Полдень магов. Оккультная перестройка мира
Шрифт:
События 11 сентября — так и хочется сказать, что авторами его были доблестные воины ислама, но всё-таки момент оказался настолько связан с долларовым обвалом, что трудно отделаться от мысли, что эти вещи более интегрированы, нежели нам хотелось бы.
Возвратимся к планам. Есть ещё более сильный план, который сейчас раскручивает Роберт Перл в Вашингтоне, и его подхватывают в Израиле — расчленить Саудовскую Аравию. Выделить её восточную провинцию, где находятся нефтяные поля, и взять её под руку Израиля. То есть изменить вообще всю эту констелляцию. Что делать тогда с Иорданией? Отдать иорданскому королю Мекку и Медину. Вновь, теперь уже гораздо более радикально, перекроить карту Ближнего Востока.
Есть ещё и такой момент: якобы одна из главных целей военной кампании против палестинцев — захватить иерусалимские мечети, уничтожить их, а на их месте построить еврейский храм и тем самым изменить видение мира.
Мирового
Много ли людей в Израиле думает так же, как вы?
И.Ш. Трудно сказать. Рой. Нет отдельной пчелы, которая понимает его. То, что я говорю сейчас — в Израиле так видят считанные единицы. Это понимают отдельные каббалисты, только они, в отличие от меня, считают, что всё идёт хорошо. Они ходят в цивильных пиджаках и очень сильно влияют и в Израиле, и в Америке.
Для всех остальных идёт постоянная промывка мозгов. Людей накручивает телевидение, радио, газеты. Считается, что 30 % населения Израиля и Палестины являются сторонниками создания государства на основе равноправия. Но эти 30 % имеют 0 % в прессе. Всё под контролем. У меня, например, возможность сказать несколько слов по телевизору появляется, дай Бог, раз в месяц. Репрессий нет, иначе все давно бы разбежались, есть просто тотальная блокада.
Всё это, конечно, влияет на общую ситуацию. Есть оппозиция, но «в рамках». Есть долгий политико-идеологический спор оппозиции и властей Израиля: одни говорят, что палестинцев нужно вывести под корень, а другие отвечают: «Ну не надо уж всех под корень, кого-то можно оставить». Такой спор допустим. […]
Что будет в Палестине завтра?
И.Ш. Мы живём в эпоху безумной-безумной неясности. Мир находится на распутье. «Направо пойдешь — коня потеряешь…» Будущее совершенно непонятно. Это распутье веков, и совершенно непонятно, куда мы придём.
Палестина — это в некотором смысле пробный шар, это то, что будет происходить со всем миром. Если сломят Палестину — сломят и весь мир. А если Палестина выстоит — возможно, и весь мир устоит. Палестина — это решение, спасение или погибель всего на свете»…
После вторжения в Ирак, напомню, американские фондовые индексы NASDAQ и Dow Jones прекратили своё падение и круто пошли вверх, хотя кроме колоссальных дополнительных расходов никаких выгод от этой войны бюджет США, казалось бы, не получил. Поневоле вспомнишь в связи с этим странным фактом поговорку: «Кому война, а кому мать родна». И в Израиле, несмотря на продолжающуюся интифаду, обозначился рост ВВП. Так что предположение Исраэля Шамира о намеренном разогреве ситуации на Ближнем Востоке для преодоления текущих экономических трудностей Запада ход событий вполне подтвердил. Но главное в его интервью — утверждение о некоторой надличностной, «роевой» [175] устремлённости части американо-израильской элиты к глобальному перевороту, трансформе мировых политико-экономических и религиозных реальностей. Причём ведущую роль в этом «рое» Шамир отводит американскому компоненту, а вовсе не израильскому. «Всем балом на Ближнем Востоке правят всё-таки не евреи Израиля, а евреи США, Нью-Йорка» — утверждает он в полном согласии с Барри Хамишем. А вот всё разгорающуюся в палестинцах ненависть к Израилю, выливающуюся в самоубийственные теракты шахидов, Шамир объясняет не какими-то иррациональными причинами, а вполне сознательной подстрекательской политикой израильских властей, не только методично убивающих палестинцев, в большинстве своём не причастных ни к какой террористической деятельности, но и последовательно лишающих их всяких средств к существованию. Это достигается, в частности, отсечением палестинцев, живущих, главным образом, земледелием, от источников пресной воды, которая и без того в огромном дефиците на Ближнем Востоке. Для снабжения водой еврейских поселений бурят артезианские скважины, а палестинцам скважины бурить запрещено. «Если бурят, — говорит Шамир, — приходят израильские военные, забрасывают динамитом, и всё. Никакого расследования, сразу танки».
175
Эзотерики вместо «роя» или «муравейника» в таких случаях употребляют термин «эгрегор».
Но Исраэль Шамир — левый, почти что коммунист, давно заклеймённый правоверными сионистами как «национал-предатель». Однако сходные мысли
«— Вы говорили о глубокой патологии части исламского мира. Находите ли вы, что часть израильских евреев тоже ментально больны?
— Мы — нация, которая дважды теряла свою независимость. По крайней мере, во втором случае, при разрушении второго Храма, это произошло оттого, что фанатики возобладали над господствующей политической линией. Именно поэтому в иудаизме развился глубокий страх перед возвращением на землю Израиля. Земля Израиля считалась местом, где мы сойдем с ума, местом, где мы можем потерять наш разум. С этой точки зрения, сионизм вырос из какой-то экзистенциональной потребности вернуться на место преступления. Вернуться на то место, где мы совершили преступление против самих себя, самым ужасным образом. Сионизм надеялся, что через возвращение на это место, в точности на это место, мы освободимся от внутреннего вируса, из-за которого мы потеряли рассудок.
В течение 50 лет это работало. До 1967 года у нас был обуздывающий прагматизм и высшая политическая мудрость. Но соприкосновение с территориями Израиля после Шестидневной войны возродило былое безумие. Это соприкосновение породило самоубийственный процесс, который продолжается на наших глазах. Опять фанатики захватывают господствующие позиций в политике. Опять мы теряем рассудок.
— «Самоубийственный процесс»? Это взаправду так?
— Да. Поскольку мы не признаём наших границ и не устраиваем свою жизнь внутри Зелёной черты, мы тем самым возвращаемся к ситуации, предшествовавшей войне за Независимость. Мы разрушаем собственными руками те достижения, которых мы добились в результате войны за Независимость. И мы всё время маневрируем в самоубийственной конфронтации с самоубийственным исламским миром. Что, вы думаете, произойдет, когда столкнутся две самоубийственные силы? Правильно, взаимное самоубийство. Всё, что осталось, — это дождаться дня, когда у обеих сторон появится апокалиптическое оружие, и — конец делу.
— Вы серьёзно говорите о крушении всего?
— Эта возможность существует. Я вижу такой сценарий: безумное «еврейское подполье» на лёгких самолётах добирается до мечетей Храмовой горы или посылает туда банду, которая устроит там резню в духе Баруха Гольдштейна, [176] только в десять раз большую. Я действительно чувствую сегодня, что я живу иерусалимским синдромом. Я чувствую, что я участвую в ужасной исторической драме. Ужасной. Мне абсолютно ясно, что, если настоящий процесс не остановится, оба народа придут к гибели. Именно поэтому я чувствую необходимость что-то сделать, пока мы не перешли границу, после которой нет возврата. Именно поэтому я чувствую необходимость прервать действие этой драмы, пока оно не дошло до трагической развязки».
176
Барух Гольдштейн во время еврейского праздника Пурим 25 февраля 1994 года вошёл в палестинскую мечеть Эль-Иб- рагими и открыл из автомата огонь по молящимся мусульманам, убив 29 человек и ранив свыше 100. После того как у него кончились патроны, он сам был убит. Этот случай вызвал тогда сильнейшую вспышку насилия в Израиле и Палестине.
Соболь, как мы видим, опасается апокалиптической провокации со стороны «безумного еврейского подполья», однако убийство премьера Рабина показало, что «подполье» в Израиле очень плотно опекается государственными спецслужбами, а последних не менее плотно опекают внешние кураторы типа пресловутого «Совета по вопросам международных отношений» из США. Так что по-настоящему серьёзную провокацию может устроить именно мировое «подполье» (а может, вовсе и не подполье, а как раз верхушка невидимой пока всемирной властной пирамиды), состоящее не только из евреев. Да и в Израиле добротные провокации — плод деятельности солидных людей, имеющих хорошие внешние связи. Наиболее «долгоиграющей» провокацией последнего времени стало, к примеру, знаменитое восхождение 28 сентября 2000 года на гору Мориа (Храмовую) тогдашнего лидера партии «Ликуд», а впоследствии — премьер-министра Израиля Ариеля Шарона.