Полдень, XXI век (июль 2012)

Неисповедимы пути человеческие, непонятны порой людские поступки…

Почему майор Неживой из повести Александра Щёголева «Искусство кончать молча» таков, что способен породить в нормальном читателе лишь чувство брезгливости и отвращения, словно поставил перед собой главную цель – дискредитировать родное ведомство?..

По какой причине герой рассказа Владимира Голубева «Воспитатель», чье «сердце измучено табаком» до такой степени, что диагноз «инфаркт» представляется ему спасением, довел свой организм до края?..

С какой стати отцы-командиры

гробят своих подчиненных, когда того не требует боевая обстановка (рассказ Юрия Погуляя «След капеллана»)?..

А зачем новая власть Максимы, использовав в своих целях популярного барда (рассказ Криса Альбова «Слово поэта»), вырывает его из привычного душевного состояния?..

Почему молодой ученый, взваливший на себя непосильную научную задачу, между делом, напрочь забывает о собственной матери (рассказ «Мне незачем больше жить» Натальи Болдыревой)?..

В повести Джона Маверика «Аплодисменты для Кукольника» вроде бы дается ответ на все выше заданные вопросы.

Во всем виноваты Чужие, стремящиеся освободить от нас мир земной. Эта фантастическая идея объясняет и полную мерзость людскую, и отдельные неблаговидные поступки.

Но не является ли она попыткой навести тень на плетень?..

К тому же, против нас может ополчиться и собственная планета (рассказ «Я иду по воздушной дороге» Ивана Жеребилова). А тут иномирных захватчиков уже никак не пристегнешь…

Впрочем, некоторые земляне и под них лягут с готовностью, если взамен кое-что предложат (рассказ «Мозговая плесень» Александра Голубева). А другим непременно заявится в голову блестящая мысль – в качестве охраны от собственного народа нанять именно Чужих (миниатюра «Охота» Сергея Соловьева).

Так замыкается круг порочности.

Люди-люди-человеки…

Чем порождены ваши душевные изъяны?

Неужели у вас нет больших врагов, чем вы сами?..

Николай Романецкий

РУОП расшифровывается как «Региональное управление по борьбе с организованной преступностью». Эта роскошная чеканная надпись, продублированная по-английски, встречает каждого, кто входит в бывший особняк Нечаева-Мальцева, что на улице Чайковского. А двуглавый орел, выбранный новыми владельцами в качестве тотема [1] , отчаянно взывает к личному составу Управления, тщетно напоминая, что служить кому ни попадя недостойно офицера, что служить здесь должно, мать вашу, Империи, которой ты присягал. Однако кто сие слышит?

Дворец был построен в сороковых годах девятнадцатого века по велению сиятельного Кочубея, затем выкуплен упомянутым Нечаевым-Мальцевым, промышленником-миллионером. Уже при коммунистах здесь располагался исполнительный комитет районного Совета, а когда партия вновь ушла в подполье, мэрия чуть было не отдала этот памятник архитектуры какому-то банку. Но Главк (так по-свойски называют Главное управление внутренних дел) своевременно сказал: «Нехорошо, господа власть», и господа взяли под козырек.

Главк, к слову сказать, расположен здесь неподалеку – в Большом доме, поделив бетонное чудище с КГБ [2] … Кто крикнул «не КГБ, а ФСБ»? К стенке его! К той самой стенке в фойе Большого дома, возле которой на полу выложена огромная мозаичная надпись «1937», ставшая с некоторых пор символом восстановленной исторической справедливости. Здание РУОПа стоит практически зад в зад с этаким Соседом, то есть переезжать далеко не пришлось. Переезд случился недавно, призраки бывших владельцев из числа аристократов, расстрелянных в 18-м году большевиками-ленинцами, смело бродили по ночам, поскольку ни у кого пока не дошли руки пристроить их к делу. Призраки большевиков-ленинцев, расстрелянных в 37-м, не появлялись: их душам трудно было получить увольнительную из ада.

А раньше, до федерального статуса, Управление ютилось в Большом доме на третьем этаже, и комнаты его были перенаселены, как камеры в «Крестах». А еще раньше, до 1990 года, описываемая структура вообще была всего лишь отделом при ГУВД и называлась ОРБ – Оперативно-розыскным бюро.

Такова история вкратце.

Но интересно другое. В сокращении «РУОП», как видно из расшифровки, не нашлось места для слов: «…по борьбе с…» В результате какой-нибудь горе-остряк, желающий опорочить славную организацию, возьмет и ляпнет: «Региональное управление организованной преступностью»,да еще в книге напишет – чтоб на века. А может, обещание «борьбы с…» попросту потеряло всякое практическое значение? Что хочешь, то и выбирай – в меру своего пессимизма.

Старший оперуполномоченный РУОП Виктор Неживой ни о чем таком, конечно, не думал, приближаясь к родному зданию на Чайковского. Душный вечер стоял на улице мертво, как трясина. Лето явно не закончилось, хотя, казалось бы, сентябрь на исходе. А думал старший опер о том, что ему совсем недавно исполнилось тридцать три, и вот он уже майор, что вокруг – середина девяностых и нужно брать, пока оно всё лежит в открытую… вернее, не столько думал, сколько излагал мысли вслух, потому что за руку его цеплялась симпатичная бабенка.

О чем он размышлял в действительности, не знал даже он сам – очень быстрый это был процесс.

Виктор любил своё офицерское звание, любил свою путающую фамилию, но особенно любил, когда эти два слова соединялись: «МАЙОР НЕЖИВОЙ».

Кстати, в РУОПе не держали оперов меньше майора. Возможно, это единственное, что не нравилось Виктору в его работе.

Да вот, пожалуйста, типичная ситуация. Парочка уже подходит к штаб-квартире «регионалки». Солдат поливает из шланга асфальт при выезде из гаража, а наш герой, идущий мимо по тротуару, хлопает в ладоши и оглушительно взрёвывает: