Полет летучей мыши
Шрифт:
Харри сошел возле здания городского совета и поспешил к Пирмонту. Кругом стояли высокие дома, сновали горожане. И никто ничего не рассказывал ему об Ингер Холтер. Возле рыбного рынка он зашел в кафе и заказал рогалик с семгой и каперсами. Из окна открывался вид на мост через Блэкуотл-Бэй и на Глиб на другой стороне бухты. На открытом месте начинали возводить сцену, из плакатов Харри понял, что это подготовка ко Дню Австралии, намеченному на следующее воскресенье. Харри попросил официанта принести кофе и принялся воевать с «Сидней морнинг геральд», газетой, в которую можно завернуть кита, а листать ее – просто мука, особенно если смотреть картинки.
Владелец бара «Крикет» оказался к тому же гордым владельцем костюма, который носил национальный герой Ник Эмброуз, когда в начале восьмидесятых Австралия в трех отборочных матчах подряд разбила Англию в крикет.
Костюм висел в рамке за стеклом прямо над «одноруким бандитом». На другой стене красовались две биты и мяч с матча 1978 года, когда после долгой борьбы Австралия наконец победила Пакистан. После того как кто-то умыкнул столбики от воротец с матча в Южной Африке, которые висели прямо над входной дверью, владелец решил прикручивать свои сокровища, так что один посетитель вдребезги разбил легендарный наколенник Вилларда Стонтона, который не смог отодрать от стены.
Когда Харри вошел в бар и увидел коллекцию сокровищ и сборище поклонников крикета, из которых, видимо, состояла здешняя клиентура, то сразу же пересмотрел свое отношение к крикету как к игре снобов. Гости были явно не только что из парикмахерской, как и стоящий за стойкой Барроуз.
– Evening [44] ,– словно точильным камнем по косе лязгнул он.
– Tonic, по gin [45] .– Харри выложил десять долларов и попросил оставить сдачу себе.
44
Добрый вечер (англ.).
45
Тоник без джина (англ.).
– Для чаевых многовато, а для взятки – маловато. – Барроуз помахал купюрой. – Полицейский?
– Так заметно? – спросил Харри озадаченно.
– Да, хотя говоришь ты, как турист.
Барроуз положил перед ним сдачу и отвернулся.
– Я друг Эндрю Кенсингтона, – сказал Харри.
Барроуз мгновенно повернулся и быстренько сгреб сдачу.
– Что ж ты сразу не сказал? – пробормотал он.
Барроуз не смог припомнить, слышал ли он что-нибудь об Ингер Холтер. Харри это и так было известно – выяснил уже после разговора с Эндрю. Но, как говорил его старый учитель Симонсен по прозвищу Прострел из полиции Осло, «лучше спрашивать сразу и много».
Харри оглядел помещение.
– Что у вас тут бывает?
– Гриль на шпажках и греческий салат, – ответил Барроуз. – Блюдо дня, семь долларов.
– Простите, неточно выразился, – поправился Харри. – Я имел в виду: что за люди здесь бывают? Что за посетители?
– Уровень ниже среднего, – невесело улыбнулся Барроуз, и эта улыбка лучше, чем что-либо еще, говорила о том, во что превратилась мечта о собственном баре.
– А там сидят завсегдатаи? – Харри кивнул на пятерых парней, попивающих пиво в темном углу.
– Да, конечно. Здесь в основном завсегдатаи. От особого наплыва туристов мы не страдаем.
– Вы не против, если я задам вашим гостям пару вопросов? – спросил Харри.
Барроуз замялся:
– Эти ребята – не из примерных маменькиных сынков. Не знаю, как они зарабатывают себе на пиво, и спрашивать не собираюсь. Но с девяти до четырех они не работают, скажем так.
– Но ведь им тоже не нравится, когда поблизости насилуют и душат девушек? Даже если они сами не всегда блюдут закон. Разве такие преступления не отпугивают народ и не вредят делам, чем бы вы не торговали?
Барроуз начал нервно протирать стакан.
– На твоем месте я бы все-таки поостерегся.
Харри кивнул и медленно пошел к столику в углу, чтобы его успели разглядеть. Один из парней встал и скрестил руки, так что на мускулистом предплечье стала видна татуировка.
– Столик занят, blondie [46] .– Голос был хриплый, словно ветер гудел в трубе.
– У меня есть вопрос… – начал Харри, но тот покачал головой. – Только один. Кто-нибудь знает этого человека, Эванса Уайта?
46
Разговорное обращение к светловолосому человеку (англ.).
Харри достал фотографию.
До этого те двое, кто сидел к нему лицом, едва окинули его безразличным, даже беззлобным взглядом. Но, когда прозвучала фамилия Уайта, в их глазах загорелся интерес. Харри заметил, что заерзали и те двое, что сидели к нему спиной.
– Никогда о нем не слышал, – ответил хриплый. – У нас тут личный… разговор, мистер. Всего хорошего.
– Думаю, не насчет веществ, запрещенных австралийскими законами? – осведомился Харри.
Долгая пауза. Опасная тактика. На голую провокацию идет только тот, у кого есть либо надежная поддержка, либо пути к отступлению. У Харри не было ни того, ни другого. Просто он подумал, что пора уже действовать.
Один затылок стал подниматься. Выше и выше. Он почти уперся в потолок, потом верзила повернулся к Харри лицом – рябым и страшным. Прямые усы, свисавшие с уголков рта, подчеркивали восточный облик громилы.
– Чингисхан! Рад тебя видеть! Я-то думал, ты умер! – выпалил Харри и протянул руку.
Хан открыл рот:
– Ты кто?
Его бас прозвучал предсмертным хрипом – любая группа, выступающая в стиле death metal,продала бы душу за такого вокалиста.
– Я полицейский и не думаю…
– Ай-ди, – бросил Хан откуда-то из-под потолка.
– Pardon?
– The badge [47] .
Харри понял, что ситуация требует от него не просто пластиковой карточки с фотографией из полиции Осло.
– Тебе говорили, что голос у тебя, как у мертвеца или у вокалиста «Сепультуры», как его там?..
Харри приложил палец к подбородку и сделал вид, будто пытается вспомнить. Хриплый уже вышел из-за стола. Харри ткнул в него пальцем:
47
Полицейский значок (англ.).