Шрифт:
Океан в этот вечер выглядел умиротворённо и тихо, словно убаюканный последними лучами уходящего солнца. Даже тёмно-синие оттенки неба совершенно не конфликтовали с тёплыми, оранжевыми переливами засыпающей звезды. Напротив, эти контрастирующие цвета смешивались между собой в мягкой и непринуждённой манере, сливаясь друг с другом в нежных объятиях. Только несколько чаек, мелькающих в этом небе, нарушали идиллию безмолвия своими криками. Видимо, это были неудачливые охотники, так и не сумевшие найти пищу в течении дня, и поэтому, вместо отдыха, вынужденные продолжать свою рутину, под ехидные взгляды и перешёптывания своих более удачливых собратьев, вальяжно расположивших свои сытые тела на берегу. А возможно, эти чайки, продолжавшие
На фоне обычных завсегдатаев прибрежной пивнушки, наполненной, по большей мере, местными рыбаками, несколько её посетителей выбивались из общего антуража этого заведения. И дело тут было даже не столько во внешнем виде и одежде, сколько в их речи и поведении, в жестикуляции и осанке. Будто персонажи какого-то старинного, приключенческого романа, облачились в современные наряды, но всё же так и не смогли вписаться в эту современность. Тем не менее, разгорячённые алкоголем рыбаки не проявляли по отношению к этой троице какой-либо агрессии, только изредка бросая на неё угрюмые, косые взгляды. Быть может этому способствовал крупный пёс, угрожающе тихо лежащий у ног одного из мужчин, и цепко наблюдающий за окружающей обстановкой; а быть может, тому виной был револьвер, поблёскивающий на бедре владельца этого пса. Было несложно догадаться, кто именно являлся хозяином этого прекрасного зверя, особенно вспомнив о поговорке, что собаки и их владельцы, частенько, довольно схожи. Из всей троицы этот мужчина выделялся крупными размерами тела и высоким ростом, это было заметно даже несмотря на его сидячее положение. На вид ему было не больше тридцати. Могучие, жилистые руки были скрещены на груди, выдавая явное несогласие с собеседниками, а светлые глаза были прищурены в усмешке, сверкая из под густых бровей. Его волнистые, белокурые волосы ниспадали почти до плеч, и это ещё больше добавляло ему схожести с каким-нибудь античным божеством. Таким же прекрасным, и таким же снисходительно надменным, полным нарциссической убеждённости в своём превосходстве над окружающими.
– В свете новой информации, которой вы, профессор, наконец удосужились поделиться со мной, увеличение аванса я считаю вполне справедливым, – произнёс блондин, улыбнувшись.
Он прекрасно понимал, что у собеседника просто нет других вариантов, кроме как пойти на уступки, поэтому совершенно не скрывал своей нагловатой уверенности. Впрочем, он открыто выражал свою доминантность и в остальных, повседневных, аспектах своей жизни, поэтому данный случай не являлся чем-то экстраординарным.
Человек, названный «профессором», поправил оправу своих очков, и задумчиво покусывая губу, уставился на кружку пива, к которой так и не притронулся с самого начала этой беседы. Благодаря этим очкам и бороде, аккуратно подстриженной и увлажнённой дорогими бальзамами, а так же короткой стрижке, было непросто определить его истинный возраст. Можно было бы сказать, что это был худощавый мужчина – от тридцати пяти до шестидесяти лет. Другими словами, было абсолютно не ясно, сколько именно ему этих самых «лет».
Тем временем блондин продолжил продавливать свою линию, намереваясь окончательно разрушить какое-либо ментальное сопротивление собеседника:
– Одно дело, сохранить ваше тело во время нашей вылазки в джунгли, и для этого вам не найти кого-то лучше меня. Но вот сохранность вашей психики я гарантировать не в силах, и эта ноша остаётся полностью на ваших плечах, профессор.
– И поэтому вы рассчитываете получить хотя бы часть вознаграждения за свою работу, даже в случае… хм…, – профессор нахмурился, пытаясь подобрать слова для смягчения следующей фразы.
– Именно, – не дожидаясь продолжения, ответил блондин. – В случае, если вы обезумеете настолько, что мне самому доведётся пристрелить вас… в целях самообороны конечно же – этим увеличенным авансом я хоть
– Почему вы так уверенны, что сможете сохранить свою собственную психику нетронутой? – впервые за вечер, подал голос третий участник беседы, обращаясь к блондину.
Этот молчаливый мужчина, на вид, лет сорока, имел довольно отталкивающую внешность. Нет, его лицо вовсе не было уродливо, или обезображено. Это было вполне обычное человеческое лицо, за исключением того, что оно неуловимо напоминало какую-то хищную птицу. Его уши были настолько приплюснуты к совершенно лысому черепу, что создавалась иллюзия их полного отсутствия. Острый, слегка изогнутый нос, и практически полностью отсутствующее углубление в районе переносицы, создавало впечатление клюва. Губы были тонкие и плотно сжатые. И всё это дополнялось маленькими, внимательными и пронизывающими, чёрными глазами. Эти глаза прикрывались веками настолько редко, что можно было подумать, будто этот человек-ястреб вообще никогда не моргает. Встречаясь взглядом с этим человеком, можно было неосознанно ощутить себя жертвой, которую оценивает ястреб, перед нападением. И именно это, видимо, и было причиной неприятных и отталкивающих ощущений, связанных с его внешностью.
– Потому что я не верю во всю эту чушь, и во все эти примитивные мифы туземцев, – пожал плечами блондин.
– Если всё это «чушь», значит и для психики профессора, или кого-либо другого, нет никакой угрозы. Разве нет?
– Профессор, я полагаю, свято верит, что всё это правда. И поэтому легко поддастся на любые фокусы туземцев, – парировал собеседник. – Без обид, профессор, но это так. Человек всегда найдёт подтверждение тому, во что искренне верит, даже если этого не существует на самом деле.
– Довольно споров, – произнёс наконец профессор, поморщившись. – Если вам так уж угодно повысить цену за свои услуги, то так тому и быть. Я сейчас же распоряжусь об этом, и необходимая сумма будет отправлена на ваш счёт. Только ради Бога, давайте уже прекратим эти бессмысленные прения, и перейдём к обсуждению более важных вопросов.
* * *
Лучи солнца, отражаемые от поверхности внедорожника, поблёскивали на металле, и, словно предупреждающе, пытались заглянуть в глаза пассажиров этой железной колесницы, уносящей их навстречу диким землям, сквозь красноватые пустоши.
«Возвращайтесь назад, пока ещё есть возможность», – выкрикивали эти лучи, обжигая зрачки. «Пока ещё не слишком поздно».
До первого пункта назначения было около пяти часов езды по ухабистой местности – это был посёлок в пустошах, главным достоянием которого служил огромный рынок. Словно оазис посреди пустыни, этот посёлок довольно удачно располагался на пересечении дорог, поэтому, со временем, превратился в точку обмена, где можно было найти практически всё, что существовало на материке, и даже больше. За исключением того, что можно было найти в джунглях, потому что местные наотрез отказывались углубляться в них.
«Мара Нелутти», – говорили они, покачивая головой, при упоминании о джунглях.
Точно перевести эту фразу не представлялось возможным, потому что она была слишком многогранна и выражала множество эмоций и понятий одновременно.
– Эту фразу, очень грубо и приблизительно, можно перевести как, «Полёт бирюзового шершня», – ответил лингвист, тот самый человек-ястреб, на вопрос блондина.
Волосы их водителя, заплетённые в тоненькие косички, развевались на ветру. Это была молодая, темнокожая женщина, согласившаяся доставить их к нужному месту, за определённую плату. Время от времени она поглядывала на блондина, отражение которого виднелось в зеркале заднего вида, и наконец что-то произнесла на своём языке, когда они встретились взглядом.