Полет дракона
Шрифт:
– Что же ты делаешь, несмышлёныш! Я еле успел схватить тебя за куртку. Только Небо может отнимать жизнь у человека. Сам он не имеет права этого делать.
Ли-цин разом почувствовала, как к ней вернулась вся ее душевная мука.
– Зачем ты спас меня, старик? – Тихо произнесла она, опустив голову. – Я уже была у края небесных чертогов. А ты вернул мне эту страшную боль…
И слезы ручьем хлынули из ее глаз.
Монах покачал головой.
– Так ты – девушка. Я так и подумал, но потом решил, что мне показалось. Вот что: возьми-ка, испей водицы для начала. А потом мы с тобой обговорим – что, да к чему.
Ли-цин безвольно повиновалась тому, что говорил ей старый монах.
К вечеру даос развел небольшой костер, укутал Ли-цин в свой шерстяной плащ и долго, не говоря ни слова, смотрел на нее.
– Ты можешь не рассказывать мне свою историю. – Произнес он, наконец. – Я и сам ее знаю. Конечно, это – любовь. И конечно, несчастная.
Ли-цин молча кивнула головой.
– Эта история стара, как мир. И будет повторяться, покуда на земле живут люди. Вот что я скажу тебе, девочка: давным-давно, в момент отчаяния я хотел совершить над собой то же, что и ты. Но Небо послало мне спасение – на порог моей бедной хижины пришла птица со сломанным крылом. Она стояла и смотрела на меня. И я опустил нож, которым хотел перерезать себе горло! Я был нужен этой птице.
Ты знаешь: зверь бежит от человека даже, если он ранен. А эта птица спокойно далась мне в руки. Я перевязал ее и выходил. Я вылечил ее раны, а она – мои. И с того благословенного дня я знаю: пока на земле, кроме меня, есть хотя бы одно живое существо – оно будет нуждаться в моей помощи!
Тихий голос монаха проникал в самую душу Ли-цин. Она внимала ему с жадностью выздоравливающего человека.
Они говорили долго. Попеременно, то улыбаясь, то прерывая свои слова слезами, девушка рассказала монаху все.
– Так он тебя любит! – Вскричал даос, проявляя неожиданную живость.
– Тебя одарили лучшим из того, что могут дать Земля и Небо! А ты, неблагодарная, испугалась трудностей, и удумала лишить себя жизни!
– Да, но Император…
– Что Император?!! Да знаешь ли ты, что перед могуществом Любви бессильно все! Даже Император!
Отблески костра освещали лицо монаха и его сверкающие глаза.
– Иди к нему!
– Кричал он. – И забудь о своей слабости, как о самом позорном поступке в жизни! Пока вы любите друг друга, вы сильнее воды, огня, и самой страшной стихии!
Ли-цин почти физически ощутила невероятную мощь, которой веяла душа этого человека. Его слова наполняли ее восторгом и чувствами осужденного, которому объявили свободу.
Наутро даос благословил ее, и она пошла дальше, на Север.
«Ли, наверное, уже на пути в Западные страны. Вместе с армиями Ли Гуан-ли». – Думала она. – «И это единственная возможность его увидеть. Потом мы вместе с ним решим, что нам делать дальше. Итак, мне надо пойти в солдаты. А что?
– Меч я держать умею. Стреляю тоже ничего себе. Все, кто со мной общался, не сомневались в том, что я – юноша. Итак, в дорогу! На Запад!
Приняв такое решение, Ли-цин встрепенулась и повеселела.
Еще довольно долго ей пришлось догонять уже находящиеся на марше армии. Несколько раз Ли-цин задерживали, пытались посадить в тюрьму, но каждый раз ей удавалось скрыться. Один деревенский богатей хотел, было, силой заполучить в ее лице бесплатного работника, но заработал лишь пару объемистых синяков.
Уверенность Ли-цин в своих силах росла, и она торопилась.
Уже на самом подходе к обозам, девушка неудачно похитила курицу в соседней деревне, в результате чего и попала в роту «молодых негодяев».
Юань выслушал искренний рассказ девушки, и молчал так долго, что Ли-цин поняла: ее дело – худо!
«Отправить девчонку домой, значит, послать ее на верную смерть. До Чаньани уже тысячи ли пути. Да, и сбежит она по дороге». – Размышлял Юань. – «Сообщить о ней начальству? Ее и отправят домой. Или, того хуже, сделают развлечением для солдат. Разыскать ее возлюбленного, господина Ли? Но, на Запад идет огромная армия. Причем, часть ее – южной дорогой. Где он – неизвестно. Что же с ней делать?…».
– Вот что, Лян… - Наконец, негромко произнес Юань, глядя в землю.
Ли-цин со страхом ждала решения своей участи.
– Время уже позднее, а путь – дальний. Нам всем следует беречь свои силы. И принадлежим мы не себе, а Величайшему. Ты – его солдат. Иди и исполняй свой долг! Твою тайну я сохраню.
КАШГАР
Армии, идущие северным путем, подходили к Кашгару. Позади тысячи ли пути, озеро Лобнор, города Улэй, Карашар, Куча, Аксу, ранее почти все находившиеся под контролем степняков. Десятки кровопролитных стычек с хунну и сотни погибших. Выдвинутые далеко в степь укрепления китайских армий сделали свое дело. Кочевники все реже и реже решались на открытые вылазки.
Советники утешали шаньюя: «У ханьцев не хватит сил долго удерживать эту дорогу».
Почти все мелкие княжества, расположенные на пути армий Ли Гуан-ли, были устрашены размахом ханьского предприятия, и безропотно предоставляли воинам фураж и продовольствие. Только владетельный князь города Луньту не подчинился, за что и был лишен жизни вместе с большинством своих подданных.
Рука Фэя почти зажила, и не доставляла ему беспокойства. Молодой офицер хорошо понимал, что покушение на его жизнь было платой за попытку спасти жизнь мудреца Лао. И, скорее всего, дело этим не ограничится. Следует ожидать продолжения. Фэй, однако, был не из тех, кто, получив удар по левой щеке, подставляет правую. Он смирился с уходом Лао из жизни, поскольку это был выбор Учителя. Но прощать врагу стрелу в своем предплечье Фэй не собирался.
«Эта старая обезьяна, господин Цай, полагает, что меня можно выкинуть из жизни, как котенка из кухни. Ошибается и очень сильно!» - Думал Фэй, трогая рукой заживающую рану. – «Как я понимаю, Учитель Лао и моя рана - не единственный его подвиг, и если хорошенько присмотреться, то наверняка, найдется повод отправить эту тварь в клетку. Так что, держись, господин Цай!»
После ранения Фэя двое его телохранителей были убеждены в том, что их накажут. Офицер, однако, не сказал им ни одного слова, и оба лезли из кожи вон для того, чтобы продемонстрировать свою значимость и старание.