Полдень, XXI век (февраль 2011)
Шрифт:
– Держи! – я вложил в ладонь Юрико две маленькие таблетки – половинную от предписанной дозы порцию метбенизола, протянул ей фаянсовую чашечку и чуть не минуту дожидался, пока она возьмет ее в руки. Сделав вид, что ничего не замечаю, налил сакэ.
Она не сделала и попытки сделать то же самое для меня – так и сидела, держа чоко у подбородка обеими руками. Я обслужил себя сам, поставил токкури на пол, на расстоянии вытянутой руки.
– Я не стал подогревать, прости!
– Уже все равно, – ответила Юрико.
Глаз ее я не видел – она сидела с опущенным лицом, то ли совсем их закрыв, то
– Компай, – забросив лекарство в рот, тихо сказал я.
– Компай.
Сакэ я налил едва ли на пару глотков каждому. Выпив, Юрико не глядя сунула чашечку мне, повалилась на футон, воткнув ноги под сбитое одеяло. Ногам ее досталось сильнее всего – с десяток кусочков налепленного пластыря указывали места, из которых я уже извлек проволочника. Вчера, правда, сразу двух я удалил у нее из левой ягодицы. Наверное, из-за этого Юрико сейчас лежит, чуть повернувшись на правый бок, в мою сторону.
– Скажи, у тебя правда никого не было? – спросила она.
Этот вопрос за прошедшую неделю она задавала неоднократно. И я привычно солгал ей, как лгал уже неоднократно.
– Правда. Никого не было. Задолго до тебя никого не было, а когда ты появилась – вообще никого вокруг не стало.
– Тогда почему с нами это все случилось? – смазывающимсяголосом простонала она, и лицо ее тоже поплыло, задрожало, стало вдруг злым и неряшливым.
Она знала, что не умеет плакать красиво, поэтому сразу спрятала мокрые глаза в сгиб руки, закрывшись от меня поднятым предплечьем. Я протянул руку и дотронулся до ее плеча.
– Слушай, ну не надо…
– «Не надо»! «Не надо»! – передразнила она меня. – А что надо? У тебя никого не было, у меня никого не было – ветром проволочника нанесло? Сразу обоим?
Что я ей мог объяснить? Что проволочник, кроме как через половую связь, может передаваться и другими путями? Так об этом в газетах и брошюрках для населения не пишут. Напротив, в них категорически утверждается, что личинки червей очень нестойки к воздействию окружающей среды: погибают при солнечном свете, высыхают на открытом воздухе, даже не слишком концентрированные растворы кислот и щелочей необратимо повреждают их нежную оболочку. Это нужно, я не знаю, мясом сырым питаться… Так мы не европейцы-гайдзины, чтобы стейки с кровью есть, мы вообще черное мясо в пищу не употребляем – только свинину!
На мгновение мне снова стало страшно: а вдруг это все-таки Ватаби Аико? Она была единственной женщиной, с которой я имел связь в последние четыре года. Не считая, конечно, самой Юрико, вошедшей в мою жизнь лишь в начале этого лета. Нет, не может быть, хотя Аико – совсем не образец добродетели. Если верить всем слухам, всем стыдливым хохоткам и недомолвкам мужской половины персонала нашего госпиталя, касающихся этой медсестры, можно было сделать вывод, что с ней переспали все, от санитаров приемного покоя до директора Кобаяси. Это не могло быть правдой, особенно, что касалось идущего на восьмой круг [16] Кобаяси. Другие – да, могли быть у Ватаби: мне кажется, она вообще не в силах кому-либо отказать и радуется как ребенок тем крохам мужской ласки, что уделяются ей тайком от сослуживцев,
16
Традиционный японский календарь (заимствованный из Китая) состоит из двенадцатилетних животных циклов, объединенных в главный, шестидесятилетний.
Выпитое даже на пустой желудок сакэ отказывалось действовать. Наверное, наша печень обладает недюжинными способностями к адаптации: в первые дни затворничества хватало нескольких глотков, чтоб ощущение страха за жизнь если не исчезало полностью, то хотя бы притуплялось, уравновесившись хмельной оптимистической расслабленностью. Теперь же выпив, я чувствую лишь мрачное раздражение, а Юрико переходит от слез к дремоте.
– Хочешь еще? – спросил я ее, протягивая руку к токкури.
– Давай! – буркнула она.
Я снова налил и ей и себе – о хороших манерах пришло время забыть.
– Может, все-таки поешь?
– Нет.
Я тоже не хотел есть.
– Я, наверное, умру, Каи!
– Не мели ерунды.
– Как обидно… – она не слушала меня, повернулась на спину, поморщившись от боли. – Только начала жить, влюбилась, как дура… – выпустив из безвольно отброшенной в сторону руки чашечку, Юрико вдруг задрожала, бесстыдным движением бросила ладонь на промежность и с такой силой сжала ее сведенными бедрами, что хрустнули суставы. – Мама дорогая, – простонала она, – ведь не рожала ни разу!
– Успеешь еще, Юри-тян, – только и нашел я что сказать.
– Слушай, давай любовью займемся, а? Прямо сейчас! – Она, похоже, внезапно опьянела – рывком перебросилась набок, едва не ударившись головой о мои колени, и даже этого не заметила. – Времени у нас море – неделя или даже две, делать совершенно нечего, так, может, хоть налюбиться до рвоты, чтоб не было так обидно?
– Ты с ума сошла! – я попытался от нее отодвинуться, но Юрико успела уцепиться за штанину. – Возьми себя в руки!
– А если я не хочу? – со спутанными волосами, с расширенными до самых белков зрачками, она нисколько не напоминала ту юную первокурсницу, что я впервые увидел весной в стайке девушек, проходивших с ознакомительной экскурсией по нашему отделению. Сейчас она вела себя, как вязкая портовая шлюха. – Если мне уже плевать на все? – продолжила она, дохнув на меня смесью перегара и запаха свежего алкоголя. – Вот я хочу и требую! Ты решил надо мной свои эксперименты ставить, а я над тобой свои буду делать! Интересно, сколько раз ты способен трахнуть меня за сутки? Спорим, больше трех не получится?
Я ударил ее раньше, чем успел подумать. Ударил неловко – она лежала правой щекой на футоне, и моя ладонь, скользнув по ее левой щеке, задела нос. Брызнувшие ярко-красные капли оросили несвежую простыню.
– Ты меня ударил…
Юрико медленно садилась, зажав нижнюю половину лица. Я встал и привычно-осторожно, держась вдоль стены, где доски пола почти не скрипели, направился в ванную. Вернувшись с влажным полотенцем и комком ваты, я оттер ее лицо, руку, затампонировал ноздрю. Юрико была так поражена произошедшим, что подчинялась безропотно; голова ее поворачивалась под моей ладонью словно на шарнирах.