Полёт мотылька
Шрифт:
Мужчина поднял глаза и застыл, увидев мое, еле прикрытое, обнаженное тело. Пройдясь медленным взглядом по мне, он выпрямился и прошёл к двери, за которой открылась мне гардеробная.
В его отсутствие, я стала неспешно прогуливаться глазами по комнате, изучая каждую в ней деталь. Сдержанность и минимализм — первое, что я отметила. Весь акцент шёл на роскошную большую кровать, которая смотрела прямо на панорамные окна, за которыми был виден фонтан, освещённый ночными фонарями.
И, наблюдая за всей необычностью простоты, я только в конце заметила картину,
Помню этот день и помню, о чем думала в эти секунды. Марта просила меня забыть о ней и вести себя естественно. И, послушавшись её, я погрузилась в свой мир, полностью поглотившись мыслями о Давиде.
Интересно, догадывается ли он, что на данном изображении, висящем у него на стене, нарисована не только я, но и моя влюблённость к нему?
— Держи, — послышался мужской голос позади меня.
Обернувшись, я встретилась взглядом с Давидом, который стоял с протянутой рукой, держа в ней футболку.
— С-спасибо, — с благодарностью приняла майку.
И вновь перевела взгляд на картину, продолжая не верить в то, что на ней изображена я.
— Давид, — вымолвила дрожащим голосом и коснулась кончиком пальцев картины. — Я не достойна подобного.
Почувствовала, как он подошёл сзади и, приложив руку к моей талии, потянулся губами к уху:
— Ты достойного целого мира.
И не дав сказать больше ни слова, он развернул меня к себе и, прислонив к стене, впился в мои губы, лишив последней капли рассудка. Я выронила все, что держала в руках, и обвила руками шею Давида, боясь потерять равновесие.
Он взял меня на руки и, через считанные секунды, я уже лежала на мягкой шёлковой постели. Сердце застучало в бешеном ритме, и в комнате стало слишком мало воздуха для меня.
Его губы скользнули вниз по шее, а руки, нежно поглаживая мои ноги, медленно поднимались вверх по ним. Все тело содрогалось от этих прикосновений. И с каждой секундой хотелось большего.
Почувствовав, как он стал сжимать мои бедра, я изогнулась от наслаждения, а губы мои задрожали в ожидании его поцелуя. И будто читая мои желания, Давид потянулся к моим губам и заключил нас в страстном поцелуи. А его руки, поднявшись вверх, стянули петель на полотенце и, открывая для себя более широкую пристань для поцелуев, лишили мое нагое тело единственного прикрытия.
Заставив меня своими уверенными движениями лишиться связи с реальностью, он вновь отпустил мои губы, спускаясь вниз. Его взгляд застыл на груди, которая теперь была полностью открыта для него.
— Мне страшно, — прошептала очень тихо, боясь лишний раз вздохнуть.
Он остановился и посмотрел на меня настолько успокаивающим и тёплым взглядом, что все страхи растворились в пучине наших чувств.
— Не стоит, родная, — прошептал он на ухо и, подняв взгляд на меня, коснулся моего лица. — Моя? — спросил, улыбнувшись.
Я лишь кивнула, прикусив нижнюю губу.
Я его. Всецело. И теперь, каждой клеточкой души ощущала это. Ощущала его, моего единственного мужчину.
Никакая боль и никакой дискомфорт не сумели затмить то, что было важнее всего. Это непередаваемое чувство — дарить себя любимому и видеть, с какой любовью он смотрит на тебя в ответ.
Давид — он та самая Моя Вселенная, в которой я готова растворяться без остатка. Моё небо, усыпанное миллиардами звёзд. Он тот, с кем моя жизнь превращается в сказку.
— Теперь я тебя никуда больше не отпущу, — прошептал перед сном он, обняв и прижав меня к себе.
Несколько дней пролетели, как одно мгновение. Давид не отпускал меня обратно в "чужой" дом, а я, вкусив радость жизни с любимым человеком, больше и не хотела уезжать.
Меня окрыляла такая жизнь. Мне нравилось возиться на кухне, готовя что-то вкусное для Давида, пока он работал, сидя за ноутбуком. Мне нравилось безумие наших игр и заливной смех, просачивающийся в каждый уголок дома. Нравилось сидеть на веранде и наблюдать, как играются Давид и Бэн, порой скрываясь за пущей деревьев. И забавляло наблюдать за тем, как ревностно сопит Стройняшка в минуты, когда Давид обнимал и целовал меня.
А та страсть, что пылала между нами и днём и ночью, просто сводила с ума… Это однозначно и есть та самая идеальная семейная жизнь, которую я рисовала в своей голове. Нет, вру… Она в тысячи раз лучше.
— Да-а-ав, — заныла я. — Твоя толстушка поцарапала меня!
Я прошла к нему в гостиную и протянула руку, где виднелись три красные полоски от когтей его кошки.
— Я ведь говорил, не приставай ко мне на её глазах, — рассмеялся он, вновь защищая свою любовницу, так я её величала.
— Да ты что? — замурлыкала ехидно и, медленно проходя к нему, села на его колени. — То есть не приставать к тебе?
Его мышцы мгновенно напряглись, а руки скользнули под мужскую футболку, которая служила мне домашней одеждой. Мне казалось, что сумею, найду силы, отпрянуть, дабы немного помучать его, но как только его руки коснулись моей груди, я поняла, что все только под его властью.
Наши губы слились в поцелуе, а руки стали неистово ласкать тело. Так бы и растворились друг в друге, но нас прервал звонок на мой телефон. По мелодии поняла, что звонит мама, поэтому не сумела не принять вызов.
Встав с Давида поспешила к свежему воздуху, привести разум в порядок.
— Здравствуй, дорогая, — услышала радостный голос мамы, как только ответила на звонок.
— Привет, мамуль. Как ты?
— Хорошо, моя принцесса. Очень соскучилась по тебе, ты ещё не дома?
— У Сандры, — непроизвольно вырвалось из уст.
— А я уже собираюсь ехать к вам в гости, Елена ждёт меня. Приедешь?
— Может встретимся у Сандры?
— Почему? У вас что-то случилось с Альбертом? — заволновалась мгновенно.