Полдень, XXI век (январь 2011)
Шрифт:
У нас – с заказа, обычно.
«Размышление есть старательность, полная усердия, трудолюбия и бдительности…»
Да! Чтоб чего не сперли, пока размышляешь.
«Все это д?лжно делать, принимая во внимание прочность, пользу и красоту».
Да-да. Ну, прочность мы сдавали. А польза у нас достигается…
«…беспрепятственным для использования расположением помещений…»
Это чтобы совмещенных санузлов не делать?
«…и
Фэн-шуй какой-то. Ладно, а что у нас красота? «Приятный вид» и «соразмерность»? Ну-у, дяденька, это вода, это мы сливаем.
«Надо снабжать детей…»
А при чем тут дети? Ну, ладно, это интересно – чем снабжать?
«…таким имуществом и давать им на дорогу то, что может выплыть вместе с ними даже после кораблекрушения. Ведь все дары судьбы могут быть легко ею отняты, внедренные же в умы знания никогда не изменяют, но непоколебимо остаются до самого конца жизни».
Изменяют, дядя, другая жизнь пошла… А тут что, «немного о себе»?
«Да и неудивительно, что меня так мало знают: другие архитекторы ходят и выпрашивают себе архитектурной работы; мне же… благородная краска стыда заливает лицо…»
Даже читать странно. Но вот, две тыщи лет назад – заливала. Во, и олимпийцев задел.
«Какую, например, пользу приносит теперь человечеству своей непобедимостью Милон Кротонский…»
Ну, Милон – или «Милан» – не знаю какую, а вот если бы, допустим, «Зенит», то некоторая часть человечества хорошо бы поорала.
«Наставления же Пифагора, Демокрита, Платона, Аристотеля и прочих мудрецов, соблюдаемые изо дня в день с постоянным рачением…»
С рачением? Да кто сейчас рачит обо всем этом? Не о том рачат.
«И те, кто с юных лет насыщаются этой обильной умственной пищей…»
Из ящика.
«…учреждают в государствах добрые нравы, справедливые права и законы, без чего ни одно государство не в состоянии достичь благополучия».
Что мы и наблюдаем в нашей архитектуре. Ну, что еще?
«…одним словом, мысли мудрых писателей, несмотря на физическое отсутствие последних…»
Да, пожалуй, что отсутствие, и уже последних…
«…проникая в рассуждения и споры, обладают б?льшим значением, чем все мысли живых».
Что-то я наелся этой мудростью. Ну, еще что-нибудь, навскидку…
«В славном и великом городе Эфесе… если перерасход превысит смету… из его собственного имущества».
Всё, хорош. Твоя тысячелетняя мудрость у меня уже вот где. Как всегда, начал за красоту, а кончил за деньги. Ну, умный ты, и совестливый, и большой ученый, про баллисты и скорпионы все знаешь, но вот в чем зерно этой самой архитектуры, в чем ее суть и как ее схватить –
– Слушай, у тебя мопс нормально пашет? У меня как-то странно глючить начал.
– Перезагрузи. Ты с чего бутил?
– Загружал, как все, левую. Дали флэш-булавку, воткнул и забутил.
– Ну, да. Не приведи Бог видеть русский boot… Антисеттер-то хоть обновляешь?
– Да я, в основном – по сети, на институтском сервере, там обновляют.
– На сервер надейся, а сам обновляй. Да и не очень-то надейся. Ты посмотри, куда указывает вектор развития. Связи, коммуникации все сильнее, а люди существуют все изолированнее. И это не противоречие, именно благодаря связям они и могут теперь так существовать. Это у нас еще есть присутственные дни, а во многих конторах их уже нет, там и приходить-то некуда и незачем, все пашут дома. Мощность оснастки сделала отдельного человека малым предприятием – и идет атомизация общества. Это ж чистая физика: чем мощнее заряды, тем сильнее и дальше они расталкиваются.
– Если все одного знака.
– Ну, за этим у нас очень следят, и кто с другим знаком, тех быстро экранируют, а то слишком уж многие к ним тянутся. Но ты суть-то уловил? Раз общество, точнее, общежитие человеческое разлетается, значит, разлетятся и его пристанища…
– Развалятся?
– И разлетятся. Впрямую, городов не будет. Ты же Кендзо уважаешь? Он пятьдесят лет назад предсказал переход от точечных городов к линейным, вдоль трасс, но это только первый, еще ползучий шаг. Будущее жилище человека – перелетающий модуль. Все эти замки, пирамиды, небоскребы возникли под тяжестью земного притяжения и борьбы с ним. Оно будет преодолено, и небоскребы переделают в склады и воздушные причалы. А потом они растворятся во времени. Вообще, архитектура жилого массива умрет, передав свои функции дизайну. Будущая земля – это грибница коммуникационных сетей, к которым прирастают перелетающие дома-модули.
– Конец архитектуры?
– Промышленная и ландшафтная останутся, а эта часть отсохнет и отвалится, как наш хвост, когда мы поумнели и слезли с деревьев. Ладно, всё, отваливаюсь, как тот хвост. До связи.
– Пока… Поумнели и слезли с деревьев… чтобы вырубать их и строить башни… А древние говорили, что архитектура это искусство вписывать линии в небо. Значит, никуда она не исчезнет, пока есть искусство – и небо. Вот вечно ты спешишь, и я опять не успел сказать.
– Ну а дед Митяй-то жив еще?
– А яму сносу нет. Об ту зиму стукнуло – ничё, отляжался. Ногу токо приволакиват.
– Всё кадки строгает?
– Не. Играшки, на дороге продавать. Кадок ня нада ноне.
– Жаль, хорошо делал. Я, знаешь, Мила, даже сейчас помню запах этих свежеструганных плашек сосновых…
– Не. Сосновых клепок ня быват.
– Почему это «ня быват»?
– Потому. Смолой плачут.
– Ну, из дубовых, конечно, лучше.