Полдень XXI век, 2012 № 10
Шрифт:
До ближайшего поезда оставалось около часа. Роберт прошёл пару кварталов и повернул к китайскому ресторанчику. Здесь пахло специями, сквозняк тянул между столиками струйки пара, точно эфирную пряжу; редкие посетители ели молча, и только за перемычкой негромко переговаривались повара. Ожидая заказа, он достал фляжку с бренди и украдкой сделал пару глотков. Спиртное привело хаос к гармонии. Запахи и обстановка стали уместными, а в аккурат к доставленному заказу появился аппетит.
Может быть, в дорогих ресторанах пища выглядит и наряднее. Каждую креветку там обряжают и украшают, как тело покойника в лучшей похоронной конторе американского юга. Но в деле насыщения
Так что он всегда выбирал здоровую пищу, умеренные цены и скромную обстановку, которая не отвлекает от размышлений.
Впрочем, мысли бывают разные, и от некоторых было бы совсем неплохо отвлечься.
Что они пили тогда? Красное вино? Да, очень тёмное и очень крепкое вино из Приорато. Варпу не собиралась пускать пыль в глаза богатому собеседнику и заказала то, что заказывали здесь многие. Никаких аристократических закосов, никакого пижонства. Дешёвый сорт вина под не особенно изысканную пищу. Просто ещё одна пара уставших туристов решила перекусить.
— Вы были наёмником, — сказала она, пробуя вино. — А потом бросили эту работу и вдруг стали успешным бизнесменом.
— Многие наемники, уходя от дел, промышляют торговлей оружием. Знаете ли, боевой опыт можно использовать и по-другому, не в лоб, а у нашего брата остаются связи, каналы, то сё.
Он тоже попробовал вино и пришёл к выводу, что хоть к элитным сортам оно не относилось, но и плохим его назвать было нельзя. Обыкновенное вино, нормальное.
— Это я понимаю, — сказала Варпу. — Но вы ведь стали производить новейшее оружие, а не продавать старьё на чёрном рынке. Не хочу сказать ничего плохого об интеллектуальных способностях военных, но инженерия и конструирование всё-таки подразумевают несколько иной образ мыслей и другое образование.
— Всё так. Но понимаете в чём штука: собрать головастых парней не проблема. Проблема в постановке цели. Эти инженеры, конструкторы могут придумать что-то особенное, только если будут знать — для чего. А они обычно не знают. Они не знают войны. Зато войну знаю я. И могу ставить задачи.
— Интеллектуальные боеприпасы. Программа Антарес. Это имя звезды?
— Да. А вы знаете, почему её так назвали?
— Нет. Что-нибудь мифологическое?
— Не совсем, просто на звёздном небе она стоит в оппозиции Марсу. То есть Аресу. Оттого и Антарес.
— Намекаете на оппозицию богу войны?
— Вот именно.
— Не боитесь его разгневать?
Она бросила реплику в шутку. А вышло пророчество.
Позже, мечась по миру, он часто задумывался над ним. В самом деле, не рассердил ли он часом богов войны своим стремлением вернуть объект их патронажа к поединкам, к противостоянию профессионалов? Программа Антарес теперь не казалась ему такой гениальной. Рыцарей вернуть невозможно, тем паче, что и существовали они больше в романах, чем в реальной истории. Но даже в романах их кодекс определяла культура и социальные отношения, а вовсе не технологии. Нельзя было настолько упрощать войну. После мировой бойни — одной и другой — только ужас перед огромными жертвами среди мирного населения сдерживал политиков от соблазна разрубать мечами гордиевы узлы. Это касалось, впрочем, только некоторых стран. В Африке эскулапы от истории пускали кровь регулярно. И Роберт ничего не смог изменить. Интеллектуальные системы компании Антарес оказались слишком дороги для самозваных царьков и героев, но главная причина провала заключалась в их мотивах и целеполагании. Они не видели особой необходимости беречь чьи-то жизни.
— К чему я так и не смог привыкнуть, так это к трупам детей и женщин, — признался тогда он Варпу. — Невинные жертвы выхолащивают героизм, воинскую честь и девальвируют сам смысл войны.
— А у войны есть смысл?
Роберт пропустил вопрос мимо ушей. Он был наёмником, причём неплохим — одним из немногих европейцев, кто мог отправиться куда-нибудь в Судан или Сомали и вытащить оттуда какую-нибудь белокурую дурочку из гуманитарной миссии. Но в сознании большинства соотечественников отправляться на Африканский Рог с Библией и пилюлями считается поступком осмысленным и достойным, а вот расхаживать там же с оружием считалось делом глупым и предосудительным. Так что нет смысла спорить. В конце концов, кто из них пишет книгу?
— Я поставил целью разработать такое оружие, какое бы вовсе исключило ненужные жертвы. Пусть солдаты сражаются друг против друга. Только солдаты.
— Такое возможно? Я имею в виду технически.
— Высокоточное оружие и сканеры, способные снимать с человеческого мозга эмоциональную картину, разработаны давно. И то и другое требовалось немного доработать и интегрировать в аналитическую систему вооружения. Но даже теперь неизбежны случайные жертвы. Мы продолжаем работу.
— Это просто бизнес или такой гуманизм?
— Гуманизм? Возможно, — Роберт усмехнулся. — А возможно, просто раздражение теми, кто постоянно путается под ногами. Ну, как если бы на хоккейной площадке во время серьёзного матча катались бы на коньках дети.
Или как если бы дети танцевали сардану посреди хаоса битвы.
Почему он заметил скульптуру только тогда, накануне бойни? Странно, он думал, что хорошо изучил Барселону.
Роберт любил этот древний город, любил отдыхать здесь после рисковых командировок, когда сумасбродная архитектура Гауди и безумные полотна художников так гармонировали с его вывихнутыми войной мозгами. А когда он вышел в отставку, то приезжал туда в поисках вдохновения.
После Олимпийских игр на улицах стало слишком много туристов. Лавочники радовались экономическому буму, но всё это слишком напоминало продажу души дьяволу. У Барселоны была собственная душа, и вот её продали. Гауди и сюрреалисты превратились в коммерческий бренд, молчаливых паломников в горных монастырях сменили галдящие стайки с фотокамерами. Достопримечательности вдруг перестали радовать глаз и походили на залапанные тысячами рук статуэтки в сувенирной лавке. Настоящему ценителю, как и старожилу, суета досаждала. И всё же, несмотря на нашествие чужаков, на суету, Барселона оставалась единственным городом, приводящим его душу к гармонии.
Там он и назначил встречу.
Варпу. Почему он так много думает о ней? Чем она его зацепила? Девушки с симпатичной внешностью и обаянием не были так уж редки в его жизни.
Наверное, дело в другом. Интервью помогло Роберту разобраться в самом себе. Все эти хитрые вопросы, мелкие подначки и даже сарказм поначалу казались ему просто чертой её вздорного характера, потом он решил, что это такие профессиональные методики, направленные на то, чтобы спровоцировать его, вызвать на откровенность. Но позже, размышляя над этим, он утвердился в мысли, что Варпу обладает редким даром слушать и понимать собеседника и, кроме того, пробуждать в нём самоанализ.