Полдень, XXI век, 2009 № 01
Шрифт:
Уходили, как водится, огородами. Заборы на улицу всегда крепче, чем те, которые между участками, — где-то я просто проламывался, расчищая дорогу Оле, где-то подсаживал ее наверх.
Но вообще-то, несмотря на больную ногу и скептические рассказы про физкультуру, девчонка держалась молодцом.
Шли наискосок к линии пожаров — я решил, что надо прорываться. Раз нас гонят в сторону города, значит, там все перекрыто, и надо попробовать пройти обратно — сквозь огонь.
Наверняка поджигатели, разобравшись
Через двадцать минут мы встали неподалеку от горящего дома. За ним горел еще один, и еще, время от времени загонщики начинали орать оскорбления в адрес Бастыка и его приспешников, видимо, надеясь разъярить скрывающихся недобитков.
— Лезем на яблоню, — прошептал я Оле, убедившись, что деревья жечь даже не пытаются. — Вон на ту, раскидистую.
— Это вяз, — возмутилась девочка.
— Лезем на вяз, — покорно согласился я. Дерево и вправду не казалось похожим на яблоню, но, с другой стороны, кто же сажает в саду вязы?
Это было самое роскошное дерево в округе. Приблизившись, мы обнаружили, что на ствол набиты плашки, по которым довольно легко забрались наверх.
Там, скрытое ветвями и листьями, располагалось большое гнездо, видимо, созданное руками не одного поколения мальчишек. Здесь нашлись два матраса, небольшой столик, прибитый к стволу, две изогнутые ветви, которые можно было использовать как стулья.
— Офигеть, — потрясенно пробормотала Оля. — Да здесь жить можно!
Я промолчал, хотя меня так и подмывало спросить ее — если сейчас, в конце осени, ночью так холодно, то как она собирается жить здесь зимой?
Через четверть часа внизу, оживленно переговариваясь, прошли четверо мужиков. Оглянувшись, я заметил, что еще полтора десятка стоят цепью сзади, видимо, ожидая, что первые спугнут кого-нибудь.
После пристального разглядывания окрестностей я понял, что эта цепь с расстоянием между людьми в десять-пятнадцать метров непрерывна и тянется далеко направо и налево. Прорваться нам бы не удалось, вариант с деревом оказался куда лучше.
Первые четверо бодро окатили из канистры стены дома, на участке возле которого стоял наш вяз, и подожгли. Даже не глядя на результаты своей деятельности, они так же деловито подожгли баню и покосившуюся сараюшку, из которой с гневным мявом выскочил кот. Под смех и улюлюканье вандалов он метнулся в одну сторону, затем в другую, а потом с разгону прыгнул на наш вяз и в мгновение ока был уже над нашими головами. Оля в ужасе зажала свой рот рукой, сдерживая крик.
— Оставь животное, — крикнул один урка другому, решившему согнать кота палкой. — Дел других нет?
Кот, сжавшись на ветке, поглядывал то на нас, то на пылающие дома. Оля прижималась ко мне, а я — не понимая, когда это началось, — обнимал ее, мягко поглаживая по голове и спине.
— Ведь все будет хорошо, правда? —
— Правда, — ответил я, хотя не испытывал подобной уверенности.
Нё знаю как, но я умудрился задремать. Проснулся оттого, что услышал внизу знакомый голос:
— Не кажется ли тебе, дружок, что на этом деревянном дереве кто-то есть? — вкрадчиво вещал Квадрат. — Эй, если ты собрался отсидеться, — не получилось! Спускайся, сделай малую милость, а то мой товарищ свистнет в свисточек, и тогда здесь соберутся такие люди, что спускаться уже и не захочется, а придется!
В зареве пожаров их было хорошо видно — двух моих сокамерников, Скриню и Квадрата. Первый ничего не говорил, во рту у него было что-то вроде соски — видать, и впрямь свисток.
Я потянулся к коту, надеясь скинуть его вниз, но он был слишком высоко.
— Спускайся, я говорю! — уже гораздо более грозно заорал пироманьяк. — Иначе вниз упадет твой труп!
— Нет, нет, — зашептала Оля, когда я попытался высвободиться из ее объятий. — Они убьют нас!
— Оставайся здесь, — тихо сказал я. — Мне эти гаврики знакомы, отбрехаюсь.
Путь вниз занял времени куда больше, чем дорога наверх. Иногда я чуть поскальзывался на неровных плашках и надолго замирал, ощупывая ногой ствол.
— Какие люди! — восхитился Квадрат, узнав меня. — Знаешь, Молчун, через пару минут после того, как мы свалили из тюремной тюряги, на нас наткнулись Фантом, Зверь и Лысый. Если бы ты был с нами, они бы только зубами скрипнули — клац, клац, — ты же знаешь, тебя боятся. А нас они сшибли с ног, раздели, побили и отправили дальше. Вроде как младенчиков новорожденных! И это — из-за тебя.
— Посадить его на перо, — хрипло произнес Скриня, вынув изо рта свисток. — Потом отмажемся, скажем, он сам напал, да?
— Не-е-ет! — радовался Квадрат. — Это быстро и глупо. Мы скажем, что он был с Бастыком, что угрожал нам, пытался подкупить. Пусть пройдет через тюрьму Пилигрима. Там редко кто за пару дней с ума не сходит.
— Да ладно, ребята, — в извиняющемся жесте развел я руки. — Было и прошло, за мной должок. А я долги всегда отдаю.
— Он разговаривает! Слышишь, Молчун словами разговаривает, по-человечески! — юродствовал Квадрат. — Как, простим ему ошибочку?
Сам он явно прощать не собирался — садист и урод, что с него взять? Зато Скриня задумался. Ну, шевели мозгами, аферист, — Молчун готов быть тебе должным, не шушера какая, а серьезный человек, уважаемый!
— У вас ведь наверняка не все гладко, и я лишним не буду. — Я чувствовал, что иду в правильном направлении. — Расскажите, что вообще происходит?
— Эй… — начал было Квадрат, но второй мой сокамерник его перебил:
— Да ладно, геометр, забодал, да? Молчун ошибся, Молчун готов заплатить, да?