Покушение

Кадацкий Андрей

– Сто рублей? Николаевка? Ты что, дядь?! – Мина изумления перетекла в негодующую. – Пятьдесят керенок!

Стародубцев для приличия порылся в отделах кошелька. Он не знал, как выглядят озвученные дензнаки, а предлагать совсем дрянь не решился.

– У меня такие… – виновато произнес гость из будущего.

– Э-эх, не добили вас буржуев, – зло буркнул мальчишка и побежал приставать к другим. – Последние известия Революции! Вчерашняя речь Ленина! Троцкий на фронтах войны!

Владимир поозирался, опасаясь привлечения внимания. Крик мальчишки мог обратить, но вроде никто не заинтересовался.

Володя

вдохнул свежий воздух старой Москвы, сунул руки в карманы вместе со ста рублями и зашагал по мостовой. До вечера нужно себя занять. В этом времени все ново, интересно, по-другому в сравнении с будущим настоящим. Туристу нравилась неспешность людей, странное спокойствие, витавшее в воздухе. Хотя шла Гражданская война, будущее зияло черной дырой. Но до космоса еще далеко, хотя Циолковский уже живет и заражает народ энтузиазмом. Стародубцев невольно улыбался. Когда знаешь события наперед, на мир смотришь, как на детские игры. Он периодически задирал голову, читая вывески. Все на русском, ни одного иностранного слова, во времени Владимира наоборот. Он повернул за угол и едва не наддал лоток с цветами.

– Ой! Осторожней, пожалуйста, – прощебетала стройная девушка двадцати пяти лет с русыми волосами в красном платье.

«Миловидная», – мимоходом отметил Володя, но сейчас больше заботило освоение в новом пространстве. Герлфренд Энджела Скотт – писаная красавица, даст фору топ-моделям, хотя уже под тридцать, могла бы работать на подиуме или в кино, но предпочитает не работать. Без образования, но умеющая выглядеть. Вольготно живет на деньги ухажера. Программист мог себе позволить и гордился этим.

Стародубцев посторонился, рассматривая полевые цветочки, выложенные на лотке. Ромашки, астры, васильки и незнакомые – таких картинок Владимир не видел. В смутное время на продажу идет все, даже пыль под ногами. Эти цветы, наверное, можно найти поблизости, а в будущем не достать. Из страны тюльпанов можно заказать розы, хризантемы, гвоздики. Нидерландам глобалисты отвели цветочную роль. Удобно – у каждой нации своя ниша, а человечество можно считать единым государством. Все производить самим – анахронизм старого миропорядка. Управление – за Вашингтоном, и американцы грамотно рулят.

– Купите барышне букетик. – Вежливость девушки сменилась необходимостью продаж. – Всего двадцать керенок.

– У меня нет мелочи. Может, вы разменяете? – Он выудил сторублевку.

– Что вы?! – Она быстро сжала протянутую ладонь в кулачок и притянула к пиджаку незнакомца. – Спрячьте! Нужна осторожность при таких деньгах. Николаевок сейчас днем с огнем не сыщешь. Вас могут ограбить… – Она испуганно огляделась. – По-моему, за вами уже следят. Те трое, на той стороне улицы.

Володя обернулся и увидел указанные личности. Трое крепких мужчин в серых одеждах, явно бандитской наружности стояли у колоннады магазина «Сытниковъ», словно подпорки к античной конструкции. Поймав взгляд программиста, они потупились, как кавалеры, засмотревшиеся на эффектную даму. А та резко развернулась и поймала с поличным. Кепчонки надвинулись ниже, перемолвка сникла, мужички разошлись в стороны, будто не знакомы. Стародубцев заметил изображение безучастности, усмехнулся. Человеку будущего со знанием истории мир кажется простым, понятным, безопасным.

– Большие деньги могут разменять в питейном заведении Клинцевича, – заговорщически сообщила цветочница. – На Малой Серпуховской, рядом с богадельней купеческого приказа. Возьмут по хорошему курсу. Но вам придется сделать заказ.

– Заказ на обмен денег?

Она звонко рассмеялась. В голосе почудился звон колокольчиков.

– Нет. Что-нибудь из еды или выпивки. Пообедать у них.

– Понял. Сенкью вери матч!

– О, боже! Вы еще и иностранец. Вами, наверняка, уже интересуется ЧК. Кругом одни шпионы.

– Нет, я не иностранец. Я – русский, москвич.

– Какой-то вы не такой. Вы, случайно, не из бывших?

Владимир не стал уточнять кто такие «бывшие», но, на всякий случай, открестился:

– Нет. Я просто хотел вас поблагодарить.

– Тогда говорите просто – спасибо или спасибо большое. Впрочем, не стоит благодарности.

Она приятно улыбнулась, без тени кокетства, с естественной женственностью. Володя невольно ответно. Цветочница слегка смутилась, отвела взгляд. Турист заметил краску, чуть тронувшую женские щечки. Он уже находил девушку привлекательной. Серьезный контраст. Энджела – кукольная личность с наигранными жестами и жеманством, а эта – сама простота и настоящесть. Прожужжавшая мимо муха нарушила идиллию интересующихся друг другом людей.

– Спасибо большое, – последовал совету Стародубцев и простился кивком.

Он прикинул направление и пошел в намеченном, поражаясь простору улиц и малой интенсивности движения. Владимир с упоением вдыхал запах свежей выпечки из булочных, удивлялся стайкам собак, помахивающим хвостиками перед мясными лавками в ожидании костей. В будущем иметь домашних животных – роскошь, строгое законодательство, большие штрафы за грубое обращение, выгул в специально отведенных манежах. За оставление без присмотра могут привлечь к уголовной ответственности.

В мечтательном настроении он брел по Мытной. Прохожие расшаркивались. Если сталкивались, спешили извиниться первыми. И это дух Революции? Где аромат ружейного масла, порох, смешавшийся с кислородом, адреналин от близости смерти? Где «человек человеку волк»? Где готовность убить за плесневелую корку хлеба? Где головорезы, не опасающиеся дневного света, мародеры, грабящие магазины, не стесняясь хозяев? Гостю из будущего хотелось дышать этим воздухом свободы, смотреть в голубое небо, слышать звуки елейной столицы. Все, как в довоенном 1941-ом, где он тоже бывал туристом. На устах играла благодушная улыбка.

Путешественник свернул в Третий Коровий переулок, где народ исчез. Эта улочка понравилась уютной тишиной, словно островком спокойствия в сравнении с более шумными площадями. Опустив глаза от бездонной выси, он встретился взглядом с одним из тех, в надвинутых кепках. Широкоплечий мужик лет тридцати шел прямо на Володю с животной уверенностью. Намерения не оставляли сомнений. Специально выбрал тихий переулок. Правую руку держит в кармане, возможно, сжимает оружие. Вот и сложилось: дневной свет, головорез, беспомощность жертвы.