исхитрился и укусил капитана за руку, а сам, оправдывая свою фамилию, быстро-быстро пополз в укрытие, вереща: «Ко мне, мои славные рыцари!» Славные же рыцари, гыгыкая, пихали друг друга локтями и давали не лишенные остроумия советы.
Отличился только верный Мамочка, он же — если кто забыл — Юй Хай Сан Хоп Сан. Он подбежал к капитану и стал ожесточенно выкручивать ему ногу.
— Высосу глаз, — пообещал ему капитан, не отвлекаясь от погони за Ползучим.
— Ни смей тьегать маиво любимава дасента! — мяукал Мамочка, царапая капитану живот.
— Вырву кадык, — и Юй, оторвавшись от ноги капитана, с воплем влип в стену. Капитан же, кинувшись на спрятавшегося за сталагмитом Ползучего, принялся, судя по звукам, рвать его на мелкие клочки. Тут уже очнулась охрана и понеслась на выручку. Я тоже очнулся и понесся в сторону норы. Но из нее уже, бестолково суча ногами торчали нижние половины Голубого и Можейки.
— Где Полозков? — ворчал я, пытаясь растолкать двоицу. — Где этот совратитель? Пустите меня вперед! Профессорам надо уступать!
— Откуда я знаю, где ваши капитаны? — пыхтел повар. — Хватит с меня на сегодня капитанов! Воздуха! Воздуха, черт побери!
И тут прямо за нашими суетливо дергающимися задами раздался голос Аллисы, произносящий мой любимый клич:
— Ни с места! Вы окружены! Бросайте оружие! Папа, ты живой?
— Да! — обливаясь слезами радости, закричал я. — Я здесь!