Полёт мотылька
Шрифт:
Казалось, что в эту секунду стук моего сердца затмевал любые другие звуки. Господи. Я будто десять жизней прожила без него. Настолько я скучала.
Теперь мои ночи явно станут ещё длиннее и мучительнее.
— Давид, — вложила дрожащую руку в его ладонь, и сердце сжалось до размера маленького клубка, как только кожей почувствовала его прикосновение.
— Вы знакомы? — спросил Роберт, который, приветствуя последним, обнял меня.
— Да, — не отводя от меня взгляда, произнёс Давид. — Доводилось встречаться по просьбе Георгия.
Еще чуть-чуть, и я бы задохнулась
— Мальчики, мы скоро вернёмся, — сестра попыталась увести меня в сторону, но была остановлена мужем.
— Дорогая, пойдём для начала познакомишь нас с семьёй Амели.
— Ой, совсем разум потеряла на радостях. Сейчас, дорогой, — хохоча, ответила она ему.
А после потянулась ко мне и прошептала на ухо:
— Дорогая, у тебя потекла тушь, сходи в ванную.
Воспользовавшись моментом, я прошла и заперлась в ванной. Сжимая раковину, я старалась унять хаос, творящийся внутри, но казалось, что с каждой секундой, мне становилось только хуже. Вся ситуация казалась сплошной злой шуткой судьбы. Сердце до хрипоты кричало о боли, моля уйти из общества и дать волю чувствам, что разрывали осколки души на ещё более мелкие кусочки.
Долго находится в заточении я не могла. Не хотела привлекать внимание родных к моему долгому отсутствию.
— Все хорошо? — поймал меня Давид на выходе из ванной комнаты.
— Д-да, — ответила, сотрясаясь под натиском его силы. — Как у тебя дела?
— Хорошо, — вымолвил протяженно, будто не желая отпускать меня.
Но я и не хотела уходить. Давид не сводил с меня глаз, нежно проходясь взглядом по моему лицу и, плавно проходя вниз, остановился на шее, где висел, подаренный им кулон. Лёгкая улыбка сверкнула на его лице, и его рука медленно потянулась ко мне.
Жаркое прикосновение его пальцев заставило тяжело вздохнуть и прислониться к закрытой двери ванной. Я почувствовала, как ослабевают ноги, и дрожат руки. Нет, дрожит все тело. Разум растворился в тумане, а сердце лихорадочно билось по грудной клетке. Все, чего мне так не хватало, сейчас стоял прямо передо мной, уничтожая все барьеры, что я пыталась возложить между мной и своими чувствами к нему.
— Я то думала, что родилась единственной дурой в этом роду, — вдруг раздался голос со стороны.
Я вздрогнула и, взглянув в сторону, увидела Сандру. Давид недовольно нахмурился, а я поспешила отойти от него, направившись в сторону сестры.
— Забудь, — тихо процедила девушке, как только сравнялась с ней.
Она стояла обескураженная произошедшим и не сумела ничего вымолвить в ответ. А я, не имея больше сил находиться в натянутой обстановке, сбежала в гостиную, в надежде, что там сумею обрести краткосрочную передышку.
Через некоторое время, когда каждый гость был представлен друг другу, все заняли свои почётные места за столом, где семейство принялось поедать вкусные закуски и вести непринуждённые беседы.
И это все казалось пыткой для моей израненной души. Пыткой, где невозможно открыто наблюдать за любимым мужчиной напротив. И в добавок, слушать счастливое общение близких людей.
Где?
Мои самые родные люди. Они радовались восстановлению прежних отношений, даже не представляя, что каждая их улыбка является смертельным ударом для меня.
— Как твоя семейная жизнь, сестрёнка? — тихо, но с ехидством, поинтересовалась Сандра, впиваясь в меня взглядом.
«Зачем же ты так?» — глазами молила её остановиться.
Но девушка не поддалась на мои немые просьбы, выжидаемо приподняв бровь. Сказала она это тихо, но справа от неё сидел Давид и чётко услышал ее вопрос. И кажется перестал дышать, пока я решалась с ответом.
— Привыкаю, — пробормотала в ответ.
— К чему? — не останавливалась девушка, сверля меня недовольным взглядом.
— Арсен, — отвлёк наше внимание мой Отец, будто бы чувствуя мой дискомфорт. — Мы с радостью приветствуем тебя в нашей семье. И хоть путь, который вы избрали для создания семьи, был не совсем правильным, я все равно, смотря на счастливую улыбку нашей Сандры, готов забыть о всех потраченных нервах. Уверен, Рубен и Рая меня поддержат в этом, — взрослые переглянулись и утвердительно кивнули. — Береги ее. И пусть ваше счастье продлиться вечность.
Меня будто убивали, затем воскрешали, что бы вновь, более изощрённо, отправить на тот свет. Я всячески старалась не смотреть на Давида все это время, но, после слов отца, сорвалась. Наши взгляды встретились. И слова в это мгновение были излишними. Все и так читалось в его взгляде, что так и норовил окончательно уничтожить меня.
Я ненавидела себя. Всем сердцем ненавидела, за то, что разрушила наше счастье. Сломала самое хрупкое и бесценное, что преподносят нам Небеса.
Поздно вечером, забрав машину мамы, я мчалась по пустому шоссе, держа путь туда, где в последний раз чувствовала себя счастливой. Туда, где сердце верило в чудеса. Верило в счастье, которое теперь осталось только в воспоминаниях.
Я, правда, не думала, что будет так больно. Нет, я даже не знала, что бывает настолько больно. Я не хотела верить, что эта влюблённость переросла в любовь. И пыталась убедить себя, что все было простым незначительным мгновением. Но теперь я убеждена. В этом мгновении и есть вся моя жизнь.
Я доехала до моего "Эза" в Петербурге, заглушила машину и, наконец, дала волю чувствам. Раздирающая душу тоска овладела моим сердцем, а слезы, казались водопадом, что непрерывно текли из моих глаз. Говорят время лечит, тогда почему с каждым прожитым часом становится только больнее? Почему, стремясь к созданию идеальной семьи, моё сердце тоскует по чужому мужчине?
«Чужой» — страшное слово, если оно принадлежит любимому человеку.
Стены машины стали давить на расшатанные нервы, и мне стало невыносимо тесно. Мои мысли не покидало ощущение, что вот-вот и воздух испарится напрочь, поэтому я поспешила выйти наружу. Казалось, что если осколки разбитого сердца разлетятся по просторному полю, мне станет чуточку легче.