Покушение на шедевр
Шрифт:
— Возражаю, ваша честь, — вскочил на ноги Пью. — Мой ученый коллега пытается опорочить свидетеля.
— Я только хочу выяснить, можно ли доверять его показаниям, — сказал сэр Руфус, глядя на жюри с высокомерием школьного директора. — Человек, который проигрывает в казино чужие деньги, человек, который обманывает любителей живописи, подсовывая им подделки, не может считаться надежным свидетелем.
— Я хотел бы напомнить вам, сэр Руфус, — сказал судья, украдкой бросая взгляд на часы, — что мы рассматриваем обвинение мистера Бакли в убийстве, а не читаем жюри лекции на темы морали. Возражение принято.
Сэр Руфус Фитч сел на место. Интересно, подумал Пауэрскорт, будет ли Пью задавать еще какие-нибудь вопросы? Вражеский корабль, безусловно, пострадал от обстрела. Он весь в пробоинах, однако еще не затонул. Пью снова поднялся на ноги. Он заметил, как судья смотрел на часы. Его поезд должен был отправиться с Ватерлоо примерно через полчаса.
— У меня больше нет вопросов к этому свидетелю, — сказал адвокат. — Я хотел бы еще раз вызвать мистера Декурси, ваша честь.
Эдмунд Декурси неохотно вернулся на свидетельское место. Он был бледен как смерть.
— Мистер Декурси, — сказал Пью, снова пригубив из стакана, — работал ли у вас в галерее до недавнего времени корсиканец по имени Пьетро Морадзини — кажется, он был носильщиком?
— Да, работал, — признал Декурси, гадая, какое направление примет эта очередная атака.
— А работал ли он у вас тогда, когда был убит Кристофер Монтегю?
— По-моему, да. Вскоре после этого ему пришлось вернуться домой.
— Боюсь, мистер Декурси, — поспешно продолжал Пью, понимая, что в любую минуту может последовать новое возражение со стороны сэра Руфуса, — что в нашей стране к корсиканцам относятся с некоторым подозрением. Печально, но факт. Защита навела справки об этом Пьетро Морадзини. — Пью порылся в своих бумагах. Пауэрскорт был уверен, что адвокат прекрасно знает, где находится нужная ему телеграмма. — Вот это, — наконец объявил Пью, вынув из кипы бумаг один листок и подняв его над головой, — телеграмма от начальника полиции города Кальви, одного из крупнейших городов на Корсике. — Он поглядел на присяжных. — Пьетро Морадзини был вынужден покинуть остров из-за вендетты — так называется по-итальянски кровная месть. Он убил человека прямо в городе Кальви. Родственники убитого поклялись ему отомстить. Недавно ему позволили появиться на родине только для того, чтобы похоронить мать. Корсиканцы очень уважают подобные обряды. Но после похорон ему снова придется уехать. Подпись: капитан Антонио Империали, начальник полиции Кальви. — Пью выдержал короткую паузу. — Вы знали, что наняли на работу убийцу, мистер Декурси?
— Нет, не знал. — Декурси начал заикаться. Это был худший вечер в его жизни.
— Уважаемый капитан Империали не сообщил, как именно была убита его жертва. Возможно, ее застрелили. Возможно, зарезали. А может быть, удавили, мистер Декурси? Кажется, это весьма распространено на Корсике?
На несколько мгновений в зале наступила глубокая тишина.
— Я хочу подчеркнуть, мистер Декурси, что у вас был мотив для убийства Кристофера Монтегю. У вас была возможность сделать это руками преступника-корсиканца, которого вы приняли на работу. Так это вы убили Кристофера Монтегю?
— Я его не убивал, — сказал Эдмунд Декурси.
— Поставим вопрос иначе: вы подослали убийцу на Бромптон-сквер?
— Возражаю, ваша честь, — вмешался сэр Руфус. — Это несправедливый и неоправданный способ ведения допроса.
— Мистер Пью?
— Я пытаюсь обратить внимание жюри на то, что это страшное преступление вполне могли совершить и другие люди, ваша честь.
— Возражение принято, мистер Пью.
— Больше вопросов нет, — сказал Пью и опустился на место. Он и так успел нанести противнику немалый ущерб. Теперь можно было с чистой совестью снова наполнить стакан и глотнуть освежающей влаги.
В тот самый час, когда судья Браун ехал отдыхать в Гемпшир, премьер-министр совещался со своим личным секретарем у себя в кабинете на Даунинг-стрит, 10.
— Вы только взгляните, Макдоннел, — сказал премьер, кивая на груду телеграмм из Южной Африки на своем столе. — Одна неудача за другой. Проклятые буры все время нападают неожиданно. Наши генералы никак не могут за ними уследить. Я уж не говорю об этих дурнях из Военного министерства и Министерства по делам колоний. Если так пойдет дальше, мы проиграем эту чертову войну. Надо срочно принимать меры.
— Да, премьер-министр, — ответил Шомберг Макдоннел.
— Вы знаете мои правила, — продолжал премьер-министр, сокрушенно покачав головой. — Обычно я стараюсь не мешать другим министрам и генералам. Пусть сами справляются со своей работой. Но больше так продолжаться не может. Тамошняя разведка явно никуда не годится. Никто не знает, где эти чертовы буры. Никто не знает, откуда ждать их следующего удара. Я хочу, чтобы там был мой человек, Макдоннел, — конечно, он будет подчиняться генералам, но в основном он должен работать на меня.
Премьер-министр поднялся на ноги.
— Найдите мне самого лучшего разведчика в Британии, — сказал он. — Мне плевать, носит он сейчас мундир или нет. Найдите его к утру понедельника. И доставьте сюда в понедельник после полудня.
И с этими словами премьер медленно вышел из комнаты.
— Слушаюсь, премьер-министр, — сказал ему вслед Макдоннел.
В тот вечер мнения присутствующих в кабинете Чарлза Огастеса Пью разделились. Джонни Фицджеральд был убежден, что присяжные больше не верят в виновность Бакли. Леди Люси не сомневалась, что они будут вынуждены его оправдать. Но Пауэрскорт не был в этом так уж уверен. Пью — тоже. После тяжелого дня в суде он выглядел измотанным.
— Ни за что не пропустил бы этого зрелища, — сказал он, устроившись в кресле и, как обычно, водрузив ноги на стол. — Когда сэр Руфус уходил, он был раздражен до крайности. Даже не попрощался со мной напоследок!
И, закинув назад голову, Пью вновь разразился своим громовым смехом. Похоже, напряжение начинало его отпускать.
— Но я не думаю, что все кончено. Еще нет. Осталось сорок восемь часов, Пауэрскорт. Всего два дня. В понедельник дело закроют. У меня есть еще парочка свидетелей, а может, и больше. — Он задумчиво посмотрел на Пауэрскорта. — Затем сэр Руфус подведет итог со стороны обвинения. Я подведу итог со стороны защиты. Судья Браун изложит свои соображения. Одному Богу известно, какими они будут. А потом… — Он сделал паузу и снова взглянул на Пауэрскорта. — Потом наступит черед присяжных. И двенадцать законопослушных граждан скажут свое слово.
26
«Мошенничество в Мейфэре!» «Продажа фальшивых картин американским миллионерам!» «Подпольная мастерская в норфолкском особняке!» «Владельцы лондонской галереи нанимают художника, чтобы штамповать фальшивки!» Субботним утром во всех газетах появились отчеты о судебном процессе. Предприимчивые редакторы отправили новые отряды корреспондентов прямо в Декурси-Холл, чтобы собрать побольше сведений о месте тайного пребывания Орландо Блейна. Они тщетно охотились за самим Блейном. Некоего мистера Томаса Блейна, священнослужителя на покое, обитающего в Уимблдоне, за одно утро побеспокоили несколько представителей прессы, отыскавших его имя в списке избирателей. Неуемные репортеры не оставили без внимания и миссис Мюриэл Блейн — пожилую вдову из Фулема, района на юго-западе Лондона.