Полет бумеранга
Шрифт:
– Чем же вам этот ребенок так не угодил? – Лазарев наконец повернулся к девушке, – я уж не говорю, что это всего лишь ребенок.
– Я не знаю, что ты там себе вообразил, но жизнь этой девочки больше не стоит ничего. Я заявила, что это ты ее отец.
– Блефовать ты не умеешь. Спецы поверили в такую чушь? – лениво отозвался Анатолий.
– Ты просто не все знаешь. То, что ты был моим любовником – это общеизвестный факт. А еще патронажная сестра подтвердила, что ты поддерживал меня и во время родов, и после. Принес мне подарок в корзинке для пикников. Что сразу же после того, как девочка родилась, ты попросил ее подержать и по твоему лицу было видно, как ты счастлив. Еще несколько сотрудников подтвердили, что ты часто навещал ребенка в санатории, гулял с ней. Тебе еще рассказать?
– Но как мне известно, та девочка погибла два года назад, – Лазарев покосился на Ларису.
– Новый шеф усмотрел, что в досье не все понятно и приказал проверить. А потом найти и вернуть ребенка в Москву под опеку КГБ. Если ребенок не вернется через два дня, то ее не спасет даже охрана, которую ты к ней приставил. Не стоит упираться. Девочка станет жить в новой квартире в очень надежной семье, которую подобрали для нее еще три года назад. Ты тоже знаком с досье этой семьи. Это Табуновы Нелли и Виктор, очень приличные люди, – девушка вынула из сумочки снимок и подвинула его к Лазареву.
Фото было сделано три года назад, и он его уже видел в досье ребенка. Лазарев подозвал официанта, расплатился и молча вернулся в отель.
Лазарев вошел в кабинку международного переговорного пункта, задумался на секунду, а потом решительно набрал номер.
– Шеф Моретти, это мои старые дела всплыли. Пока ничего определенного сказать не могу. На встречу пришла женщина, завербованная КГБ, и предъявила мне ультиматум. Я задержусь дня на два, может быть три. Хорошо?
– Что ты темнишь? Давай рассказывай, что там происходит. Людей подключим, поможем.
– Прости, это не мои тайны. Я попробую сам разобраться с этой проблемой. И спасибо за предложение о помощи. Как освобожусь, сразу позвоню.
Анатолий дал отбой и тут же набрал другой номер.
– Привет, граф Плюмин, это Лазарев. Я себе самолет так и не купил. Можешь мне помочь и прилететь в Биарриц на своем самолете? Извини, подробности я не могу рассказать по телефону.
Лазарев вышел из отеля и отправился на парковку. Подойдя к Maserati 5000 GT цвета морской волны, поймал несколько восхищенных взглядов от женщин и завистливых от мужчин. Французские коллеги несказанно удивили, когда вчера, выйдя в аэропорту города Биарриц, увидел, что за автомобиль ему одолжили. Видимо это был один из красавцев, недавно конфискованных во время успешной операции французских коллег. Анатолий с удовольствием сел за руль и нажал на акселератор.
13
Утреннее солнце протянуло синеватые тени среди густых аллей старинного замка Кериоле на побережье океана во Франции. Оно осветило скульптуру медведя, сидящего на коньке крыши и смотрящего на восток, в сторону России…
Вивьен тихонько открыла дверь и вошла в спальню принцессы.
– Симона, пора вставать. Доброе утро.
Гувернантка раздвинула шторы на окне и поняла, что кроватка девочки пуста.
– Ох, непоседа, уже успела проснуться и исчезнуть.
Она покачала головой и отправилась на поиски беглянки. Долго ей искать не пришлось. Принцесса нашлась в гостиной. Она сидела на ковре и не отрываясь следила за стрелками старинных, огромных, напольных часов, украшенных инкрустацией и резьбой.
Девочка обернулась на звук шагов, улыбнулась и снова уставилась на циферблат.
– Симона, милая, пойдем умываться, а то княгиня Ирэн будет недовольна, если ты опоздаешь к завтраку.
– Шшш, – Симона приложила маленький пальчик к губам, – слушай, сейчас будет музыка.
Вивьен только покачала головой. Трехлетняя принцесса была милым, подвижным ребенком, но с сильным и независимым характером.
Наконец послышался легкий шелест и часы начали отбивать незатейливую мелодию. Синие глаза девочки вспыхнули восторгом, и она с умилением смотрела то на часы, то на свою гувернантку.
– Ну вот, теперь пойдем быстрее умываться, – Симона легко поднялась с ковра и в припрыжку двинулась в ванную комнату.
Княгиня Ирэн вошла в столовую и тут же к ней подбежала ее воспитанница, одетая в платьице из лилового сатина.
– Доброе утро, Ирэн, – воскликнула девочка и протянула ручки.
Княгиня легко подняла принцессу и поцеловала в щечку. А та в ответ прижалась к ней и счастливо засмеялась.
Два года назад, по стечению обстоятельств, княгиня Ирэн взяла на воспитание Симону, рождение которой было организовано КГБ от внука императорской четы Николая II и его жены немецкой принцессы Александры Федоровны.
Ирэн всем сердцем привязалась к маленькой принцессе. Чтобы скрыть ребенка от посторонних глаз, было решено поселить ее в замке Юсупова – Кериоле, в дали от парижского шума и суеты. Княгиня занималась не только воспитанием, но и обучением Симоны всем навыкам жизни великосветской дамы.
– Сегодня приедет Толя, я знаю, – шепнула Симона на ухо Ирэн.
Толя – так принцесса звала своего покровителя, подполковника КГБ в отставке, а теперь сотрудника Интерпола Анатолия Лазарева.
Княгиня уже привыкла к поразительной способности принцессы предугадывать события и лишь улыбнулась в ответ.
– Ну и хорошо, но это не отменяет наши с тобой уроки.
Вскоре после рождения, на Симону было совершено покушение, в результате которого у нее на лице, на верхней губе, остался длинный шрам. И только благодаря вмешательству Лазарева, малышка осталась жива и получила наставницу в лице княгини Ирэн Юсуповой. Анатолий продолжал поддерживать и принимать активное участие в жизни Симоны, в которой души не чаял. Поэтому довольно часто наведывался в замок Кериоле.
После завтрака Симона с гувернанткой отправились на пляж к океану. Девочка очень любила такие прогулки. Она бродила по песку у самой кромки воды, наблюдая, как волны жадно слизывают ее следы. Иногда Симона лежала на горячем песке, подставляя лицо ослепительному белому солнцу, слушала шелест волн и смотрела в бездонное, синее небо.
– Вивьен, а почему я теперь не могу летать? Раньше ведь я летала, а теперь не могу.
– Наверное, раньше ты была ангелом и умела летать, а теперь ты милое дитя. Люди не умеют летать…