Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 5
Шрифт:
Минут через пять он нагнал несущуюся по шоссе кавалькаду.
Байкеры шли под сто пятьдесят, волосы девушки стояли горизонтально, она знала, что они не олени плюшевые. Доктор Валькович на отечественном велосипеде (ну, правда, рама сварена на Тайване и покрышки немецкие) лихо подрезал вожака. Покрышки плавились, доктору Вальковичу что-то кричали, но разве услышишь что-нибудь на такой адской скорости? Догадывался: байкеры хотели бы его убить. За армейскую рубашку цвета прогорающего неба, за шорты, за мысленные аплодисменты, за то, что слишком небрежно откидывается в позорном велосипедном седле. А девушка даже завизжала, как коза, и доктор Валькович испугался, что она прямо в седле описается.
Теперь он опять все время катился вниз. Реальный рельеф местности не имел значения. Он катился вниз, вниз. Вдруг открывалось впереди село — серый шифер крыш между сосен и лиственниц. Седые лишайники на скалах смотрелись, как пролитая простокваша. Козы, как дуры, спали на деревянном крылечке. Рядом сочная молодая трава, а они разлеглись на грубых щелястых досках. Несколько раз Валькович попадал в стадо переходящих шоссе коров. Рябой бык тяжело дышал, пускал стеклянную слюну, рассматривал физика красным глазом. Около придорожного сарайчика — «Шиномонтаж» — доктор Валькович остановился, полил покрышки водой из колонки. Мужик, рябой, как давешний бык, сплюнул:
— Чего торопишься?
— А не хочу иначе.
— Ну если так…
В «Дарьином саду» Анар спросил: «Деньги есть?» Доктор Валькович показал пучок долларов. Сговорились на мансарду. «Только, ты, слышь! Свой велосипед с собой не тащи».
Никогда раньше доктор Валькович не спал так крепко. Доносилась какая-то музыка, разумеется, не из его номера, но все равно утром до него достучались. Злобный, почти нечеловеческий голос проорал: «Если ты, сука, не выключишь свой сраный рэп, я притащу пятисотваттную стереосистему и буду тебе до утра транслировать мультик про Келе».
Доктор Валькович все понял правильно. Он осторожно вынул свою стеклянную, обклеенную фольгой баночку из мини-бара (место до этого казалось ему надежным) и спустился на пустую набережную. Солнце только-только вставало. По карнизу третьего этажа вкрадчиво крался серый кот, явно намыливался разорить птичье гнездо. Мысленно ему поаплодировав, доктор Валькович поднял голову. Кот был уже близок к гнезду, но какой-то придурок гаркнул с мансарды: «Брысь!» Кот, конечно, остался на месте, зато сорвалась со скамьи какая-то ранняя бабка, каркнула ворона, тоска, тоска, весь мир пришел в какое-то неявное движение, и доктор Валькович выронил баночку в реку.
Принцесса Укока
Алекс запаздывал.
Я смотрел на портрет в простенке.
Несколько лет назад на алтайском плато Укок археологи нашли захоронение эпохи матриархата, а в нем мумию женщины. Мумия на удивление хорошо сохранилась, даже татуировки на коже. Понятно, алтайцы отнесли находку к разряду священных, тем более что вскоре после того как принцессу вывезли в Новосибирск, местные горы тряхнуло мощным землетрясением. По глазам Анара, молча колдовавшего за стойкой, можно было понять, что принцесса еще вернется на родину. А я ждал Алекса и набрасывал в блокноте диалоги северных богов для нашей веселой повести. Там все, в общем, было просто:
«Мама Ильхум, зачем принесла глиняный горшочек?»
«Это я давёжное вино принесла. Кутха проснется, спросит, а горшочек рядом».
Укорила (героя): «Ты рецепт от Билюкая ему не принес. Кутха сильно расстроится. Кутха совсем старый стал. У него теперь на уме только одно: пить вино и смотреть на красивое».
Текст вполне отвечал моменту: Анар за стойкой варил кофе и разглядывал портрет принцессы. «Мама Ильхум покачала головой, — записал я в блокноте. — Мама Ильхум сказала: "Стыд, стыд. Раньше звери жили без греха, любили тишину, жили с удовольствием. Потом пришли Дети мертвецов. Стали драться, воровать, подглядывать из-за угла, а зверям интересно, они живые, врать стали. Появится красивая, уткнется лицом в ладони, попа кругло отставлена, даже старый дурак, — я невольно посмотрел в сторону Анара, — кричит: такую иметь буду!"».
Заглянул в дверь Смирнов и тут же исчез, ничего не посоветовав. Впрочем, это я так подумал, потому что младший лейтенант тут же вернулся. «Пересядьте к дверям, — сказал, — вас музыкой замучают», и опять исчез.
«Раньше Кутха и Билюкай, — занес я в блокнот, — вместе работали. Упадет много снегу, Билюкай ездит верхом на куропатке, а Кутха лыжи придумал. Считалось так: чужому не завидуй, со следа не сбивай, запаса у белки не забирай — как белке зиму бедовать без запаса? Зверя Келилгу без дела не бей по мягким ушам. А еще вот такое. Самец раньше найдет корень сараны вкусный и длинный, а другой корень маленький, сморщенный, тот, который вкусный и длинный, несет жене, а теперь жене несет маленький, сморщенный, а вкусный отдает чужой самке. Ждет от нее поступков, каких раньше не было».
На фоне фальшивого окна, заложенного оранжевым кирпичом и отделанного по наличнику грубым камнем, принцесса Укока смотрелась необыкновенно. Коса через плечо. Горбоносая, ресницы опущены. Через окно тянулась полка, на ней — пудовая чугунная ступа с пестом, конечно, не для принцессы. Я хотел сказать это Алексу, спустившемуся наконец в бар, но его интересовал только вещдок.
— Винтовка точно поблизости, — шепнул он. — Или на ГЭС, или в окрестностях. К сожалению, — признался он, — маячок сдох. Сам понимаешь, нашему косоротому от этого не легче, ведь винтовка может выстрелить.
Я пожал плечами. Конечно, с оптикой на ворон не охотятся.
А кто, собственно, появился в «Дарьином саду» за последние два дня?
Ну, доктор Валькович. Ну, он ходит в шортах, в армейской рубашке и рассуждает о мировой экономике. Такой человек не повезет винтовку на раме велосипеда и не станет прятать ее в горах. Может, в курсе происходящего младший лейтенант Смирнов-Суконин? Или принцесса Анна? Вряд ли, вряд ли. Мы даже не заметили, как в бар вошел Буковский. Зато он нас заметил, и лицо у него сразу стало злым.
— Тебе «Дарьин сад» сад не нравится?
— Мне вообще все не нравится. — Буковский плюнул в камин. — И «Дарьин сад», и погода, и скудоумные окрестности. — И объяснил свое настроение: — Мне всю ночь баба какая-то звонит. Видно, чокнутая. Я мерзну под одеялом, а она начинает плести про какие-то горячие пески, спрашивает, кто со мной, — он мрачно уставился на Анара. — Я отвечаю, со мной одни козлы! Все в мире сместилось, — злобно бубнил Буковский. — Вот-вот наступит конец света, а мессия запаздывает. Границы закрыты, пандемия накрыла три материка, остатки нефти выгорают бессмысленно, да еще твоя буфетчица, Анар, утверждает, что слушает новости с помощью микроволновки…