Покушение на шедевр
Шрифт:
Пайпер не упомянул о том, что у него в подвале хранятся два Рембрандта, которых соотечественники Маккракена отказались покупать, поскольку они, на их вкус, были чересчур темными.
— А что может достаться вам в ближайшее время? — спросил Маккракен.
— Гейнсборо, мистер Маккракен. Подлинный Гейнсборо наивысшего качества.
Маккракен нахмурился от напряжения: он с трудом запоминал имена художников.
— Гейнсборо — это который рисовал аристократов в их загородных парках? На фоне разной недвижимости?
— Точно, мистер Маккракен, — улыбнулся Пайпер. —
Леди Люси перехватила мужа в передней особняка на Маркем-сквер, когда он вешал на крючок плащ.
— Фрэнсис, — прошептала она, — к тебе пришел тот молодой человек из музея. Ждет наверху.
— Как он тебе понравился, Люси? — с улыбкой спросил Пауэрскорт. — И почему шепотом? — Он был уже у основания лестницы. Леди Люси положила ладонь ему на руку.
— Я кое-что выяснила о Кристофере Монтегю, Фрэнсис.
— Что именно? — спросил ее муж, чьи мысли были поглощены Джейсоном Локхартом из Галереи Кларка, который, судя по словам леди Люси, мирно дожидался его в верхней гостиной.
— Вот что. — Шепот леди Люси стал еле слышным. — Примерно за полгода до смерти Кристофера кто-то оставил ему в наследство уйму денег.
— Да ну? — откликнулся Пауэрскорт, пытаясь оценить перспективы, которые открывались перед ним благодаря этой новости. — Откуда ты знаешь?
— Наткнулась на свою троюродную сестру, когда выходила из магазина на Слоун-сквер. Я покупала там одежду для детей. Сара — ты должен помнить Сару, Фрэнсис, вы с ней встречались на свадьбе у Джонатана пару лет назад, — так вот, Сара сказала, что это давно уже ни для кого не тайна.
Джейсон Локхарт из Галереи Кларка сидел на диване, явно слегка нервничая. Он выглядел лет на тридцать пять; на нем были синий костюм с белой рубашкой и скромный галстук.
— Лорд Пауэрскорт, — сказал он, — я пришел сразу же, как только получил вашу записку. Пожалуйста, передайте вашей супруге мои извинения за то, что побеспокоил ее в ваше отсутствие. Чем я могу вам помочь?
— Насколько мне известно, вы собирались издавать журнал, — сказал Пауэрскорт. Его заинтересовал голос Локхарта — он походил на голоса большинства обитателей Олд-Бонд-стрит, но с гласными было что-то не то. — Вместе с Кристофером Монтегю. Не расскажете мне об этом?
— Мы думали назвать его «Рембрандт», — ответил Локхарт. — Журнал для знатоков искусства.
— А что насчет статьи Кристофера, мистер Локхарт? Вы ее читали?
— Нет, — ответил Джейсон Локхарт, — но я знал, в чем ее суть. — Пауэрскорт ждал. — Статья должна была носить название «Подделки под венецианских мастеров». Непосредственным поводом для ее написания послужила выставка, открывшаяся недавно в Галерее Декурси и Пайпера. Там демонстрируются тридцать две картины, якобы кисти Тициана. Кристофер считал, что подлинников среди них всего два, от силы три. Пятнадцать Джорджоне — и только четыре их них настоящие. Двенадцать Беллини — и лишь одно полотно действительно написано этим мастером.
Мастер, подумал Пауэрскорт, возвращаясь к голосу Локхарта. Немножко необычно его гость произносит это слово. Не так ли говорят на севере Англии? Где-нибудь в Йоркшире?
— Простите, — с улыбкой сказал Пауэрскорт, — простите меня за глупый вопрос. Но откуда в галерее вроде вашей или той, хозяевами которой являются Декурси и Пайпер, знают, подлинник перед ними или нет?
Джейсон Локхарт усмехнулся.
— В этом-то все и дело, лорд Пауэрскорт. Галерея находит столько работ Тициана или Джорджоне, сколько сможет. Договаривается с владельцами о том, чтобы показать их на выставке, а затем вернуть обратно или продать. Что касается авторства, то в этом отношении галерея всегда соглашается с владельцем. Если герцог Тьюксбери говорит, что его Тициан подлинный, галерея верит ему на слово. В каталоге всегда печатают мелким шрифтом, что галерея не занимается установлением авторства картин. Таким образом мы снимаем с себя ответственность.
Пауэрскорт пришел к выводу, что первоначальное произношение его гостя определенно йоркширское, хотя столица уже наложила на него свой неизгладимый отпечаток.
— Понятно, — сказал он. — Значит, статья Кристофера Монтегю должна была стать настоящей бомбой. Она отравила бы жизнь всем — владельцам, музеям, дельцам, покупателям, которые не знали бы, что приобрели — подлинную вещь или фальшивку.
— Совершенно верно, — сказал Локхарт. — Трудно придумать что-нибудь другое, от чего разом пострадало бы так много людей.
— Получается, что больше всех пострадали бы Декурси и Пайпер, — сказал Пауэрскорт. — Ведь их выставка была бы непоправимо опорочена.
— Сначала, пожалуй, да, — подтвердил Локхарт. — Им пришлось бы несладко. Однако очень скоро все узнали бы, что остальные галереи ведут себя точно таким же образом.
— А как же ваша работа в другой галерее? — спросил Пауэрскорт, пытаясь собрать мысли воедино. — Разве вашим хозяевам понравилось бы, что вы замешаны в таком предприятии?
— Они все знали заранее, — ответил Локхарт. — По-моему, они решили, что Декурси и Пайпер попросту не вынесут такого удара и их можно будет навсегда исключить из числа конкурентов. На Олд-Бонд-стрит все средства хороши, поверьте мне, лорд Пауэрскорт.
Пауэрскорт вспомнил об итальянских книгах, которые Кристофер Монтегю взял в Лондонской библиотеке и заказал еще где-то.
— А что в этой статье говорилось о фальшивых Тицианах, мистер Локхарт? Что их приобретали во время туров по Европе и покупателей обманывали нечистые на руку продавцы?
Локхарт посмотрел на картину с изображением гималайских предгорий, висящую на стене гостиной. Она была куплена хозяином перед отъездом из Индии, и Пауэрскорту показалось, что его гость сейчас объявит ее подделкой.
— Кристофер считал, что происхождение большинства фальшивок и вправду таково, — ответил Локхарт. — Но есть и еще кое-что. Кристофер собирался заявить, что по меньшей мере три, а то и четыре поддельные картины с выставки написаны совсем недавно. Это стало бы сенсацией.