Полесские робинзоны
Шрифт:
Чувство одиночества охватило хлопцев. Зачем они забрались сюда, так далеко от людей, от своих близких? Что им тут делать? А когда и как выберутся – неизвестно. Значит, не зря смеялись товарищи, узнав об их намерении. Такие мысли упрямо лезли в голову и Виктору и Мирону, но гордость не позволяла признаться в этом не только товарищу, но и самому себе. Голод, приглушенный только водой, с каждой минутой мучил все больше. По мере того как опускалось солнце, усиливался и холод.
– Давай делать берлогу! – крикнул Виктор, встряхнув плечами и этим словно отгоняя от себя и холод, и голод, и грустные мысли.
В песчаную яму, где провели прошлую ночь, они стащили все сухое, что смогли найти вокруг, а вдобавок наломали еловых лапок. Получилась берлога, от которой не отказался бы и медведь.
Хлопцы залезли в нее, некоторое время прилаживались и вертелись, как наседка в гнезде, потом затихли. Несмотря на усталость, долго не могли заснуть. Положение, в котором они так нечаянно оказались, было не из приятных. Успеют ли они вернуться в техникум до начала занятий? Как прожить эти дни? Сколько тревоги будет дома, если они задержатся!… Одним словом, было о чем подумать.
IV
Вот тебе и нехитрая наука! – Пришлось попробовать сырого зайца. – Динамо-машина. – Огонь! – Обида Виктора. – Научная дискуссия.
– Только сначала трудно, – говорил утром Мирон, – а вот вторая ночь была совсем не плохой. Может, и к голоду сумеем привыкнуть. Я, например, сейчас не чувствую его.
Не чувствовал голода пока и Виктор, только во рту было неприятно.
Встал вопрос, что делать в первую очередь: дом ли строить, или огонь добывать? Спорить не пришлось – единогласно решили, что огонь важнее. Но как приступить к этому делу?
– Надо как-то тереть и вертеть сухие щепки, – сказал Виктор. – Но вот как – ты не знаешь?
– Наука нехитрая, – ответил Мирон.
Взяли два сухих куска дерева и начали тереть один о другой. Терли долго, терпеливо, сменяя друг друга. Деревяшки так нагрелись, что нельзя было притронуться, но от них даже дымком не пахло, не говоря уже об огне.
– Подожди! – крикнул Виктор. – Надо же подготовить трут и что-нибудь сухое. Дерево само не загорится.
– Знаю я, – ответил Мирон, – но пока труту не от чего загораться. Деревяшки только нагреваются – и все. И как это сделать, чтобы они загорелись? Неужели не помнишь? Ты, наверно, не раз читал об этом.
– А ты не читал?
– Читал, да не обратил внимания на подробности. Пишут, что крутят как-то, а как – не интересовался.
– Эх, если б знать, что пригодится! – вздохнул Виктор.
– Не умеем мы внимательно читать книги, – огорченно сказал Мирон. – Сколько раз читал, а как это делается – не запомнил.
– А может, лучше высечь огонь кремнем? – предложил Виктор.
– Лучше, конечно, но где ты кремень возьмешь?
Действительно, поди найди кремень среди болота!
Мысль, что огонь добыть не удастся, совсем расстроила друзей. На мгновение оба почувствовали, что им ничего не хочется делать, ничто их не интересует и что даже солнце, кажется, перестало греть. Но спустя минуту Виктор решительно сказал:
– Подготовь что-либо сухое на растопку, а я тереть буду… хоть целый день. Главное – не останавливаться.
Сжав зубы, он снова принялся тереть – сильно, упрямо, долго. Капли пота падали на куски дерева и почти шипели, но дыма все не было. Наконец оба куска дерева раскрошились в руках. Виктор злобно отшвырнул их и начал вытирать лоб.
– Может, и загорелось бы, если б дерево было потверже, – нерешительно произнес Мирон. Виктор только рукой махнул:
– Где там! Если б так, уже была бы хоть маленькая искра или дымок. А тут только нагрелось – и все.
– Но в книгах пишут…
– Пусть бы сам попробовал тот, кто пишет! – перебил Виктор и тяжело вздохнул.
Он стоял, опустив руки, будто только что вылез из воды. Мирон никогда не видел приятеля таким, как сейчас: это был не жизнерадостный юноша, а взрослый мужчина с суровым лицом и глубокими складками на лбу. Виктор что-то обдумывал. Затем твердыми шагами подошел к зайцу, поднял его и начал рассматривать, раздвигая в некоторых местах шерсть.
– Что ты собираешься делать? – с невольным страхом спросил Мирон, догадываясь, в чем дело.
– То, что сделал бы на нашем месте каждый разумный человек, – спокойно ответил Виктор и, набравшись духу, словно собирался броситься в прорубь, запустил зубы зайцу в спину…
Нужно отметить, что в данном случае «геройство» Виктора было не в том, чтобы отважиться попробовать сырого мяса, а в том, что он одними зубами, сквозь шерсть и кожу, добрался до этого мяса. Что там ни говори, операция и нелегкая, и далеко не приятная.
– Ну, как? – затаив дыхание, спросил Мирон, когда Виктор, наконец, откусил и проглотил кусок мяса.
– Попробуй, – ответил тот и протянул ему зайца. Мирон нерешительно взял, повертел его, нацелился было укусить, но снова опустил.
– Нет, – прошептал он, – не могу. Пока не умираю – подожду.
Виктор усмехнулся:
– Не скажу, чтобы было очень вкусно. Со вторым куском я тоже подожду. Думаю, пока и первый кое-что даст для организма. Но все же считаю, что лучше съесть сырого мяса, чем умирать. Ну, смелее!
– Подожди немного, успею, – сказал Мирон и опустил зайца на землю.
– Не очень успеешь, – серьезно сказал Виктор. – Если долго будешь ждать, мясо испортится.
– Хоть немножко подождем, – отказался Мирон, – а пока попытаемся еще одним способом добыть огонь. Я там видел отличную палку.
Он принес сухую гладкую ольховую палку и подал Виктору.
– Постарайся заострить ее, а я поищу еще чего-нибудь.
Виктор, не долго думая, пустил в ход свои зубы.
– Что ты делаешь? – крикнул Мирон и выхватил палку из его рук. – Ты же намочишь ее! Надо как-то иначе.
Виктор попытался заострить палку о дерево, потом всунул конец в щель в древесном стволе и начал крутить. Мирон пошел в лес.