Полёт мотылька
Шрифт:
Он не заставляет себя долго ждать и, проведя руки к волосам, притягивает меня к себе, а после заключает в поцелуе.
Но увы, лишь смятение и отторжение зарождаются в моей груди. И это совсем не то, что я ожидала почувствовать.
Я стою неподвижно и пытаюсь заставить себя насладиться собственным мужем. Но, вместо этого, в голове всплывает образ безликого мужчины из сна, и я вижу чёрные пронзительные глаза и улыбку, позволяющую разглядеть ямочку на правой щеке. И сердце начинает отбивать одно лишь
«— Я всегда буду рядом, Амели — звенит в ушах незнакомый мужской голос. — Ты моя и этого никто не изменит.»
Испугавшись таких воспоминаний, я спешу отвести голову в сторону, чтобы избавить себя от нежеланных губ.
— Прости — молвлю следом и стремительно направляюсь к своей постели.
Я задыхаюсь от всего происходящего, мне хочется кричать от эмоционального истощения. Все ведения кажутся слишком реалистичными, далеко не похожими на сон. И подобное не на шутку пугает меня.
Сев на край кровати, я смотрю на Альберта, который внимательно наблюдает за мной, а после подходит и приседает у моих ног:
— Что мне сделать, чтобы ты улыбалась чаще?
— Ты и так делаешь достаточно, — произношу виновато. — Альберт, у меня есть друзья, подруги? Те, с кем я бы близко дружила?
— У тебя есть двоюродная сестра Сандра. Не знаю насколько правда, но кажется, вы были близки.
Его слова звучат слегка странно, но я решаю не предавать этому значение.
— Я бы очень хотела с ней пообщаться.
— Хорошо, — нехотя отзывается он, — Я постараюсь завтра договориться, чтобы её пропустили к тебе.
Я расплываюсь в улыбке и, вновь почувствовав вину перед ним за своим мысли, убираю взгляд в сторону.
— Ложись поспи.
Мужчина помогает мне устроиться удобней на постели, укрывает одеялом и, поцеловав в лоб, проходит к своему месту на диване.
Я боюсь уснуть, боюсь сомкнуть глаза и увидеть вновь эти чёрные глаза, что принадлежат не мужу. Глаза мужчины, имя которого не выходит теперь из моей головы.
«Давид» — это имя эхом звучит в каждом уголке души.
Альберт сдерживает своё слово, и уже на следующий день ко мне в палату входит Сандра.
Я не помню её, так же, как и остальных, но рядом с ней мне хочется много улыбаться и смеяться. Она вызывает тысячу положительных эмоций, от чего совсем не думается о том, что я не помню её лица и нашей с ней дружбы.
Мы недолго общаемся с ней, сидя на диване, когда она, осматривая комнату, делает замечание:
— Смотрю, мы и розы полюбили — ухмыляется, смотря на букет, стоящий у дивана.
— А я их не любила раньше?
— Больше скажу, ты их ненавидела.
Я просто улыбаюсь в ответ, не удивившись подобному ответу, ведь и сейчас они вызывают у меня негативные эмоции.
Я решаю скрыть своё отчаяние от сестры, но начинаю сходить с ума от мысли,
Сандра оказывается той ещё болтушкой и за пару часов успевает мне рассказать чуть ли не все, что было в нашей с ней жизни. И мне радостно от того, что благодаря её рассказам, я что-то вспоминаю и сама.
Но меня волнует совсем другое. То, что преследует меня с первых дней моего пробуждения. И за чашечкой чая, я не удерживаюсь и интересуюсь у неё самому главному:
— Сандра, а кто такой Давид?
Девушка замирает, застыв со стаканам в руке у рта. Глаза начинают бегать, и я сразу понимаю, что в моей жизни, и в самом деле, есть такой мужчина.
Я подбираюсь и с настороженностью ожидаю ответа сестры.
— А что? Ты что-то вспомнила? — с запинкой отвечает сестра.
— Получается, есть что вспомнить? — продолжаю игру "вопросом на вопрос".
— Откуда ты помнишь это имя, объясни?! — сестра отодвигает стакан в сторону и все свое внимание устремляет на меня.
— Все эти дни я вижу сон с одним лишь мужчиной. Сандра, сны настолько реальные, что порой я теряюсь во времени. Я здесь не ощущаю себя так хорошо и счастливо, как во сне. А вчера это имя всплыло в моей голове и теперь не покидает меня.
Сестра начинает беспокойно двигаться на своём месте и прятать от меня свой взгляд. Её растерянность очевидна, и это ясно даёт мне понять, что с этим мужчиной связана история.
— Кто он? — спрашиваю снова, так и не дождавшись её ответа.
— Амели… Может не стоит сейчас ворошить свою жизнь? Тебе нужен покой — отвечает неуверенно.
— О каком покое идёт речь? — её слова выводят из себя. — Я не помню своей жизни! Я не помню родных людей! И я не нахожу себе места из-за этого! А эти сны… Они и вовсе сводят меня с ума. Каждый Божий день я вижу одного и того же человека и понятия не имею, кто он такой. Ты серьёзно думаешь, что так намного легче?
— Просто, — замолкает, взвешивая что-то, — Просто может быть хуже.
— Сандра, пожалуйста, просто скажи, кто он такой?
— Амели, мне наотрез запрещено говорить тебе о плохих вещах. Просто скажу, что ты его любила, — запинается. — Или любишь…
— А он? — хмурю лоб.
— По твоим рассказам и по тому, что я видела, казалось, что это взаимно.
Сначала её слова заставляют меня расплыться в улыбке, но после я вспоминаю Альберта.
— Получается, я изменяю Альберту? — закусываю губу, желая совладать со стыдом от такого осознания.
— Амели, все намного сложнее, чем кажется. Говорят, память потихоньку возвращается к тебе. И память о Давиде тоже вернётся, со временем, — она прикасается к моей руки и крепко сжимает её. — Потерпи, родная.