Полёт мотылька
Шрифт:
Одиночество, когда-то мною любимое, вдруг стало разъедать меня изнутри, а нехватка любимых рук, согревающих меня в холодные вечера, превратилась в нож, который теперь разрезал мою душу на части.
«Порой нужно крикнуть, чтобы освободить себя от боли» — повторились эхом чьи-то, произнесённые однажды, слова.
И последовав им, я стиснув зубы, позволила всей боли громким стоном вырваться. Никогда раньше не позволяла себе чувствовать себя так гадко. Я словно подбитый щенок, свернувшийся от боли в тёмном переулке. Слез было море, нет, скорее, —
— Девушка, с вами все в порядке? — вдруг раздался до боли знакомый мужской голос.
Я посчитала, что сошла с ума, свихнулась, потеряв разум от своих чувств.
— Что с вами стряслось? — вновь услышала я любимый голос.
Я подняла голову, чтобы убедиться, что не спятила. И либо я совсем выжила из ума, либо это была реальность, и передо мной стоял Давид. Сердце сжалось, и мне хотелось разрыдаться ещё сильнее.
— Амели? — испуганный взгляд Давида заставил прийти в себя.
Я ничего не сумела вымолвить. Стала судорожно пытаться встать и вытереть с лица нескончаемые слезы. И не успев сделать даже одного движения, я почувствовала на себе прикосновение любимых рук, что помогли мне встать на ноги.
— Давид, ты… — захлёбываясь в собственной истерике, старалась вымолвить хоть слово.
— Тише, родная моя, тише, — обняв меня, шептал он, поглаживая мои волосы.
— Ты рядом, — задыхалась, обвивая его шею руками. — Ты рядом, — прошептала тише.
Он старался успокоить меня. И если истерика потихоньку проходила, то слезы остановить было просто невозможно. Мне было так плохо без него, так больно. Но вот он рядом, и мне ещё больнее. Ведь я понимала — наша встреча лишь капля в бесконечных водах, которые будут прожиты без него.
— Хватит, — более строго проговорил Давид. — Хватит, слышишь меня?
Он слегка отстранился от меня, взяв моё лицо двумя руками, а после заставил, своими решительными властными движениями, взглянуть ему в глаза:
— Он обидел тебя?
— Не-е-ет, — судорожно покачала головой.
— Тогда что случилось? — разглядывая моё лицо, он будто сам пытался найти ответ на свой вопрос.
— Я дура, Давид. Я такая дура, — не имея сил больше смотреть на него, я опустила взгляд. — Мне плохо без тебя.
В этот момент мне показалось, что лучше бы я соврала и сказала, что Альберт меня обижает. Я почувствовала, как его руки сжимаются от напряжения, а, подняв взгляд, увидела, как мышцы на его лице сотрясаются от злости.
— Прости, — прошептала следом.
Но он ничего не ответил. Провёл руку к волосам и, резко сжав их, притянул меня к себе. А в следующее мгновение, я почувствовала на своих губах то самое нежное прикосновение пылающих губ, когда-то так сладко целующих мои руки.
Разразился гром, и по телу ударила молния нахлынувшей любви и нежности. Я испытала тысячи эмоций за одну секунду и готова была продать душу дьяволу за вечность, заключённую в этом поцелуе.
Мой первый поцелуй… Он случился с любимым мужчиной. И будучи
Глава 19
Тишину в комнате перебивало лишь биение моего сердца. Я расплывалась в улыбке и, нежно проводя пальцем по губам, вспоминала прошлый вечер:
«— Не удержался — прошептал он, слегка отстранившись от меня.
Я покрылась румянцем и отвела взгляд в сторону. Захотелось отойти, отдышаться, привести чувства в порядок, но не успела. Поймав меня за подбородок, Давид вновь притянул меня к себе.
— Ты решила, что я тебя отпущу? — ухмыльнулся и коснулся моих губ.»
Каждое его движение и прикосновение пленило так, что кружило голову. А поцелуи намертво засели в моем сердце. Это было невероятно бушующее внутри меня чувство, которое окрыляло, возвышая к звёздам, и превращало все мрачные краски в палитру ярких цветов.
Больше не было сомнений, что я совершила ошибку. И от этой мысли я сходила с ума. Теперь казалось ещё более немыслимым то, что я позволю когда-нибудь прикоснуться к себе Альберту. Ведь ему никогда не занять то место, что занял Давид, — того, кому принадлежит моё сердце, мой разум. И этого ничто не изменит.
Стук в дверь заставил меня встрепенуться и стряхнуть с себя все мысли. Я прикрылась и позволила стучавшему войти.
— Привет, — поприветствовал меня Альберт.
— Здравствуй.
— Как ты? Сегодня с утра зашёл за тобой, но ты очень крепко спала. Решил тебя не будить, — молвил он, продолжая стоять у порога.
— Да, я сегодня проспала до полудня.
Я из последних сил держала взгляд на уровне его глаз. Было очень стыдно смотреть в них. Стыдно, ведь, как никак — он мой муж, а я, кажется, напрочь об этом забыла.
— Мне сообщили, что ты вчера приехала поздно ночью. Где ты была? — поинтересовался спокойно.
— Сначала была в гостях у тёти, потом прошлась по магазинам, а после решила сходить на ночной сеанс в кино, — начинала трястись изнутри, понимая, что нагло вру человеку в глаза. — Извини, не думала, что ты будешь против.
— Нет, я не против. Но находиться одной в такое время небезопасно. В следующий раз просто возьми с собой Артёма.
— Хорошо, я тебя поняла, — улыбнулась натянуто.
— Ладно, пойду спать.
Пожелав спокойной ночи, Альберт скрылся за дверью. Звуки уходящих шагов утихли очень быстро, а я вновь погрузилась в свои мысли. И вроде становилось стыдно за свою фривольность, допущенную с Давидом, но я, все равно, продолжала улыбаться, нежась в постели и думая о нас с ним.
На следующий день, я ехала в гости к Сандре, догадываясь о допросе, который она мне устроит, желая узнать, что же между мной и Давидом происходит. Я долго думала над тем, что же скажу ей в ответ, как объяснюсь. И в итоге пришла к решению, что Сандра именно тот человек, которому я могу рассказать все, что у меня на душе и что скрыто от чужих глаз.