Поле боя
Шрифт:
– Это один экстрасенс, или, как теперь говорят, энэлпер. Правда, он этого слова не любит.
– Тимергалин, что ли?
– Вот видишь, оказывается, утечка информации коснулась и моих связей.
– Во-первых, ты с ним встречаешься давно, и мы не могли не проверить, кто он и что собой представляет. Во-вторых, он мог бы стать полезным Проекту. Почему ты не представил его Директору?
– Не хочет. – Джехангир невольно дотронулся до глянцево-розового пятна на шее под правой стороной челюсти – это было все, что осталось от раны, нанесенной Мстиславу Калиновичу Крутовым во время последнего боя в лесу под Ковалями. – Не трогайте его, он меня
– Успокойся, – фыркнул Валягин. – Никто не собирается его насильно заставлять работать на систему. Но с его возможностями он мог бы помочь нам разрешить многие серьезные проблемы.
– С «церковным спецназом»? Умар не ходит в церковь.
– Есть другие, ждущие разрешения. Если он энэлпер, значит, владеет методами информационного воздействия на психику людей, на подсознание, чего мы и добиваемся в глобальном масштабе. Давно назрела необходимость соединить квантовую физику и мыслительные процессы живого существа в нечто единое целое, осязаемое и легко контролируемое, и нам важна любая помощь в этом направлении.
– Умар не станет работать непосредственно на Проект. Я ему уже предлагал.
– Еще раз предложи, поговори, заинтересуй, проблема не только важна для реализации наших планов, она просто-напросто интересна. К тому же мы сейчас решаем задачу создания целого института НЛП, твой Тимергалин мог бы стать его руководителем.
Джехангир покачал головой, но вслух возражать не стал, хотя подумал: он мне самому нужен.
– А зачем нам нейролингвистический институт? У нас же есть «Объект ь 5» в Тверской губернии, занимающийся НЛП.
– Во-первых, это база Директора. Во-вторых, президент одержим идеей борьбы с преступностью, и мы ему поможем. Задача нового института будет сформулирована так: поставить под контроль всю криминальную сферу страны, вывернуть наизнанку теневой капитал и заставить его работать на государство.
– Цель весьма заманчивая, но, по-моему, нереальна. А реальная – сменить власть?
– Реальная – осуществить Проект, первой стадией которого мы сейчас занимаемся. Скоро наступит вторая – этап глобального зомбирования населения с использованием суперсовременных информационных технологий, телевидения и сети Интернет, а потом наступит и третья фаза – Революция.
Валягин замолчал и допил коньяк. О том, что существуют четвертая и пятая стадии Проекта, он Мстиславу Калиновичу говорить не стал, это был не его уровень, уровень командующего Легионом. Однако он упускал из виду то самое маленькое обстоятельство, о котором они только что говорили. Это обстоятельство носило имя – Умар Гасанович Тимергалин, который имел доступ к Проекту на уровне, о котором Валягин и не подозревал. Тимергалин знал, что такое Проект, соответственно знал и Джехангир.
– Отличный коньячок, – одобрительно сказал Винсент Аркадьевич, снова начиная тискать громадной лапищей «антистрессовый» мячик. – Я от него балдею. Ну теперь выкладывай свои проблемы, и пойдем в зал, поиграем. Руки чешутся.
– У меня проблем нет, – флегматично пожал плечами Мстислав Калинович. – Я даже не женат.
– Ладно, кончай шутить, – рассмеялся Валягин. – Я женат, а проблем семейных у меня тоже нет. Зато все проблемы Проекта – мои проблемы. – Взгляд его вдруг стал острым и угрожающим. – И твои тоже.
– Я справлюсь, – сказал Джехангир. – Это все, так сказать, оперативные проблемы, тактические. Большинство офицеров, уволенных из спецслужб, не соглашается работать на Легион, их приходится или отстреливать, или зомбировать. Ваш ставленник Лысцов не справляется с обязанностями руководителя ЛООС, уже зафиксировано три провала, пора решать, что с ним делать.
– Он не мой ставленник, а Директора Проекта, осуществившего на нем какое-то «особо тонкое» зомбирование. Если Лысцов действительно не справляется, его надо убирать.
– Я не могу повлиять на Юрия Тарасовича, он и так не может простить мне гибель его зятя, майора Сватова.
– Дай мне факты, анализировать и разговаривать с Директором буду я сам. А что, собственно, произошло?
– Посланная на Алтай группа зачистки засветилась и была уничтожена. Вторая группа не смогла «погасить» клиента в Осташкове. Третья прокололась в Нижегородской губернии. Лысцов требует пси-технику, но мы и так уже потеряли несколько «глушаков», один из которых всплыл в лаборатории ФСБ. Хорошо, что это заметил наш агент.
Валягин закусил коньяк тарталеточкой с черной икрой, вытер губы салфеткой.
– Это действительно впечатляет, дорогой мой Монгол. Кого же наши бравые зомби-ребятишки никак не могут отправить на тот свет?
Джехангир помолчал, прихлебывая сок, и с неохотой сказал:
– Это наши знакомые… из Жуковских лесов… Федотов, Корнеев, Воробьев и Крутов…
Валягин смял в руке вынутый серебряный портсигар, и лицо его вдруг стало наливаться кровью, темнеть, а взгляд стал черным и страшным.
– Они… до сих пор… живы?!
– Пока да.
– Ты понимаешь, чем мы рискуем?!
– Вот поэтому и нужно убрать Лысцова. Я сам займусь этим делом, пошлю свою группу.
Валягин остыл так же внезапно, как и вспылил.
– Займись, пожалуйста. Совет не станет разбираться, кто прав, кто виноват, ты или Лысцов. Ну, готов?
Один за другим они спустились в игорный зал, сопровождаемые незаметными с виду, но прекрасно подготовленными телохранителями.
ВЕТЛУГА
СПИРИДОН КАЧАЛИН
Возраст Спиридона Пафнутьевича Качалина давно перешагнул за сто пятьдесят лет, но об этом знали лишь ближайшие его родственники да жена Евдокия Филимоновна, которая была ненамного моложе мужа. Вместе они прошли душа в душу более семидесяти лет: он – волхв, архимандрит Русского внутреннего Предиктора (еще десять лет назад Предиктор именовался Духовным Собором), она – его берегиня. В роду Качалиных в общем-то все были долгожителями, славился он и колдунами, целителями, ведуньями и видунами; не ведунами – от слова «ведать», а именно видунами – от слова «видеть», то есть теми, кто видел будущее. Дед Спиридон тоже видел будущее, но, кроме того, он знал прошлое и регулировал настоящее. На уровне, который был ему доступен, на уровне формирования русского эгрегора. В каждый последующий момент времени он отчетливо понимал, что должен делать и как. В любой ситуации знал, кем должен быть. Он мог быть воином, а мог быть и врачом, исцеляющим любую рану, мог превратиться в юношу либо принять образ глубокого дряхлого старика. Мог сыграть роль «особо важной персоны» – чиновника или политика любого уровня, а мог выглядеть хитровато-простецким мужичком, мечтающим о хорошем урожае. Он многое знал и умел, кроме одного: не мог изменить Судьбу Мира. Этого не мог сделать даже весь Русский внутренний Предиктор светлых сил. Изменение Судьбы было под силу только Воплощенному, Мессии, приход которого ожидался еще не скоро.