Полчаса до весны
Шрифт:
– Может, поможет Гонсалес? – спросила Кветка.
Надо же, как оказывается легко и просто рождается симпатия. Достаточно просто немного надежды. Раньше и в голову бы не пришло обращаться с просьбой к квартам, но вот Гонсалес… он же должен помочь?
– Я сразу к нему пошел, - покачал головой Кот. – У него свои неприятности, хотя он не стал объяснять, какие. Просто видно, что их хватает, причем выше крыши, так что и не думаешь о чьих-то там проблемах. Но он дал немного денег – выгреб, что в портмоне было, и банковскую карточку одну отдал, я уже все подсчитал и перевел – двенадцать тысяч. Осталось
Воцарилась тишина.
Какие идеи? Сбережений ни у кого из них не было, даже если все минималисты сбросятся, сумма получится жалкой. Просить у квартов? У кого?
У Джустин?
– Боюсь, у нас не осталось законных вариантов, - спокойно сообщил Паштет.
Лиза внимательно, но без удивления уставилась на него.
– Времени мало, - тот пожал плечами. – Чисто теоретически за отведенное время честным способом мы деньги не достанем. Мне и самому этот вывод не нравится. Или есть другие предложения?
Девчонки переглянулись и покачали головами. Ни единого предложения.
– И что мы можем? – спросил Кот, которого данная идея, похоже, вовсе не напугала, будто он уже заранее предполагал такой исход.
Похоже, только Кветку искренне тревожило направление, в сторону которого двигается их небольшое собрание. Такое впечатление, что люди, которых знаешь давно-давно, вдруг оказались отпетыми негодяями, а ты, глупец, всегда был уверен, что они разделяют твои наивные взгляды на жизнь и справедливость.
– И что мы можем? Ограбить банк? – усмехнулась Лиза. – Нереально без подготовки.
– Правильно заметила – без тщательной подготовки у нас ничего не выйдет. А времени нет, счет идет чуть ли не на часы. Значит, выход только один.
– Ну?
– Пойти и взять деньги у кого-нибудь из квартов в соседнем общежитии. Прямо сейчас.
Кветка вздохнула от изумления, а Лиза кивнула и побледнела.
– Да. Боюсь, это наш единственный шанс.
– Вы о чем? – проговорила Кветка, неверяще оглядываясь и не узнавая людей, с которыми вроде давно знакома. – Я правильно понимаю – вы собираетесь украсть деньги? У квартов?
– Да.
– Кот твердо кивнул. – Или эти женщины умрут.
– А кварты от этого не обеднеют, - добавила Синичка.
– Осталось решить, у кого? – спросил Паштет, так, будто Кветкины сомнения никого не волновали и ничего не решали. – Нам нужна точная информация о деньгах или ценных предметах, о месте, где их хранят и свободный доступ. Думайте, что есть на примете.
Все молчали. Кветка не думала, все равно у нее никаких наводок не было, а слушала, как в ушах отдается грохот сердца, испуганный и возбужденный. Неужели они действительно собираются совершить нечто противозаконное? Это же уму непостижимо. А остальные так серьезно и уверенно говорят, будто на самом деле собираются…
Лиза посмотрела на каждого из них по очереди и решительно вздохнула.
– Я знаю место.
– Говори.
– У Косты есть один предмет, который очень много стоит. Это кинжал – сувенир, который лежит в коробке и никогда им не используется. И еще… у меня есть точная копия этого предмета, это была такая шутка – ему подарили оригинал, мне – копию. Если подменить его кинжал моим, он даже не заметит.
– Ты сможешь это сделать? – спросил Кот.
–
И все сразу посмотрели на Кветку, которая вдруг сильно закашлялась. В горле так першило, будто гладкая слизистая стала как наждак.
– Я? – пропищала она, прижимая ладонь к горлу.
– Больше некому. – Лиза отвела глаза. – Ты у него убираешь, свободно заходишь в его кабинет, знаешь, когда он возвращается домой. Ты можешь подменить кинжал, и никто об этом не узнает.
– Я не смогу.
Все промолчали.
– Я не смогу! – еще громче повторила Кветка.
Паштет задергал ногой, продолжая держать руки скрещенными, а Кот сжал челюсти.
– Не могу я! – Кветка вскочила со стула и чуть ли не заплясала на месте от переизбытка нервной энергии.
Рядом, плечом к плечу вдруг оказалась Лиза, которая смотрела прямо на двух других заговорщиков.
– Ладно, расходимся, - сказала она. – Я с ней сама поговорю, ждите у Кота и будьте готовы на случай, если мы пойдем. Все равно других вариантов нет. Жаль, конечно, Ленкину родню, но все там будем. Если Кветка не согласится, ничего не поделаешь, придется смириться.
Кот и Паштет кивнули и ушли, больше не сказав ни слова.
Лиза села обратно на стул. Ноги не держали.
– Остается еще, правда, Ленкина сестра, Эля, которая может продать маковое семечко, но не факт, что много дадут.
Кветка потрясла головой. Это ей снится! Это бред какой-то! Это не на самом деле!
– Что продать?
Лиза внимательно смотрела на Кветку влажными и до жути серьезными глазами.
– Девственность.
– То есть? – Кветка озадачилась, тоже снова присаживаясь на стул.
– Маковое семечко. Существует такая организация, где на торги выставляют людскую девственность. Эльке как раз 16. Правда, туда если попадешь, то в базе будешь числиться лет до 23 лет, а база маковых семечек все равно что база проституток. Короче, спокойной жизни не светит. Но зато самый первый раз денег можно заработать очень даже неплохо. Многие так и делают. На учебу там или на свадьбу.
Лиза замолчала. Чай давно остыл, как и чайник, на столе стояли пустые кружки с остатками заварки и пустая обертка из-под печений, которые принес Кот. И сам же съел.
– Но это же… ужас, - сказала Кветка, уставившись на красный ободок своей кружки.
– Да.
– И что… она согласна?
– Она согласна. Я говорила с Ленкой. И Ленка согласилась бы, да продавать уже нечего.
– И там… прямо торги?
– Да. На первоначальные торги выставляется трехмерная модель в голом виде, на окончательные - живьем. Забирает ее тот, кто заплатил больше всего. Побои и увечья исключаются, за этим устроители следят. В этом деле самое плохое – попасть в базу, понимаешь? Базы открыты, каждое полугодие печатается журнал с текущими маковыми семечками. В нее все участницы попадают автоматом. Считай, до двадцати трех Эльке будет доступен только один заработок – у неё выхода другого не будет – только за деньги продаваться. На работу не возьмут – она же в базе засветилась. Учиться тоже не возьмут. И замуж никто нормальный, ты же понимаешь… Тоже своеобразная смерть.