Полет бумеранга
Шрифт:
Вечереет. Во дворе у самого крыльца замечаю больших жаб, которые торопливо, короткими прыжками скачут по траве. Это жабы аги, завезённые на Новую Гвинею для борьбы с вредителями сахарного тростника. Они хорошо размножились здесь и встречаются повсюду — от плантаций до лужаек около деревенских домов.
Хозяева домика приглашают к ужину в «гостиную». Это четвёртая часть общей комнаты, отгороженная лёгкими стенами из фанеры. Располагаемся мы все на плетёных тростниковых циновках, садимся в кружок, а на середину циновки хозяйки выставляют синий варёный ямс и сладкий картофель в кокосовом молоке; в отдельной миске подаётся варёная рыба, которую зовут здесь «длинный Том», и белый пресный рис.
В заключение нашего вечера я дарю хозяевам слайды с видами Москвы и Ташкента, значки заповедников, открытки с изображением различных рыб.
Эти открытки особенно интересны Эке, который сам занимался расселением рыб по Новой Гвинее. Мои новые друзья весь вечер расспрашивают о
Сейчас все жители Новой Гвинеи обсуждают перспективы грядущей независимости, и их очень волнует, каким же будет здесь социальный строй, как эти изменения скажутся на образе жизни и благосостоянии местного населения. Поэтому за ужином меня особенно расспрашивают о медицинском обслуживании, социальном обеспечении, об обучении детей. Моих слушателей поражает, что воспитание и обучение детей, все медицинское обслуживание в нашей стране не только доступны каждому, но и совершенно бесплатны. Когда я рассказываю о системе квартирной платы, о том, чтоя плачу за свою квартиру всего пять процентов моего заработка, они приходят сначала в недоумение, а потом в неподдельный восторг.
Понимают мой рассказ только мужчины. Ни женщины, ни дети не знают английского и поэтому просто с интересом и любопытством смотрят то на меня, то на мужчин, которые задают мне вопросы или требуют более подробных разъяснений. Женщины не пытаются перебить мужчин и спросить их, о чём разговор, а только улыбаются, видя оживление на лицах своих мужей.
Беседа затягивается уже за полночь, и мои новые друзья предлагают переночевать у них.
— Большое спасибо за гостеприимство, но я не хочу стеснять вас, — отвечаю я, — у меня заказана гостиница.
— Ну нет, не обижайте нас, — говорит Эка. — Мы уже приготовили вам отдельную комнату. Немного потеснимся, а самая лучшая часть нашего дома будет ваша. Моя жена уже постелила там новую циновку, которую сплела только вчера. Вы можете на ней хорошо отдохнуть, — убедительно добавляет он.
Видя такое расположение моих друзей, я считаю неудобным отказаться и, пожелав им спокойной ночи, отправляюсь в выделенные мне апартаменты. Там на полу действительно лежит циновка, пахнущая ещё свежей травой. Укладываюсь на ней, подложив под голову любезно предложенный мне большой пучок сена. Из-под потолка доносится стрекотание домового геккона.
Уже в полусне слышу из гостиной негромкий, но очень внушительный голос Эки, который пересказывает женщинам и детям всё, что он только что услышал от меня, переводя наш разговор на их родной язык. То и дело рассказ Эки прерывается удивлёнными возгласами, вопросами, но беседа ведётся приглушённо, чтобы не мешать мне заснуть.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ОХРАНА ПРИРОДЫ — ГОРДИЕВ УЗЕЛ ПРОБЛЕМ
Среди учёных — зоологов, ботаников, экологов, — с которыми пришлось встречаться и вместе работать в Австралии, большинство не только заняты решением частных научных вопросов, но и глубоко озабочены общим состоянием природных экосистем, загрязнением окружающей среды, сокращением численности редких видов животных и растений. Процесс деградации природы под натиском промышленности и сельского хозяйства достиг в Австралии значительных масштабов. Об этом рассказал в своей книге «Грязная история» эколог Дерек Уайтлок, с которым я встретился в Аделаидском университете. На обложке смелой и правдивой книги — затоптанный в мусор австралийский флаг. К сожалению, такая аллегория находит подтверждение в вопиющих фактах, приведённых на страницах издания. Заводы и фабрики, построенные без очистных сооружений, загрязняют воды, почву и воздух, губят здоровье людей, отравляют природу, но приносят прибыли как местным, так и иностранным (в значительной степени — американским) компаниям. За двести лет, прошедших со времени высадки капитана Кука в заливе Ботани-Бей, население Австралии достигло двенадцати миллионов человек. И за те же двести лет были уничтожены или поставлены на грань исчезновения десятки эндемичных видов растений и животных, превращены в свалки мусора, в безжизненные пустыри окрестности крупных городов, на месте живописных лесов возникли голые склоны, на месте озёр и родников — зловонные водоёмы.
— С чего же всё началось? — спросил я Дерека.
— Человек появился на нашем континенте около сорока тысяч лет назад. То были предки нынешних аборигенов, достигшие Австралии с севера, с островов Малайского архипелага. Некоторые учёные пытаются свалить часть вины за современное состояние природы на аборигенов — они, мол, тоже охотились, жгли деревья и таким образом начали процесс уничтожения природы. Но я считаю и докажу, что аборигены были первыми и весьма эффективными хранителями природы Австралии. У них не было технических средств, и они не были одержимы идеей «покорения
— Вряд ли можно предположить полное исчезновение каких-либо животных в Австралии «по вине» аборигенов, —добавляю я.
— Да, конечно. Единственное, в чём их можно было бы упрекнуть, так это в том, что около десяти тысяч лет назад они завезли на материк собаку динго. Хотя вполне вероятно, что собака динго сама добралась до Австралии и уже здесь «пристала» к людям. Этот ловкий хищник, лишённый всяких «табу», нанёс существенный урон эндемичной фауне Австралии.
Динго поедают любую живую добычу, но уничтожить какой-либо вид животных целиком вряд ли им под силу. Пожалуй, лишь исчезновение сумчатого волка на материке можно связать с прессом со стороны динго.
— Того самого сумчатого волка, которого теперь называют тасманийским? — спрашиваю я.
— Вот именно, ко времени появления белых в Австралии этот вид уже исчез, сохранившись лишь на острове Тасмания. Но, судя по найденным костным остаткам и даже мумиям в пещерах Южной Австралии, сумчатый волк жил на материке всего тысячу лет назад. Вероятно, этот примитивный хищник не выдержал жёсткой конкуренции за места обитания и пищевую базу со стороны динго. Но ведь исчезновение сумчатого волка на материке ещё не означало его исчезновения как вида. В Тасмании он был весьма обычен двести и даже сто лет назад и заселял все ландшафты острова — от побережья до горных вершин. Идя навстречу пожеланиям фермеров-овцеводов, правительство Тасмании в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году назначило крупные премии за голову сумчатого волка. Фермеры, обвинявшие этого хищника в истреблении овец и домашней птицы, рьяно начали уничтожать его. Теперь мы думаем, что вред сумчатого волка животноводству был сильно преувеличен. Однако дело шло быстро, и к началу нашего века этот вид стал весьма редок. Последнего «вольного» сумчатого волка добыли в тысяча девятьсот тридцатом году, а четыре года спустя в зоопарке города Хобарта умер последний сумчатый волк, живший в неволе. На память об этом виде нам остались лишь скелеты и шкуры в музеях, фотографии и небольшой кинофильм, снятый в зоопарке.
— Я ознакомился с историей природоохранного законодательства и обратил внимание, что в тысяча девятьсот тридцать восьмом году правительство Тасмании объявило сумчатого волка строго охраняемым видом, — напоминаю я Дереку.
— Удивительно вовремя, не правда ли? — горько усмехается он. — Нам нужно сделать выводы из этой печальной истории и постараться спасти другие виды редких животных, взять их под охрану до того, как они исчезнут. Что же касается сумчатого волка, то никакой реальной надежды найти его в Тасмании не осталось. Так что в целом, как вид, сумчатый волк истреблён не динго, а белыми поселенцами Тасмании. Хотя это ещё не самое большое преступление, совершённое белыми на острове. Что уж говорить о сумчатом волке, когда в середине прошлого века фермеры выходили в лес охотиться… на людей! Случалось такое и на материке. Безысходное состояние австралийских аборигенов вы можете увидеть своими глазами, но в Тасмании был «успешно» осуществлён настоящий геноцид. К семидесятым годам прошлого столетия белыми поселенцами была полностью истреблена целая этническая группа — коренные тасманийцы. Они существенно отличались от австралийских аборигенов антропологически и, вероятно, заселили Тасманию не из Австралии, а из Новой Каледонии. У них был свой особый язык, из которого мы успели узнать лишь несколько слов. Когда об этом напоминаешь современным жителям Тасмании, они искренне содрогаются от жестокости своих недалёких предков.
— Да, мрачные страницы истории, — соглашаюсь я. — Но и теперь ещё расовые предрассудки коренятся в сознании многих людей, и отношение к коренным австралийцам среди остального населения далеко не однозначно. Беседуя с разными людьми здесь, в Австралии, я встречал и активное сочувствие и поддержку справедливых требований аборигенов, и пассивное безразличие к их нуждам, и плохо скрываемую неприязнь, и открытую ненависть. Немало ещё потребуется времени и, главное, труда, чтобы перестроить сознание людей, сделать его истинно культурным. Ведь ещё есть целые страны, в которых расизм и апартеид составляют основу государственной политики. Но я убеждён, что расовые предрассудки уже стали уродливым анахронизмом в современной культуре человечества.