Поле заживо сожженных.

Идеократическая эпоха русской жизни перевернула все понятия с ног на голову. Из духовных они стали социальными. Возьмем для примера литературу. Всего одну, казалось бы, очевидную ее тему. Она «не замечена» тремя поколениями писателей: прошедших Великую Отечественную войну, нами – их и той бойни детьми, а также рожденными от нас. Я говорю о массовых сожжениях немецко-фашистскими оккупантами многих тысяч мирных жителей Родины, повсеместно на огромных пространствах оккупированных территорий. Как

могло случиться, что присутствующие в учебных программах литераторы М. Шолохов, Б. Пастернак, Л. Леонов, А. Твардовский, К. Симонов, Р. Гамзатов, А. Солженицын, Ч. Айтматов, Е. Евтушенко, Ю. Кузнецов и прочие, а также уже претендующие на место в них самые молодые таланты обошли и обходят гробовым молчанием громадную составляющую великой национальной трагедии двадцатого столетия, гееннский ужас детей, женщин, стариков собственного Отечества? А такое невозможно не знать творческому интеллигенту – современнику победителей коричневой чумы. Разве могли умолчать о чем-то подобном прозаики и поэты, жившие в любом столетии до них? Ни в коем случае, ибо в старину подходили к явлениям бытия с общечеловеческих установлений, божеских, а не коммунодемократических – функциональных, в принципе исключающих гуманизм. Нынешним дали команду стиснуть зубы, проглотить языки – они исполнили, хотя, конечно, с разной степенью отвлечения от подлинной действительности. Гений Александра Твардовского, к слову сказать, увидел настоящую суть виртуальной жизни, представляемой с помощью метода соцреализма, коль произнес: «Этот свет вне планет и самой Вселенной». А в целом какофоническую музыку играет наша словесность с семнадцатого года до сегодняшнего дня! Потому и появляется за минувшие 65 лет лишь первая, можно сказать, эскизная книга об огненном российском геноциде. «Эскизная» – по той причине, что ни у кого из ее подготовивших просто нет избыточных денег.

Это касается исторической науки, то там царит такой же примитив в постижении интересующей нас проблемы. Ознакомившись со страницами «Поля заживо сожженных», читатель не раз убедится в справедливости этой мысли. А тут я хочу пояснить произнесенное следующим. У трех поколений историков, как сказано выше о писателях, тоже нет работ, посвященных именно заживо сожженным мирным жителям России. Более того, в энциклопедии «Великая Отечественная война» (М., 1985), подготовленной научно-редакционным советом издательства «Советская энциклопедия» и Институтом военной истории Министерства обороны СССР, даже нет словарной статьи о том. Как нет и в других справочных работах. Не определились корифеи науки о Великой Отечественной войне и с точным указанием оккупированных местностей, количеством соотечественников, ставших невиданными на родной земле факелами. К примеру, Подмосковье, как некоторые другие регионы, оказавшиеся в подобных условиях военного времени, на обобщающих оккупационное пространство страницах не присутствует. Почему – по небрежности, или отнесено к территории, где лишь велись боевые действия? Никаких разъяснений на этот счет мы не нашли.

Сплошь и рядом существуют разночтения о количестве ввергнутых дышащими в гитлеровскую преисподнюю людей. Думается, они объясняются отсутствием системных монографий общедержавного уровня на основе солидных научных проработок. Цифры могут быть взяты в иных случаях с непроверенных слов. Так, в 1986 году, когда я впервые узнал о жути в Борьбе, сообщившая мне о том в Дуденках старая женщина ошиблась дважды. Сказала, что пеплом стали 217 человек, а не 287, как потом по документам нашел директор Угранского музея Быков. Спаслись же, она думала, три человека, и все они уже к 1986 году умерли. Но через 21 год я с друзьями нашел бывшего там в пятилетнем возрасте смертником Петра Афанасьевича Бычкова. Ему не только посвящена эта книга, но преимущественно о нем рассказывает ее первый раздел, из которого видно, что уцелели тогда семеро. Такой факт здесь неопровержимо подтвержден. И общее количество казненных огнем в Борьбе ублюдками Запада возросло до 340.

Неоходимо подчеркнуть, что согласно международному праву оккупация – временное занятие территории государства вооруженными силами противника, не меняющее доокупационной гражданской принадлежности, обычаев, традиций и законов населения. Они должны неукоснительно уважаться и соблюдаться. Международные конвенции запрещают коллективные наказания, взятие заложников, угон граждан с мест проживания, привлечение их к военным и оборонительным работам, завладение их собственностью, уничтожение ее. Однако то, что творили немецкие фашисты и их союзники на нашей земле, просто не укладывается ни в какие цивилизационные и человеческие рамки, не говоря о строгих юридических установлениях для военного времени. Если, руководствуясь ими, оккупанту нельзя спалить простой сарай, то каково же должно быть к нему отношение, если он ввергал в адское пламя живых детей, женщин, стариков, инвалидов, военнопленных?

Сегодня по теме массовых сожжений безвинных людей возникает множество вопросов ко всем гражданам России: от только что получивших паспорта до первого должностного лица в ней. Назову лишь несколько.

Нельзя ли положить намозолившего всем глаза на телеэкранах главаря демократической культуры, равнозначного главарям Третьего рейха по ухваткам поучать «совков» с колокольни человеконенавистнической идеологии, в психологическую клинику? – За провокационное выдувание мыльного пузыря «русского фашизма», что еще и страшнее немецкого!

Почему телевизионщики призывают нас участвовать в обсуждении собачьих свадеб двуногих, а не положения о забвении миллионов невинных жертв на оккупированных гитлеровскими извергами территориях?

Почему осквернены могилы великомучеников в Борьбе «новой русской тайгой»?

Не является ли фактическим забвением, попыткой сознательно увести людей от реальной действительности повторение как заклинания фразы «Никто не забыт, и ничто не забыто», когда не помним самые безмерные страдания мирных жителей во время Великой Отечественной войны? С большой степенью уверенности можно предположить, что творцы такого положения знают истину, но молчат.

Уже нет в живых многих очевидцев российских трагедий массового испепеления населения на оккупированных территориях – почему их исторические свидетельства не были зафиксированы?

Как СМИ, всем органам печати в Центре удается хранить полное молчание о жути безумной авантюры бесчеловечных упырей в роли «улучшателей» породы смертных?

Такие вопросы можно множить и множить. Эта скрытая ситуация похожа на истребительную войну с национальным самосознанием. Какая злая, противоборствующая народу сила стоит за ней?

И последнее. Мне кажется, если принять закон об ответственности за сокрытие исторической правды, на что не требуется никаких финансовых затрат, то уже одним этим можно память о жертвах немецко-фашистского ада превратить из сатанизма тайных врагов Отечества и бесчувственности российских чиновников в святое дело. Именно так и видят проблему русские люди, что запечатлено в обращении к Президенту РФ группы известных лиц, которое открывает книгу «Поле заживо сожженных».

Третье издание этой моей книги появляется не в условиях, когда при полном безмолвии «историков и центральных средств массовой информации» автор десять лет назад приступил к разблокированию трагедии Борьбы. Когда одновременно начал «общественное движение за увековечение памяти российских Хатыней на современном этапе» (В. Кожемяко). Теперь божеское дело продвинулось по сравнению с первоначальными шагами несоизмеримо далеко. Ныне сама гигантская проблема уже во всеуслышание заявляет, что без ее решения стране фактически грозит национальная катастрофа! Потому возникло даже структурное изменение выпуска по сравнению с двумя предыдущими. В них материалы располагались в соответствии с постижением истины за семью печатями. Шли вперемешку мои и привлекаемые, тут же анализируемые.

Таким образом они высвечива ее с разных сторон, чтобы увидеть в целом. Сборник в какой-то степени походил не на авторский, а на составительский. То есть его своеобразие определило время, как когда-то жанр поэмы Александра Твардовского «Василий Теркин», ставшей лучшей из написанных о Великой Отечественной войне. Но не похожей на устоявшиеся образцы, даже «без начала и конца».

Я сегодня группирую публицистику, стихи, документы по-другому. Сначала идет созданное по теме мной в прозе и стихах, а затем я помещаю иные тексты как «Приложения». Ибо информационная блокада вокруг тысяч массовых сожжений заживо гражданского населения России в основном прорвана. Нацистский огненный кошмар в 18 ее областях и краях стал явью. Теперь «Поле заживо сожженных» больше ищет причины гробового молчания о ней – по сути, в период всего послевоенного времени. Молчания о плановом истреблении «монголоидных ублюдков», «унтерменшей» не арийских кровей. Эта книга выявляет разное отношение народа и клана к священному праху принявших страшную смерть сограждан. Невольно начинаешь думать: «Не свидетельствует ли такая ситуация о том, что наше общество стало делиться на туземцев и колонизаторов?». Больший объем времени и фактуры, на наш взгляд, настоятельно ставит перед правителями Российской Федерации вопрос: почему при такой сверхочевидной проблеме никто из них не хочет о ней говорить? Кажется, что об этом молчать уже просто неприлично, как человеку появиться на людях в рваном пальто.