Полдень XXI век, 2011, № 02
Шрифт:
«Не ищите меня. Я ухожу к жене и дочке. Иволгин».
Милиционер расспросил соседей и сослуживцев. Никто ни о какой семье знать не знал. В документах тоже никто не числился. Лейтенант, убедившись, что криминала нет, ушел. Родители осматривали Вовкины вещи. Ничто не говорило о наличии жены и ребенка.
Ясность внес Серега. Он рассказал о странном Вовкином видении.
— Так что вот так. Это чистая правда. Глюк ему привиделся. Да так его зацепило, что он, видать, и полез туда, вроде к ним.
Вовкин отец дал Серому бутылку коньяку: «Помяните».
В графе «причина смерти» написали: переохлаждение.
Грузовой поезд повез на родину родительскую боль и позор — сына, погибшего по причине пьянства.
Вовку похоронили рядом с его бабушкой, умершей десять лет назад. Провожали родители да четверо школьных товарищей. Все молчали. И шел снег.
К утру
Но снег пошел опять и все засыпал.
Елена Первушина
ВРЕМЯ АМОКА
Рассказ
Все тоскует о забытом,
О своем весеннем сне,
Как Пьеретта о разбитом
Золотистом кувшине…
Все осколочки собрала,
Не умела их сложить…
«Если б ты, Алиса, знала,
Как мне скучно, скучно жить!
Я за ужином зеваю,
Забываю есть и пить,
Ты поверишь, забываю
Даже брови подводить…»
«Сняв дорогой одноместный номер в гостинице „Россия“ и купив там же в вестибюле газету „Реклама-Шанс“, герой-любовник принял душ, выпил чашечку кофе и, удобно развалясь на широкой кровати, стал внимательно просматривать страницы, целиком отданные под частные объявления граждан, мечтающих завести новые знакомства.
Богатый „производственный“ опыт подсказывал ему, какие именно женские имена могут сулить наибольший успех. Например, Вали, Ирины или Катерины могли не иметь не только дорогих вещей, но и собственного жилья. Тогда как поставив на Жанну, Стеллу или Альбину, можно было сорвать изрядный куш. Несмотря на кажущуюся сложность подобного социологического прогноза, его житейская природа необычайно проста. Простые люди предпочитают давать своим детям простые имена. Тогда как люди образованные и обеспеченные, считая себя по большей части натурами незаурядными, хотят, чтобы их любимые чада хоть в чем-то но отличались бы от всех прочих детей». [34]
34
Ф. Жоголь. «Криминальная любовь». — «Секретные материалы XX века», дело № 9(49), 2010, стр. 92–96.
Сергей свернул газету и закрыл КПК. Похождения ушлого альфонса-афериста былых времен не увлекали, лишь вызывали вялый интерес. Оказывается, в XXI веке было так мало зон покрытия, что свежую газету можно было скачать только в вестибюле гостиницы. Занятно, но не слишком. Или это «правило имен»… Да он хоть сейчас может назвать десяток исключений. Взять хотя бы его семью. Все суммы и недвижимость, о которых стоит говорить, оформлены на его скучные имя и фамилию — Сергей Смирнов, прошу любить и жаловать. А вот красавица Мелани Джевецкая-Смирнова у нас бесприданница и обязана своим вычурным именем неуемной любви тещи к какому-то заплесневелому роману.
Нет, пора отписываться — «Пятниццо» совсем распоясалась. «Желтая» газета не должна быть скучной — скуки нам хватает и по будням.
А все-таки отдадим должное тещеньке, имя приятное. «Мелани», — произнес он одними губами, и на него тут же пахнуло ароматом кофе с корицей, а ладони почувствовали прикосновение коричневого бархата платья, скрывавшего (но не слишком) теплые нежные груди. «Мелани» — сгрести в охапку, потеребить большими пальцами соски, заглянуть в затуманившиеся глаза…
Сергей тряхнул головой. «Мээээ… лани! — передразнил он сам себя. — За дорогой следи, баран, а то со столбом будешь целоваться». Впрочем, кажется, уже приехали. Он зарулил на пригородную стоянку автообмена, вылез из городского «жучка», захлопнул дверцу и прошелся по площадке, выбирая машину для дальнейшей поездки. Хотелось чего-то простого и строгого, в темных тонах, но как назло все внедорожники на стоянке сегодня были словно с ежегодного суб-фестиваля: красные, оранжевые в зеленую крапинку, розовые с золотыми солнышками. Наконец он выбрал серебристый джип — как наименьшее зло. Дожидаясь, когда работник-синтет заправит машину, Сергей посасывал электрическую сигарету. В это время к стоянке подкатил еще один семейный автомобиль; оттуда выскочила растрепанная мать, высыпали трое детей, потом степенно вышло на длинных паучьих ногах детское кресло с упакованным в нем младенцем. Пока семейство загружалось в тот самый
Сергей выжал сцепление и вырулил со стоянки, фыркая, как тюлень. Ай, молодца, автообменщики! И живую рекламу себе соорудили — нам, мол, для наших клиентов даже синтета купить не жалко, и денег не потратили, и не подкопаешься. Никто не запретит низкорослому смуглокожему монголоиду носить куртку из суб-магазина с логотипом «Ген-Симс». Даже принадлежать к субкультуре псевдо-синтетов никто не запретит. (Какой он, кстати, национальности, интересно? Не похоже, что он специально менял внешность, — такое простому заправщику не по карману.) А то, что куртка в сочетании с ростом и внешностью у любого обывателя намертво ассоциируется с синтетом, так в этом автообменщики не виноваты. Тем более, настоящий синтет может выглядеть вообще как угодно. Для общественного сознания «казаться» всегда важнее, чем «быть». А «казаться» — это значит «совпадать с ментальным образом», но отнюдь не с реальностью. Как там было сказано в законах Мэрфи: «Не важно, если что-то не получается, — возможно, это неплохо смотрится со стороны». Хм, а мысль-то не праздная. И, пожалуй, имеет самое непосредственное отношение к «Микромату».
Название, конечно, следует другое придумать. Хотя «Микромат» уже прижился на фирме, у потребителя вызовет не самые лучшие ассоциации. Впрочем, что их не вызовет? Потребитель у нас на это ушлый. Ладно, я отвлекся, а мысль была стоящая. Только какая? «Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть». Что в нашем случае обозначает: лучше выглядеть программой, а быть… чем? Стандартным диалоговым обучением. Человек — человек. То есть родитель — ребенок. «Микромат», как следует из его названия, должен обучать малышей математике. То есть заменить учителя. И вроде бы это несложно, потому что математические алгоритмы формализуемы, а эмуляторы ИИ уже столь совершенны, что легко подстраиваются и под трехлетний интеллект. Проблема, как обычно, в клиенте. Если программа не насыщена в достаточной степени (то есть «до фига и выше») динамикой и спецэффектами, детки теряют к ней интерес. А если насыщена — детки впадают в транс и начинают действовать методом немецкого ученого Тыка. А самые продвинутые качают из сети коды взлома и начинают просматривать ролики, обходя задания. Что тоже достижение — но не совсем то, за которое готовы платить родители.
ОК, ну так и что мы придумали? Что программа должна только казаться самодостаточной, а на самом деле побуждать к диалогу не только детей, но и родителей. Как? Ну, например, будет периодически заводить детей в тупик или подвисать, что потребует участия взрослого. Нет, это слишком грубо. А если так: она будет демонстрировать преимущества человеческого интеллекта перед машинным. То есть периодически давать задачи не на механическое выполнение тех или иных действий, а на комбинаторику, на инсайд. Головоломки. Не слишком сложные, конечно, а такие, которые взрослый решает с полпинка, — ну, это методисты разберутся. И здесь мы представим родителям возможность победить машину на глазах у чада. Нужно только, чтобы подобные экзерсисы занимали не более пяти-семи минут, и еще предусмотреть возможность дистанционного доступа — все равно ведь редкий родитель не геймит параллельно с работой, а так мы предоставим ему возможность обучать подрастающее поколение и, это… стой… «передавать им индивидуальные паттерны поведения в сложных условиях». Как-то так нужно сформулировать… Хм, неплохо. Хоть рынок программобеспечения для детей у нас перенасыщен, мне удалось найти новое направление. Пахнет премией! Да хрен ли?! Прибылью пахнет, что гораздо приятнее…
Всю дорогу до дома он так и этак вертел эту мысль, изжевал мундштук электросигареты до пластмассовой крошки, долго плевался, но, уже заглушив мотор, еще посидел минут пять в гараже, укладывая свою идею в чеканные формулировки бизнес-предложения.
Но даже после этого его не отпустило до конца, и, обнимая Мелли, Сергей был еще рассеян и отстранен, однако знакомый запах корицы мгновенно переключил его из гештальта «креативный менеджер» на гештальт «любящий муж», и поцелуй, последовавший за объятием, вышел образцово-страстным, так что Мелли даже задохнулась.