Полдень, XXI век (сентябрь 2011)
Шрифт:
У них действительно была дача где-то под Клином, но что с ней случилось, Смирнов не помнил. Просто однажды летом они туда больше не поехали. Родители ничего не объясняли, и Толя решил, что дачу продали. Ничего особенного: через несколько лет появилась другая, гораздо ближе к Москве, которую сто лет спустя перестроили в коттедж. Про первую, клинскую, все забыли.
Но именно там была сделана старая фотография, и именно туда приезжала на лето соседская блондиночка Лена. Не из Москвы – она точно жила не в Москве. Смирнов распахнул портфель, судорожно зашуршал бумагами. Тверь. Из Твери она приезжала. И Малова – из Твери.
Забытые,
И опять беспричинная тревога нахлынула на него ледяной волной предчувствия и страха. Под Клином такие густые, дремучие леса. Там рано темнеет, там уже первые заморозки, стылая вода в речках, золотые русалки. Там случилось что-то, непонятно связанное с гибелью студентки Елены Маловой. Смирнов вздохнул. Надо было ехать, поднимать архивы, пока рабочий день не закончился.
После часа скитаний по пыльным коридорам, Смирнов получил вожделенную кремовую папку с веревочками и стул в так называемой комнате для работы.
То, что пропавшую девочку звали Леной Маловой, он уже знал. Как и то, что ее не нашли.
Про совпадение имени и фамилии он старался не думать, вчитывался в пожелтевшие страницы, искал. Постепенно факты из протоколов складывались в единую картину, и становилось понятно, какую роль в этом деле сыграл маленький Смирнов.
В конце дачного сезона Лена и Толя пошли погулять в лес. То ли кто-то надоумил, то ли сами решили собрать ягод-грибов, но к вечеру дети домой не вернулись. На следующий день недалеко от поселка нашли Толика – грязного, перепуганного, в слезах. На вопросы он не отвечал, молчал или плакал. Лену так и не нашли.
Кроме этих печальных, но простых сведений в деле было и кое-что оригинальное. Во-первых – и этот факт как раз стал причиной бесконечных вопросов тетеньки в форме – из коллекции Лениного дедушки пропал нож. Действительно необычный: длинный, но очень узкий, как заточка, с изящной, инкрустированной стеклянными кабошонами рукояткой. В деле был рисунок, и Смирнов вертел его то так, то этак, пытаясь что-то вспомнить. Ничего не получалось. Но интерес следователя к пропавшему ножу был понятен.
Второй странностью было заключение детского психиатра: Толя пережил сильнейшее потрясение. Заблудиться в лесу, потерять там подружку, бродить всю ночь, плача и зовя на помощь, или задремать под кустом, дрожа от страха и холода, – всего этого, по мнению специалиста, было недостаточно. Шок, который испытал мальчик, равнялся шоку от падения, например, кометы прямо ему на голову. Смирнов добросовестно порылся в памяти и пожал плечами: никакого шока он не помнил. Он вообще не помнил себя в этой истории.
Поэтому, перед тем как вернуть дело архивариусу, следователь аккуратно переписал адрес своей бывшей дачи на бумажку, неведомо как затесавшуюся в дело. Оборванную наискосок страницу из детской книжки.
На платформе было пустынно, только ветер гонял по сырому цементу желтые листья. Смирнов проводил взглядом электричку и огляделся.
Вечерело. Серый холодный туман подымался рваными клочьями из низин, полз по мокрым склонам холмов. Смирнов знал, помнил и эти холмы, и тропинки, и старые черные ели справа от дороги. Это была странная память – память тела, бегавших
Следователь вздохнул, разглядывая чьи-то когтистые лапы, поверх которых был записан адрес дачи. «Сказочное чудовище… Славянская мифология…» Странные картинки иногда прячутся в старых уголовных делах… Он и так знал, где находился поселок, но шестое чувство подсказывало: идти надо не туда. Разгадка, с которой ему так не хотелось встречаться, была в другом месте.
Там, где страшнее всего.
За черными елями.
Не задумываясь, насколько нелепа эта вечерняя экскурсия горожанина по проселочной дороге и через лес, Смирнов побрел вперед, меся коричневую грязь кожаными туфлями. Он машинально бормотал, продираясь сквозь ельник:
Ростом высокий, об одном оке,
В плечах пол-аршина, на голове щетина,
На клюку опирается, сам страшно ухмыляется…
Ростом высокий, об одном оке… Да кто же, черт побери?
Внезапно лес кончился. Впереди лежала заповедная поляна с травой выше колена, обрамленная черными высоченными елями. Посреди поляны стояло изогнутое, как арка дерево, с опущенными до земли ветвями.
– Ростом высокий… – Смирнов положил ладонь на сердце и прижал, чтобы не вырвалось на волю. Раньше времени. – Так кто же? КТО???
– Кто-о? – застонал ветер.
– Кто-о? – эхом откликнулись ели.
– Кто-о? – зарыдали мокрые травы, склоняясь до земли.
– Высокий… око… – вспоминал Смирнов. Словно молния мелькнула перед глазами: маленькая девочка шепчет ему на ухо. «Там живет чудовище и его зовут… Вер…»
– Вер!..
– Вер!.. – замерев, повторили деревья и травы.
«Его зовут Верлиока!»
– Верлиока! – выпрямившись и отбросив портфель, закричал Смирнов.
– Вот он я!
И веря, и не веря Смирнов смотрел на появившегося монстра. Громадный циклоп с лысым черепом и длинными до земли руками стоял всего в нескольких метрах от него, щерил кровавую пасть и буравил следователя острыми глазами.
– Хорошо, что ты пришел, – лающим голосом проговорил он. – Значит, вспомнил меня?
Да, вспомнил. До липкого ледяного пота на ладонях, в подмышках, до сосущего червяка в животе. До окаменевших, неподвижных ног.
Маленькая девочка с золотыми кудрями шепчет на ухо: «Там живет чудовище, и зовут его Верлиока. Но ты не бойся, у моего дедушки есть волшебный нож, который убивает чудовищ. Надо вонзить его прямо в сердце. Пойдем?»
Он вспомнил.
Они стоят на поляне, взявшись за руки, а Верлиока идет им навстречу. Эта пасть, эти зубы, ухмылка. Лена шагает вперед и замахивается ножом, но чудовище просто опускает на нее руку. Нож отлетает в сторону, а трава внезапно становится красной… Толя бежит, бежит прочь.
Он вспомнил.
– Теперь твоя очередь, маленький трус!
Одним толчком Верлиока повалил Смирнова на спину и тотчас же прыгнул сверху. «Да у него не руки!» – когтистая лапа располосовала щеку. Челюсти монстра вытянулись вперед, уши заострились и встали торчком. Чудовище плотоядно щелкнуло острыми зубами у самого лица следователя. Извернувшись, он выкатился из-под омерзительной туши и вскочил на ноги.
– Что же ты за дрянь?!!
– Я – Верлиока! – захохотал оборотень, прыгая вперед.